Чогьям Ринпоче - Истинное восприятие. Путь дхармического искусства

На заключительной схеме всё это сложено вместе. Выглядит довольно запутанно посередине, но смысл в этом есть, потому что у нас есть принципы и [показывает начальную точку и круг] есть психологическое состояние бытия – почему мы вообще хотим стать здравомыслящими. Может, выглядит оно запутанным, но смысл в этом есть. Вся иконография тибетского буддизма основывается именно на этом принципе мандалы. Он работает, работал и будет работать. То, что с ним можно работать, вполне очевидно.

Мандала 2

Всегда будет свободное место, чтобы найти в нём свою точку [принцип неба]. А затем от этой точки можно разворачиваться дальше, и это будет принципом земли и человека. Не паникуйте. Можно сделать это таким образом.

Этот разговор не такой уж абстрактный, как может показаться; он в большей степени визуальный. При изучении основных принципов стоит обращаться к этим схемам и цветам. Они могут показаться непонятными, но если смотреть на них, разрабатывать собственные схемы и играть с ними, то вы можете обнаружить точку отсчёта, и тогда всё это обретает смысл.

Концепция сонастройки тела и ума всеохватна, она распространяется на любое произведение искусства и любой стиль жизни.

Как вы уже знаете, понятие пространства и его соотношение с точкой зрения художника очень важны. Температура этого пространства, его прохладность и отсутствие невроза также очень важны в качестве фона для нашей дискуссии. С такой основой у нас появляется возможность перестать жить на вольных хлебах и начать обучаться посредством дисциплины – одного из важнейших факторов процесса взросления. Всё становится ситуацией дальнейшего обучения: работа со своим миром, жизнью и бытом, а также искусством. Искусство мы рассматриваем как образ жизни в целом, а не только как профессию или бизнес.

Мы уже говорили о необходимости иметь правильное понимание творческой деятельности и не загрязнять весь мир своими творениями. Мы пытаемся работать для того, чтобы создать достойное общество, где творческий труд уважают и считают священным, где он не станет ещё одной формой подёнщины. С другой стороны, некоторые художники хотели расширить своё видение и затронуть как можно большее количество людей. Вполне возможно, у них действительно была подлинная точка отсчёта, и сотни тысяч людей признают их художественные произведения. Вопрос, сколько необходимо сдержанности и насколько надо расширить своё видение и энергию, чтобы дотянуться до других, очень непростой.

Мы вернёмся и ещё раз поговорим о концепции неба, земли и человека в связи с тем, что мы уже обсудили. Принцип неба, земли и человека, который мы собираемся обсудить, будет сопровождаться некоторыми спонтанными каллиграфиями, основанными на принципах четырёх карм: умиротворения, обогащения, привлечения и уничтожения.

В триаде неба, земли и человека первый принцип, как вы уже знаете, это небо. Вам наверняка будет интересно понять психологические и физические смыслы этого принципа в том, что касается создания художественного произведения.

Для начала художник должен чувствовать связь с кистью или музыкальным инструментом. Каким бы инструментом вы ни пользовались, точкой отсчёта служит тело. Это связано с идеей сонастройки тела и ума. Концепция сона-стройки тела и ума всеохватна, она распространяется на любую творческую деятельность и любой стиль жизни. То, как ты одеваешься, как причёсываешь волосы, как чистишь зубы, принимаешь душ или ванну, сидишь на унитазе, – вся эта обыденная, базовая деятельность сама по себе есть произведение искусства. Искусство – это жизнь, а не какой-то хитрый фокус. Вот о чём мы говорим – а не о том, как можно рекламировать и создавать спрос на буддийские концепции. Я хочу напоминать вам об этом снова и снова, если вы забыли, что в этом смысле искусство включает в себя весь ваш опыт. И здесь тело и ум работают вместе.

