Бхагаван Раджниш - Белый Лотос

Только немногие люди — сенситивные, бдительные, разумные осознают существование будды. И как только они осознают это, они жертвуют всем. Они совершают прыжок, поскольку тогда ничто не может удержать их.

Бодхидхарма говорит: «Она называется так благодаря красоте своей гармонии».

И вокруг будды вы найдете братство, пребывающее в абсолютной гармонии. Не налагается никакой дисциплины, и тем не менее там имеется дисциплина, большая дисциплина. Не налагается никакого порядка, и тем не менее там имеется порядок, великолепный порядок. Простого присутствия будды достаточно. Это возбуждает любовь у последователей и преданных. Это-создает атмосферу благоговения и благодарности.

Если будды нет, то очень трудно достичь такого состояния, в котором вы можете видеть, что достигать нечего. Если есть будда, то это очень легко: сама атмосфера вокруг будды поможет вам. Если есть будда, то вы можете стать частью его существа.

А он уже находится на другом берегу. Он только своим телом находится вместе с вами на этом берегу; его сознание — на другом берегу. Если вы приближаетесь к нему всё ближе и ближе, вступаете с ним в тесный контакт и отдаетесь ему, то постепенно ваше сознание также начинает достигать другого берега.

И в этом заключается идеал саньясина: жить на этом берегу, но не принадлежать ему.

Первый вопрос: Бхагаван, иногда мне хочется воскликнуть: «Остановитесь, Бхагаван! Не так быстро! Я не поспеваю за вами!»

Я отсутствовал здесь десять дней, потому что мне приходится бороться со своими привязанностями, стяжательством, завистью, страхом смерти и сомнениями, не считая поносов. Как раз тогда, когда я боюсь, что вы требуете слишком многого, все это проходит; то, чему я боялся взглянуть в лицо, исчезает, это состояние проходит — и мною овладевает радость и благодарность. Все происходящее является даром — тем самым даром, в котором я нуждаюсь, чтобы расти. Появляется ощущение, что все возможно.

Благодарю вас, возлюбленный.

Амитабх

Это тяжкое путешествие, путешествие к предельной сердцевине вашего существа. Это тяжелая задача, это восхождение на вершину. А при восхождении на вершину вы должны разгрузиться от многих вещей, вы должны становиться все более и более невесомым. Вы не можете продолжать нести с собой хлам.

Привязанности, стяжательство, зависть, алчность, страх, гнев — все это постепенно надо выкинуть, потому что при восхождении на всё большие высоты вещи начинают становиться всё тяжелее и тяжелее. При продвижении к более чистым слоям существа многие вещи, которые вы раньше не осознавали, становятся такими ясными и вы ощущаете глупость того, что вы несете их, что вы несли их с собой на протяжении многих жизней.

Выбросить их трудно, потому что человек свыкается со своими привычками. Возможно, эти привычки служат источником несчастья, но отбросить их всё равно трудно, так как они становятся автоматическими; они становятся составной частью вашего стиля жизни. Вы отождествились с ними; без них вы будете кем-то другим. А человек боится — боится быть кем-то другим, чем он есть. Человек всегда боится войти в неизвестное. Страх смерти — это не что иное, как страх неизвестного.

Какое ты имеешь основание бояться смерти, Амитабх? Ты еще не встречался с ней. Ты не видал ее лица и не знаешь, прекрасное оно или безобразное. Ты не можешь сказать о ней ничего — будет ли она проклятием или благословением. Ты не имеешь никакого понятия о смерти, как же ты можешь бояться ее?

Нет, человек боится не смерти. Люди в действительности боятся потерять свою привязанность к жизни, к своему стилю жизни. Одно несомненно — то, что смерть совершенно изменит вас, что смерть возьмет вас в измерение, о котором вы абсолютно ничего не знаете. Одно несомненно — то, что смерть не оставит вас такими, каковы вы есть. Она заберет ваше тело, она заберет ваш ум, она заберет все, что вы считали самим собой. Она оставит в вас только чистейшее сознание. Отсюда страх смерти, и отсюда же страх глубокого вхождения в медитацию — они представляют собой одно и то же.

