Гопи Кришна - Кундалини: Эволюционная энергия в человеке

Особое состояние, которое можно назвать переживанием смерти, сопровождаемое приступами неконтролируемых судорожных телодвижений, описывается в некоторых средневековых трактатах, в которых эти движения приписываются одержимости дьяволом. Это переживание является разновидностью расчленения, дезинтеграции, рассматриваемой шаманами как архетипическое событие в их процессе индивидуации (см. книгу Мирче Элиаде «Шаманизм — архаические техники экстаза»).

Психологически основной механизм воли, в центре которого находится «эго», распадается на отдельные комплексы. Так человек перестает контролировать себя, и нервная система начинает функционировать автономно, преобладая над совокупностью привычек, обычно идентифицируемых с сознательной волей. Индивид становится жертвой бессознательных энергетических центров, а их дьявольские комплексы, выпущенные на свободу, подталкивают его каждый в свою сторону.

Сильное впечатление производит физическая реальность опыта смерти, пережитого Гопи Кришной. Он подтверждает то, о чем я уже пытался писать в книге «Самоубийство и душа», — только в том случае, если опыт смерти является убедительным, полностью «реальным», за ним может последовать действительно реальное возрождение. События должны быть на самом деле угрожающими, иначе опыт смерти и возрождения не будет подлинным.

На меня произвело сильное впечатление то, что автора спас сон, причем настолько простой — он увидел тарелку с мясом. Когда Гопи Кришну впервые посетило желание есть мясо, он нарушил законы своих бессознательных установок, заключавшихся в том, что единственно верной является его весьма умеренная диета и что его аппетит — признак жадности (хотя его действительная «жадность» имела духовную природу, как показывают выделенные нами выше словами).

Нечто подобное довольно часто происходит и в ходе психоанализа: бессознательное стремится совершить некий шаг, направленный на улучшение здоровья, который сознательная личность (использующая свою ограниченность для поддержания невроза) не способна предпринять. Однако реальный шаг вперед не будет сделан, пока не пришло для него время.

Что означает в данном случае мясная пища? Не является ли она символом возвращения к человеческой природе в ее животной реальности, к зову крови, к инстинктам охоты, борьбы, убийства? Мясо — это еда охотника, воина, вождя. В алхимии оно принадлежит к символам красного короля, олицетворяющего мужскую эмоциональную силу. Оно также является финальной интеграцией материнского комплекса.

Начав принимать мясную пищу, Гопи Кришна вернулся к миру действия, в качестве «вождя» он организовал группу, занимающуюся социальной работой. Он был глубоко вовлечен в эту работу — не только с помощью чернил и бумаги, как во время работы в правительственном учреждении. Теперь он принимал в этом участие на уровне повседневного страдания — война, вдовы, беженцы… Время возвращения в мир людей традиционно является наиболее критическим. Как вернуться к повседневной жизни после пережитого «великого освобождения»? Как после обретения такого глубокого опыта перенести чувство любви, красоты и значимости мира в повседневную жизнь? И можно ли вообще как-то заполнить эту пропасть между различными уровнями бытия? Если труден переход в иной, освобождающий мир, то насколько труднее является возвращение в этот привычный, хорошо известный мир со всеми его мелочами и банальными страданиями. Создается впечатление, что для Гопи Кришны это возвращение осуществляется совершенно естественно (хотя этому способствовало то, что он, так сказать, одной ногой уверенно стоял в этом мире, — работа, семья, питание). «Как мне вернуться обратно в общество, в мир моих собратьев, чтобы принести им тот дар, который я обрел?» — вот в чем вопрос. Завершение его кризиса символизирует пища. Когда он начал есть, к нему «вернулся» аппетит и вместе с этим он сам вернулся в мир.

Естественное возвращение в мир, в социальную реальность, использования своих сил для того, чтобы устанавливать социальные связи и смягчать боль других — все это тоже напоминает последние стадии алхимии, в частности, получение «масла». Интересно, что Гопи Кришна описывает этап возращения к повседневной жизни, сравнивая свое сознание, расширяющееся и распространяющееся в мир, с каплей масла, расплывающейся на поверхности воды.

