Анастасия Новых - Сэнсэй II. Исконный Шамбалы

Ветер стал усиливаться. Море зашумело. В свете лунной дорожки я с ужасом увидела, что нарождающиеся волны не просто гнало ветром, а с каждым разом они увеличивались и становились больше. Ребята притихли и стали озираться по сторонам.

Резкий порыв ветра сильно затрепыхал наши палатки. Легкие пакеты вмиг взлетели вверх и стали кружиться по побережью в дикой пляске. С каждой секундой ветер становился всё сильнее и сильнее. Палатки уже не просто трепыхало, а казалось, точно кто-то пытался в своём неистовстве вырвать их единым махом со всеми железными кольями. Внезапный ураганный порыв ветра разметал костёр во все стороны. Моментально вспыхнули салфетки. Горящие комочки метнуло в сторону машин. Большой же огонь, как разъярённый зверь кинулся на сухой камыш, с жадностью поглощая его стебли.

Мы в ужасе повскакивали со своих мест. Старшие ребята с Николаем Андреевичем ринулись тушить разлетевшиеся горящие салфетки. Володя со Стасом и Андреем принялись гасить «двойной костёр». Мы же с Татьяной с перепугу похватали чьи-то вещи, постилки, полотенца, вообщем всё, что под руку попадалось возле костра и стали носиться с этим барахлом взад-вперед, не зная, что с ним делать. Из-за страха и паники весь мой комплекс недомоганий провалился куда-то на задний план. И я впервые в жизни почувствовала, что такое настоящий животный страх перед разбушевавшейся стихией.

Ветер стал настолько сильным, что вокруг только и слышалось его наводящее ужас завывание да нарастающий шум прибрежных волн. Творилось что-то невообразимое. Вода то стремительно откатывалась далеко от берега, то с неимоверным грохотом снова обрушивалась на него, всё больше и больше подминая под себя новые участки суши. В холодном лунном свете, казалось, что море точно вскипало. Своей бушующей пастью оно готово было заглотить любого, кто окажется на её пути. Гигантские водные «языки» с жутким шипеньем неумолимо приближались к месту наших недавних «посиделок».

Николай Андреевич, оправдывая своё прозвище «Здравый смысл», побежал к машине и попытался завести мотор, крича нам на ходу:

− Бросайте всё! Сейчас затопит! Потом не выберемся!

Все в панике начали метаться. На меня же вообще напал «столбняк». Ноги в страхе подкосились, став как ватные. И тут, в этой беспорядочной суете, я увидела Сэнсэя. Моя особа полагала, что он тушит пожар, или находится где-то возле машины. А он, оказывается, всё это время преспокойненько сидел на своём прежнем месте, даже не переменив позы, и наблюдал за нашей вознёй так, словно смотрел остросюжетный фильм в кинотеатре. Сказать, что я была этим шокирована, значит, ничего не сказать.

Тут к Сэнсэю подбежал Женька. Пытаясь перекричать шум ураганного ветра и не на шутку разыгравшегося прибоя, он заорал:

− Сэнсэй! Палатки сейчас унесёт! Что делать? Надо сматываться отсюда! Вода прибывает…

На что Сэнсэй к моему немалому удивлению, и судя по Женькиному лицу не только моему, крикнул в ответ:

− Принеси кружку моря!

− Чего?! − не понял парень, думая, что ему послышалось.

− Я говорю, принеси кружку моря, − вновь крикнул ему Сэнсэй.

Женька, опешивши, глянул на него, не веря своим ушам.

− Кружку моря??? Да меня сейчас, вообще унесёт, вместе с этой кружкой… Да и тебя самого сейчас смоет! Ты посмотри, какие позади волны…

Волны действительно были уже достаточно большими и с каждым разом всё ближе и ближе подкатывались к тому месту, где сидел Сэнсэй. Ударяясь о берег, они с шумом швыряли свои брызги. Подхватываемые порывами ветра эти крупные, холодные капли, словно град, жестко хлестали нас по лицу и одежде. Сэнсэй, однако же, будучи весь мокрый, даже не пошевелился, чтобы обернуться и глянуть на действительно внушающие ужас чёрные волны. В ответ на Женькину триаду он лишь улыбнулся, точно мастер, довольный своей работой. Парень же, поняв, что своей жалостью его не возьмешь и всякие угрозы и доводы здесь бессильны, лишь в сердцах произнёс:

− Ну, мама мия!

И, видимо отчаянно сопротивляясь своей кричащей логике, стал в спешке искать кружку среди творящегося хаоса. Все остальные продолжали метаться в панике. Кто пытался спасать палатки, кто бегал с какими-то вещами, кто возился возле машин, закидывая что-то в багажник. И когда Женька начал спрашивать у суетящихся, не видели ли они кружку, те, казалось, не могли понять, что он от них хочет. Когда же парень осведомился у Стаса о кружке, тот вообще вместо ответа хорошенько встряхнул его, крича чуть ли не в самое ухо.

