Рафаил Нойка - Филокалия. Любовь к Красоте

Посмотрите на нашу эпоху, которая называется Нью Эйдж, — это синоним постмодернизма, но в сознании многих связывается с религиозными и парарелигиозными феноменами нашей эпохи. Назову вразброс: биоэнергетика, сатанизм, наркомания… Чего ищут эти приверженцы Нью Эйдж? Одно из самых серьёзных объяснений, которые я слышал, — поиски развития собственного потенциала, телепатического, биоэнергетического и других. Знайте, что интуиция верна. Попробуйте молиться: «Господи, покажи нам, что есть Церковь» — особенно мы, священники, духовники. То, чего ищут наши современники в различных духовных практиках и религиях, — это именно то, что хочет дать нам Господь (говоря «именно то», я подразумеваю суть поисков). Мы часто ищем неверно и не там, где следует.

Знайте, что слову «грех» в греческом языке есть два синонима, которые оба означают «промахнуться мимо цели» — амартия и астахия. Возможно, самый точный термин, отражающий суть слова грех, — это ошибка. Ошибаемся, когда грешим. Мы ищем, мы хотим верного пути, а ищем неверно. Но скажу: молитесь, не искушайтесь именно вы, верующие, те, кто в Церкви, о всех нынешних церковных распрях и о грехах ваших наставников, а молитесь, чтобы Господь просветил нас, простил и очистил нас и нашу Церковь от всего, что недостойно её святости. Молитесь своими словами, как я вам предложил, и не искушайтесь. А мы, служители Церкви, должны это осознать, должны молить Господа о том, чтобы дал нам правильное понимание.

Знайте, что правильное понимание, осознание — это один из переводов слова православие (ортодоксия). Докса — с греческого означает не только «слава». Происходит от греческого термина — мнение, т. е. правильное мнение, а если скажем — правильное понимание — это тоже ортодоксия. И все мы должны вернуться к правильному пониманию. Когда говорим: Церковь — Единая, Святая, Соборная и Апостольская, то мы должны вернуться к апостольскому пониманию, а не продолжать этот редукционизм, в который впали. Конечно, моральность важна, но это только первая ступень. И, возможно, суть моего ответа будет: вы, народ божий, молитесь о нас, о ваших наставниках, и мы должны молиться о вас, поддерживать друг друга, не искушаться друг другом, потому что из всех искушений Господь силен нас вывести. Это, возможно, будет путь, которым мы сможем возродиться к пониманию нашей Церкви. Оставляю Святому Духу преподать вам верный ответ.

5. Отче, Вы сказали, что любая культура, кроме филокалической, заканчивается кладбищем. А каково Ваше мнение о культуре, посвящённой Богу? Каково Ваше мнение в этом ракурсе о Василе Вайкулеску и Петру Цюця?

Когда говорю «культура», у меня нет иллюзий, независимо оттого, что мы называем культурой. Как люди культуры, в вашем понимании культуры, и Петру Цюця и Василе Вайкулеску и любой другой, кого бы вы мне представили, — их произведения как людей культуры заканчиваются кладбищем. Но как люди — образ неизреченной Славы — многое из того, что они сделали, одни больше, другие меньше, будет составной частью того, что я называю культурой, именно филокализма. Я слышал много изречений Петру Цюця, и они впечатлили меня. И много впечатляющего у всех людей культуры, не важно, к какой культуре или религии они принадлежат. Потому что нет человека, даже в самом ужасном своём заблуждении, который бы не отразил в себе хоть что — то от того образа неизреченной Славы, который носит.

Но культура, которая переходит по ту сторону могилы, — это только Церковь, только Филокалия, в полном смысле того, что должно было бы содержать в себе слово «культура». И если хотите, бытие любой культуры — это Филокалия. Всё, чего ищет любой человек культуры, находит истинный образ и предназначение в Филокалии. Подтемой к теме важности и значения Филокалии была «к чему нас готовит Филокалия (эсхатологическое измерение Филокалии)». Я не говорил преднамеренно, но всё-таки всё моё слово было об эсхатологическом измерении; эсхатология — это конец.

А Филокалия начинается тем, что мы называем концом, начинается с кладбища. Всё остальное — это человек, который самоопределяется и ищет. И каждый может принести что-то из этого богатства, из того, чем является он сам, более или менее, ведь лишь Господь судит, что больше, а что меньше. В культуре я вижу две вещи: либо отдаление от Господа, либо ступени к Господу. Я прочувствовал красоту и силу слова в возрасте пяти лет, когда вместе с мамой учил наизусть стихи Еминеску и Георге Кожбук. В жизни я встречал многих, которые пришли к Богу путём различных элементов культуры. Если мы понимаем Церковь как культуру в последней инстанции, как средство бытия вообще всей культуры, то к Церкви будет наше стремление, и всё, что мы будем делать в этом мире, будет с особым усердием направлено к достижению того, что даёт нам Церковь. То есть жизнь, куда бы тебя ни привела, приведёт к взаимоотношениям с людьми. Все их слова, взаимный опыт, положительный и отрицательный, опыт жизни заставит тебя сделать выбор. Это выбор, созидающий человеческий опыт, порождает народную мудрость, мудрость старцев. У самых простых людей встречаешь часто удивительные пословицы. Во всех выражениях своей жизни человек стремится к Богу. Мы должны обладать этим духом созидания, с помощью которого адаптируем условия нашей жизни для вечности. К слову скажу о негативном.