В алхимии принято считать, что алхимический камень имеет масляную природу. Он легко растворяется, но его нельзя потом выпарить и он окрашивает (как настойка) все, с чем соприкасается. Гопи Кришна пишет, что развитие событий было постепенным, а изменения почти незаметны, связывая это с общим улучшением здоровья, а не с каким-то новым принципом функционирования организма. Это медленное, прочти незаметное течение, более мягкое, чем вода, и выражается с помощью символа «масло», символа изобилия, радости и сострадания, свойственных полноте бытия.

Проводив мою спутницу, я вернулся домой к обеду. Весь обратный путь в эту вечернюю пору я находился в приятном покое, чему способствовали одиночество и дорога, по которой мне редко приходилось ходить. Я находился под глубоким впечатлением от загадочного видения и того внезапного скачка, который мой ум совершил в новом направлении. Чем настойчивее я анализировал происшедшее, тем больше поражался глубокому значению, совершенству формы и притягательности языка в увиденных мной строках. Несомненно, эти слова не могли быть порождением моего ума.

Я пришел домой и сел обедать, полностью уйдя в свои мысли. Сначала я ел чисто механически, забыв обо всем, что меня окружало, и о еде передо мной, не способный выйти из глубокого погружения в то, что со мной произошло. Оставалась лишь небольшая связь с окружающим миром — как у сомнамбулы, инстинктивно уклоняющейся от столкновения с объектами, однако не осознающей, что при этом происходит. Примерно в середине обеда, все так же оставаясь наполовину погруженным в транс, я вдруг отметил удивительное явление, происходившее внутри меня и заставившее оцепенеть от изумления и страха.

Сидя на удобном стуле и без всяких усилий с моей стороны, я постепенно стал погружаться в состояние возбуждения и расширения границ себя, подобное тому, которое я испытал в самом начале, в декабре 1937 г. Но сейчас вместо ревущего звука я слышал нечто подобное мелодичному, очаровывающему жужжанию роя пчел, а вместо ощущения, что меня окружает пламя, мне казалось, что все вокруг пронизывает серебристый свет.

Но наиболее поразительное в этом переживании было внезапное осознание, что, хотя я вас так же связан с телом и окружающей меня средой, мое «я» вдруг расширилось до гигантских размеров и оказалось в прямом контакте со всей сознательной вселенной, которая невыразимым образом присутствовала повсюду. Мое тело, стул, на котором я сидел, стол, комната с ее четырьмя стенами, все, что находилось за этими стенами, земля и небеса — все это было лишь призрачным миражом на фоне этого всепроницающего океана чистого бытия. Если попытаться описать его наиболее существенный аспект, то этот океан казался одновременно безграничным и простирающимся во всех направлениях и в то же время был не более, чем бесконечно малая точка. Из этой точки излучалось все существующее, в том числе и я, и мое тело.

Казалось, все это было отражением, таким же огромным, как весь космос, но создавалось исходящим из точки светом. Весь огромный мир зависел от лучей, исходивших из этой точки. Так безбрежный океан сознания, в котором я сейчас растворялся, оказался одновременно и бесконечно большим, и бесконечно малым. Большим потому, что на его волнах плавала все мироздание, а малым потому, что он был тем «ничто», которое вмещает в себя все.

Это было поразительное переживание, которое я не могу ни с чем сравнить, — оно находилось за пределами всего, что принадлежит к этому миру, воспринимается чувствами и осознается умом. Я ощущал присутствие внутри себя мощного и сконцентрированного сознания — этого исполненного величия образа космоса, который предстал передо мной не только во всем своем великолепии и огромности, но и во всей своей сущности и реальности.

Мир материальных явлений, находящийся в непрерывном движении, непрерывном изменении и растворении, стал казаться мне фоном, чрезвычайно тонким и быстро тающим слоем пены на поверхности катящего свои волны океана жизни; тонкой и призрачной завесой тумана, скрывающей бесконечно огромное солнце сознания, представляющего собой обратную сторону взаимоотношений между миром и ограниченным человеческим сознанием.

Так космос, который еще недавно был вездесущим, оказался лишь призрачными преходящими формами, а точка сознания, раньше заключавшаяся в теле, выросла до размера огромной вселенной, став вызывающим трепет величественным всеприсутствием, на фоне которого материальный мир был лишь мимолетным, иллюзорным видением.