− Жека! У тебя что, крыша поехала?! Какая кружка?! Нас сейчас смоет! − И не выпуская Женьку из рук, обернулся в сторону Николая Андреевича. − Доктор, может его вырубить и в багажник? Ему, кажется, крышу сносит!

− Да кончайте ерундой заниматься! − прогромыхал в ответ «Здравый смысл». − Косу затопляет! Быстро все в машину, пока ещё проехать можно…

Женька же, вырвавшись из цепких рук друга, в свою очередь завопил на Стаса:

− Сам ты…! У меня крыша на месте. Это у Сэнсэя её сорвало!

Слово «Сэнсэй» подействовало на Стаса как холодный душ. И вместо того, чтобы бежать к машине, как призывал Николай Андреевич, Стас встал как вкопанный, в несказанном удивлении уставившись на Сэнсэя. И тут я случайно заметила, что эту несчастную кружку я держала в руках среди прочих вещей. Меня точно током долбануло.

− У меня кружка, у меня! − заорала я во всё горло и, бросив остальной «хлам», побежала с ней к Женьке.

Парень же, приняв кружку как эстафетную палочку, бросился к морю, которое уже находилось недалеко от Сэнсэя. Но море явно не хотело отдавать ему свою воду. Окатив одной волной и потоком холодных брызг, другой волной оно сбило непрошенного гостя с ног. Однако после своего падения Женька, шустро поднявшись, все же изловчился зачерпнуть воды в убегающей волне, правда, вместе с песком и остальной штормовой мутью. Но как только Женька зачерпнул воду и побежал наутёк от нового вала, я с ужасом увидела, как вдали на лунной дорожке показалась огромная волна, которая неумолимо приближалась в нашу сторону. Я хотела было крикнуть всем об этой опасности. Но в горле вмиг пересохло. И вместо крика у меня получились какие-то хриплые, нечленораздельные звуки и беспомощные жесты рукой в сторону моря. Женька к этому времени уже подбежав к Сэнсэю, протянул ему кружку, весь дрожа, как осиновый лист, то ли от холодного душа, то ли от страха. Пребывая в сильном смятении, я вновь глянула на большую волну. Она упорно надвигалась своей страшной разрушительной силой, как изголодавшаяся хищник, желая разом поглотить всю свою береговую добычу. Очевидно, её пугающую черноту заметили и ребята, потому что они стали что-то неистово кричать Сэнсэю. Этот душераздирающий крик перемешался в моих ушах с диким рёвом прибоя. Страшно было подумать, что сейчас могло случиться.

Сэнсэй же спокойно взял кружку у Жени и, не обращая ни на кого внимания, возложил на неё свои руки, сосредоточившись на несколько секунд. Эти секунды растянулись для меня в вечность. Волна стремительно приближалась, а Сэнсэй не шевелился. Остальные продолжали что-то кричать у машин. В этот момент я почувствовала, что моё недомогание стало подозрительно быстро исчезать. Тем временем Николай Андреевич, Виктор и Володя, видимо поняв, что их не слышат, побежали к Сэнсэю. Но тут Сэнсэй открыл глаза и также спокойно отдал кружку Женьке, сказав:

− Вылей в море.

Когда Женька взял в руку кружку, ему уже не пришлось бежать к морю, ибо оно уже само подступило к его ногам. Он просто безразлично выплеснул содержимое кружки в убегающую волну, заворожено глядя на надвигающийся большой вал.

− Сэнсэй, надо бежать, − подскочил очнувшийся Стас, также не сводивший взгляд с тёмной массы многотонной воды.

Вместо Сэнсэя прозвучал обречённый голос Жени:

− Теперь поздно, всё равно догонит.

Подбежавшие, услышав от парня такие слова, тоже остановились, понимая всю бессмысленность своих действий. И только сейчас Сэнсэй повернул голову в сторону моря. Но в отличие от других, он, казалось, не просто смотрел, а любовался грозной стихией.

И тут я почувствовала, что всё во мне как-то стало на свои места. Прошла тошнота, головокружение. Организм вновь пришёл в норму. Исчез даже страх. В сознании возникла необыкновенная ясность. И я ощутила себя настолько хорошо, настолько воодушевлённо, словно это были самые лучшие мгновения в моей жизни, хотя реальная картина скорее говорила о другом. Даже эта огромная волна, вместо ужаса и паники, стала вызывать во мне чувство подлинного восхищения такой неподражаемой картиной могущества природы.

Внезапно ветер начал быстро утихать. Волны становились всё меньше и меньше, словно какой-то гигантский утюг прошёлся по чёрной простыне моря на лунной дорожке, разглаживая складки. Большая волна, буквально не докатившись до берега несколько сот метров, начала стремительно уменьшаться в размерах. И лишь эхом лёгкого всплеска дошли её воды до края берега. Вода медленно покидала отвоёванную сушу, возвращаясь к своим обычным границам. Ветер утих и на море вновь возобновился, ставший уже непривычный слуху, полный штиль.