Отец Софроний говорил, что искусители, духи тьмы на любом пути, каким бы ты ни пошёл, возвышенным или низменным, не преминут искусить тебя, искушения не избежать. А я хотел произнести стих: «Кто есть человек, боящийся Господа? Ему укажет Он путь, который избрать» (Пс. 24:12). То есть Господь положит человеку на выбранном им пути Закон. Что значит закон? Это указатель, узкий путь проб, что ведёт к спасению. И в любых жизненных условиях, даже самых грешных, Господь всё равно общается с тобой и положит закон на твоём пути. Как положил на пути блудного сына, когда привёл его обратно к Отцовской любви. Я думаю, что в нашей жизни Господь направляет нас, — повернуть налево или направо. Слова Господа апостолу Петру: «Истинно, истинно говорю тебе: когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел» (Ин. 21:18) — это начало нашей жизни, когда Господь позволяет взращивать то, что мы хотим. «А когда состаришься, то прострёшь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведёт, куда не хочешь» (Ин. 21:18) — то есть прострёшь руки твои в молитве. Это начало совершенствования человека. Чем быстрее мы поймём, что человек по своему достоинству — это тот, кто простирает руки ко Господу и позволяет Ему вести себя, тем скорее мы достигнем той культуры, началом которой, а не концом является могила.

6. В своей книге «Тайна любви» Павел Евдокимов говорит, что двумя вершинами Фавора является девственность в браке и монашеский путь. Как быть с третьей категорией — целибатом вне монашества, есть ли у неё шанс достигнуть одной из этих вершин? Если нет, то что следует делать?

Начну с того, чем закончил сейчас: «Ему укажет Он путь, который избрать» (Пс. 24:12), т. е. даст путь спасения. И в добродетели свободы Господь оставляет человеку свободу. Скажу ещё: научитесь неформализировать мышление. Да, Евдокимов прав, что это две вершины, но это относительная правда. Всё-таки спасение будет иметь столько вершин, сколько людей в мире. Существует множество путей: монашество, брак, целибат вне монашества, но я бы не сводил эти формы к одной форме спасения. Я вижу сходство между семейной и монашеской жизнью. Так в семейной жизни первичным является физическое самоотречение, принесение себя в дар, труд, приведение новых душ в этот мир, забота о них, об их крове, одежде еде. Затем дети вырастают, покидают семью, женятся. Что происходит с родителями? Они становятся дедушкой и бабушкой, не способными уже работать физически, но обладают богатством опыта прожитой жизни, которого нет ещё у молодых. Вклад стариков — это мудрость, даруемая детям и внукам, которые родятся. А для самих стариков — это уже подготовка к переходу в вечность. В этот второй период жизни старики приближаются к монашескому призванию.

Монах с самого начала, в принципе, ищет конца, отрекается от мира, более или менее, по мере своих сил и веры. Но начало монашеской жизни — это тоже принесение себя в дар физически. Молодой монах с головой посвящает себя нуждам монастыря — физический труд, многочасовые послушания, благоустройство обители. Старые монахи более замкнуты, они уже физически слабы, но сильнее в деле молитвы. Но хочу сказать, даже если было бы столько вершин, сколько было сотворено людей, спасение одно, т. к. человеческая природа тоже одна. Отец Софроний говорил: «Господь не дал Заповеди и Евангелие для женатых, для монахов, для святых и грешников, но те же Заповеди и Евангелие для всех, начиная с Божией Матери и до самого последнего грешника».

Спасение одно, спасение — это существование, когда находишь смысл своей жизни, хоть временный, но зависимый от вечного. Истинное спасение, истинная культура — это развивать в себе всё, что предлагает Церковь, Филокалия, в любых жизненных условиях. Не следует замыкаться в формах. Нужно понимать, каков был помысел Господа, когда Он сотворил человека, и каков Его помысел обо мне сейчас? И в этом спасение. В конце концов, столько путей спасения, сколько изберут себе сами люди, если лишь останемся с Господом. На любом пути не забывайте о Господе. Когда думаешь о Господе абстрактно, ты далёк от него. Когда говоришь «Господи», и думаешь о том же, ты уже молишься. Обращайтесь и думайте о Господе во втором лице — возможно, это ответ на многие вопросы.