Арнольд Фирт - Феномен Норбекова. Сны о главном.

— Ну, да... — замечает МСН. — Птицам виднее, они тут живут.

— Пойдем, посмотрим на птичек, — предлагаю я.

Птичек я люблю, у меня дома живут попугайчики. Но

МСН отвечает:

— Давайте лучше посмотрим, как у вас в номере.

Мы входим ко мне в номер — и оказываемся на улице. Вокруг пальмы. Довольно много машин.

— А на каком языке тут говорят? — спрашиваю я МСН.

— Не знаю. С султаном я общаюсь мысленно. Кстати, он мне только что сообщил, что подозревает в краже своего младшего брата.

— Почему? — удивляюсь я.

— А этот брат у них в семье — главный растратчик. Например, некоторое время назад султан поручил ему следить за возведением вот этого здания с золотыми унитазами. Только оно тогда предназначалось не для туристов, а для своих. Развернули строительство. В какой-то момент у султана сработала интуиция, и он назначил ревизию. Выяснилось, что брат расходовал государственные средства в личных целях. Пришлось, чтобы вернуть хотя бы часть денег, путевой дворец переделать в отель.

Сейчас султан хочет, чтобы я выяснил у брата насчет «Камасутры» с помощью гипноза. Он дает нам время отдохнуть с дороги, а потом поедем во дворец.

— А нам надо платить за наши номера? — спохватываюсь я.

— Нет, — говорит МСН, — мы в гостях.

Вдруг я замечаю совсем неподалеку домики на сваях. Примерно такие, как я когда-то видел по телевизору.

— Смотрите, какой поселок на воде, — обращаюсь я к МСН. — Это там протекает река Бруней?

— Где? — отзывается МСН.

И я показываю, простите, пальцем. Почему-то из машин тут же выскакивают аборигены, обступают меня и начинают молча, но настойчиво оттеснять с тротуара к проезжей части. Я спрашиваю:

— Что это они? В чем дело?

— Здесь указывать пальцем считается верхом неприличия, — говорит МСН.

— Что же вы меня не предупредили? Давайте быстренько поймаем такси и уедем отсюда!

Я поднимаю руку, чтобы «голосовать», и толпа местных жителей вдруг начинает на меня тихо, но грозно рычать.

— Что вы делаете? — кричит мне МСН. — Тут не принято держать руку ладонью кверху! Сейчас вас арестуют за нарушение общественного порядка!

Этого мне, естественно, совсем не хочется. А кроме того, было бы страшно обидно не попасть во дворец султана Брунея. Туда посетителей пускают всего три дня в году.

— Выручайте! — кричу я в ответ. — Придумайте скорей что-нибудь!

Неожиданно все эти брунейцы (или брунеяне?), все до единого, начинают указывать друг на друга пальцами, чуть не тыкать. При этом у одних на лицах написан откровенный ужас, другие удивлены, а некоторые, пожалуй что, и «оттягиваются».

— Возвращаемся в отель! — командует МСН. — Давайте, Арнольд, шевелитесь, пока они тут заняты собой.

«Гипноз! — думаю я. — Настоящий гипноз! Каков МСН!»

Раздается страшный грохот, и я просыпаюсь.

Оказалось, фрекен Бок спихнул-таки Малыша с кровати на пол. Дернул его черт! А ведь еще чуть-чуть — и я познакомился бы с султаном Брунея! Не наяву, так хотя бы во сне.

Полный бред: приснилась моя же камера! И рядом со мной — МСН!

Я говорю:

— Как?! И вас арестовали?

— А вы как думали, — бурчит в ответ МСН.

— Но за что?

— За что, за что... За то же, за что и вас: больно много все страдаем!

— Но разве это преступление? — удивляюсь я.

— Еще какое! Тяжелейшее! Страдающий человек социально опасен. Он разрушителен.

Он лично создал ту проблему, из-за которой страдает, но не сознается в этом. Вместо этого он вовлекает в свои несчастья окружающих. Вот вам, к примеру, плохо. Не желали замечать очевидное, пропускали знаки, теперь мучаетесь. Из-за этого, естественно, переживают ваши родственники и друзья. Они, в свою очередь, оповещают о ваших, а теперь еще и собственных страданиях своих знакомых.

Негативные эмоции распространяются как инфекция. В результате у всех участников драмы происходят какие-то «обломы» и «обвалы» в их личных мирках. И что в большом мире от этого прибавляется хорошего?

Лучше бы все эти люди за вас радовались. Радость — тоже сильная эмоция, но положительная, она украшает мир, поддерживает в нем жизнь.

— Да, я, конечно, виноват перед ними... — вздыхаю я.