Предложение практиковать сидячую медитацию перед тем, как заняться творчеством, очевидно, весьма полезное, но это не означает, что надо становиться буддистом. Суть просто в том, чтобы создать для себя пространство, паузу, в которой можно одновременно и разогреться, и остыть. Это идеальная ситуация. Если так сделать, это принесёт с собой расширение ума через работу со своими чувственными восприятиями. Для того чтобы расширить свой ум через чувственные восприятия, необходимо пользоваться нашими чувственными восприятиями; иными словами, мы используем свои тела как средства передвижения. Можно использовать аналогию с фотоаппаратом. У нас есть определённый вид плёнки, которая в данном случае представляет ум, и мы помещаем эту плёнку в фотоаппарат, у которого есть разные параметры диафрагмы и выдержки, и всё это символизирует тело. Когда плёнка и фотоаппарат – ум и тело – совмещаются, тогда есть, по крайней мере, хорошая экспозиция: плёнка будет реагировать на свет и у нас будет хорошая, ясная фотография. Но кроме этого есть ещё и иные факторы – как мы кадрируем то, что видим, какой объектив используем и какую композицию держим в уме. То, как мы кадрируем картинку, связано с четырьмя кармами. Это возникает тогда, когда у нас уже и плёнка, и все настройки в порядке.

Сонастройка тела и ума – всегда ключевой момент. Если мы художники, нам надо жить так, как подобает художникам. Вся жизнь должна быть нашей творческой дисциплиной. Иначе мы будем художниками-дилетантами или, вполне возможно, художниками-шизофрениками. В прошлом это было проблемой, но, будем надеяться, мы сможем исправить такое положение дел, и художники смогут жить как величайшие практикующие, которые видят, что не существует границ между временем, когда они занимаются искусством, и когда им не занимаются. Переживания во время творческого процесса и после него становятся одним и тем же, в точности как в ситуации с медитацией и постмедитацией, сливающимися воедино. В этот момент у медитирующего или художника есть более широкий спектр для полного и совершенного взаимодействия со своей жизнью. Он завоевал вселенную – как бы преодолел её. Ощущается огромная радость и отсутствуют сожаления, никаких острых углов, с которыми необходимо бороться. Поэтому всё становится хорошим, успокаивающим и очень податливым – с широкой улыбкой.

Ещё один способ смотреть на принцип неба – это смотреть на него как на тотальную дисциплину, свободную от надежды и страха. Общее переживание – это отсутствие надежды и страха, и приходит оно именно в этом порядке: сначала отсутствие надежды, потом отсутствие страха. Сначала мы можем даже не представлять себе, что именно будет нашим произведением искусства. Обычно, занимаясь творческой деятельностью, мы хотим что-то создать, но, оставшись наедине со своими инструментами и оборудованием, понятия не имеем, как мы будем работать или за какой инструмент нам браться в первую очередь. Поэтому сначала возникает отпускание надежды. Это происходит потому, что мы не стремимся к чему-то большему, чем простейший быт. После этого возникает отсутствие страха, потому что нет идеальной модели, к которой мы стремимся. Следовательно, нет и страха. Выражая это предельно простыми словами, можно сказать, что «нам нечего терять».

Когда у нас подобные подход и мотивация, победа на нашей стороне, так как мы не боимся провалиться в подземелья и не лелеем надежды вознестись на какую-то высоту. Есть общее чувство уравновешенности, которое можно ещё назвать искренностью или благопристойностью. Благопристойность – очень важное слово для художников, потому что когда мы говорим «Я художник», всегда присутствует нотка сомнения. Может, мы не говорим правду, а что-то придумываем. Так что весь принцип благопристойности – это жить согласно этой истине. Мы можем надеяться и можем бояться. Например, в современном обществе многие люди боятся правды. Именно поэтому существует так много юридических фирм, готовых защитить ложь. Мы можем нанять юристов, которые будут поддерживать нашу ложь и искажённые версии правды. Многие юристы зарабатывают этим неплохие деньги. Так что и художники, и юристы могут оказаться сомнительными персонажами.

Жизнь без надежды и страха – а это принцип неба – даёт много свободы, много пространства. Это не та свобода, которая нарочито отрицает всевозможные способы проявления внутренней несвободы. Некоторым людям именно это кажется выражением свободы. Если они ясно могут выразить свою несвободу, им начинает казаться, что они совершили какой-то прорыв. Это может продолжаться бесконечно. В Америке люди уже много пробовали этот подход в пятидесятых, в шестидесятых годах. Но в семидесятых они вернулись к исходной позиции. Не углубляясь в политику, скажем, что здесь понятие свободы есть процесс отпускания. Места для того, чтобы выразить себя, достаточно. Таково определение свободы. Тебе хватает места для демонстрации своего свободного стиля – не стиля несвободы, а возможности полной свободы от несвободы как таковой.