— А вот это слово пора бы, я считаю, вычеркнуть из русского языка, — заявляет вдруг МСН. — Перед кем виноваты? Перед самим собой? Это нонсенс. Перед другими? Они точно так же творят свои жизни, как и вы творите свою. Если рядом с ними оказался страдалец в вашем лице, значит, у них тоже проблемы, пусть смотрят, разбираются.

Нет, поиски виноватых — это способ ухода от проблем. Слово «вина» пора заменить словом «ответственность»! Тогда подход к жизни станет более сознательным.

— Хорошо, но вам-то от чего страдать? — спрашиваю.

— Как будто вы много обо мне знаете! — ворчит МСН. — Нахожу, от чего — долго ли, умеючи... Да тут у всех рыло в пуху! Покажите мне такого человека, который умеет радоваться жизни — причем постоянно, а не изредка, и я немедленно приглашу его к себе в наставники.

С этими словами он оглядывает нашу каморку. Малыш и фрекен Бок печально отводят глаза и вообще всем своим видом показывают, что не прочь пострадать.

Я спрашиваю:

— МСН, но вы-то — разве вы не умеете радоваться?

— Нет! — отвечает он. — В лучшем случае, бываю доволен. А радоваться — от души, от всего сердца, безо всякой корысти, так, чтобы совсем в это время не думать о себе, — нет, не получается, хоть тресни! Но это я вам говорю. А на суде буду все отрицать!

Имел неосторожность пересказать этот сон Малышу и фрекен Бок. Малыш объявил, что уныние — один из смертных грехов и тут же дал обет сорок дней излучать исключительно радость. Вот уже который час он звонким церковным тенором распевает песни из советских фильмов 50-х годов.

Нет в жизни счастья... 

Проснулся от навязчивого шума возле самого уха. Напоминает эдакое неритмичное чавканье. Знакомый какой-то звук. Первая мысль: фрекен Бок спер мою кашу «Быстров» и втихаря поедает. А дышит чего так странно? Совесть мучает? Ну, это вряд ли. А может, это Малыш? Но он вроде не чавкает.

Открываю глаза: Бони, мой ризеншнауцер, лежит на полу возле дивана и, как бы в процессе медитации, пожевывает мой ботинок фирмы «Рикер».

Неужели я проснулся окончательно?

Кажется, да. Вот так фирт!.. то есть финт!

Немного понаблюдал за Бони. Вспомнил, что на логотипе фирмы «Рикер» есть слово «антистресс». Какая умная у меня собачка! Встал, нашел второй ботинок. Хорошо, что он совсем новый, не надо мыть...

Теперь вот сижу за компьютером, «антистресс» стоит рядом на столе. Я к нему пока не приступал, хочу сначала поделиться с вами... Нет, не ботинком, а мыслями, которых у меня, как всегда, много.

Некоторые, пожалуй, могут спросить: «Что ж это вы, голубчик, получается, проспали целых полгода?». Ах, доложу я вам, «жизнь есть сон»! Это у Кальдерона так называется пьеса. Пьесу я, правда, не читал, но название очень хорошее.

Уже сейчас слышу, как люди, знающие МСН лично, говорят мне: «Но ведь в жизни он совсем не такой!». Ну уж это, извините! Каким он мне снился, таким я его и передал. К тому же, сон — не что иное, как часть жизни. Еще неизвестно, где МСН настоящий!

Жаль, конечно, что не я первый из гениальных людей придумал вести дневник сновидений. Зато у меня достойные предшественники. Например, Фрейд. Его собственные сны послужили ему материалом для книги о происхождении и анализе сновидений. Можно себе представить степень его научной добросовестности, энтузиазма и личного мужества, если, по его гипотезе, целью снов служит реализация желаний, а все человеческие желания имеют либо сексуальную, либо агрессивную природу.

Или Юнг. Юнг, как и я, включил сны в свои мемуары. Между прочим, анализируя свои сновидения, он и создал знаменитую аналитическую психологию. По Юнгу, сны имеют ту же природу, тот же источник, что и мифы (называется «бессознательное»). Это я прошу запомнить хотя бы до следующей моей записи в дневнике! «Сон, — говорил он, — это маленькая открытая дверь в самые сокровенные и самые загадочные тайники души». Красиво, правда? (Это я к тому, чтобы вы лучше оценили мой труд.)

А еще до Юнга с Фрейдом был такой знатный француз, знаток Востока, по имени Гервей де Сент-Денис. Он, представьте себе, записывал свои сны с тринадцатилетнего возраста. К сорока пяти годам, когда ему это дело, наконец, надоело, у него накопилось двадцать два блокнота с записями сновидений за 1946 ночей. Причем, начиная с двести седьмого, он видел почти исключительно осознанные сновидения. На всякий случай, поясню, что осознанными сновидениями называют такие случаи, когда вы во сне понимаете, что спите, и сознательно наблюдаете за ходом своего сновидения.