Медитация совершает ту же работу, что и смерть. Медитация это добровольная смерть: вы начинаете умирать, исчезать, испаряться по своему собственному согласию. И нахождение вблизи меня имеет то же назначение. Быть рядом со мной — значит быть рядом с вашей смертью.

Древние восточные сутры говорят, что мастер — не что иное, как смерть, а его ученик — это тот, кто готов умереть. Но смерть — необходимое предварительное условие возрождения. Иисус не смог бы воскреснуть, если бы его не распяли на кресте.

Однажды некий христианский миссионер спросил меня: «Как вы объясните тот факт, что Бог позволил, чтобы Иисуса распяли на кресте??»

Христиане пришли в замешательство, пытаясь объяснить это. С одной стороны, они говорят, что Иисус — единородный сын Бога… И Отец должен был проявить абсолютную жестокость, позволив распять Иисуса. Все ожидали, что должно что-то случиться, что-то произойти. Тысячи людей собрались, чтобы увидеть чудо. Они знали Иисуса, они смотрели в его глаза, они ощущали его вибрацию. Он был редким человеком, его окружала атмосфера чего-то сверхъестественного. Он имел нечто необычное: глубину, высоту. Он имел корни, уходящие глубоко в землю, и крылья, способные унести к беспредельному. Люди ощущали все это — благодать, красоту, величие его существа. Они ощущали мир и безмолвие, окружавшие его. Они ощущали питательную любовь, которая непрерывно истекала из его существа к другим. Что-то должно было случиться — Бог не мог оставить Иисуса, Бог должен был сделать что-то. Они ожидали последнего момента.

По-видимому, даже сам Иисус ожидал, что случится что-то, потому что в последние минуты он сказал: «Почему ты оставил меня? Что я сделал?» Это показывает, что где-то глубоко внутри он тоже надеялся на то, что нечто должно произойти, что, возможно, в последний момент он будет спасен. Однако, по-видимому, ничего не произошло. Казалось, Бог остался совершенно холодным, безучастным, незаинтересованным.

Разумеется, это беспокоило христианских богословов и священников. Они не в состоянии ответить, почему в тот день Бог ничего не сделал.

Итак, этот миссионер задал мне вопрос. Я сказал: «Вы не понимаете суть этого явления. Если бы Бог сотворил какое-нибудь чудо и Иисус спасся, то вся эта история была бы очень заурядной. Бог ничего не сделал; он позволил Иисусу умереть. Фактически он всеми возможными способами помог ему умереть, потому что это единственный способ воскреснуть».

Действительным чудом является воскрешение — не спасать вас, а помочь вам умереть таким, каковы вы есть, чтобы вы могли стать таким, каковы вы должны быть. Бог позволил Иисусу умереть на кресте. И тогда эта история приняла прекрасный оборот: на третий день Иисус вернулся — воскресший, новый, молодой; больше не сын человеческий, а только Сын Божий. Он явился таким новым, таким преображенным, что даже его ученики не смогли узнать его.

Он встречает двоих своих учеников, которые скрылись из Иерусалима и направляются в деревню, так как они боятся, что теперь выловят учеников и казнят их. Слухи тревожны: мастер казнен, теперь казнят учеников. Уничтожают все следы деятельности этого человека и его работы. Поэтому они скрываются.

Иисус встречает их на пути, считая, что, по крайней мере, его ученики узнают его. Но они не узнали его — они разговаривают с ним, как с незнакомцем. Иисус сильно удивлен.

Потом они зашли в харчевню чего-нибудь перекусить — они устали, — и Иисус преломил хлеб. Тогда они внезапно узнали его, потому что именно таким способом обычно преломлял хлеб Иисус; повторяется что-то из старого и после этого происходит узнавание. После этого у них внезапно открываются глаза, словно они очнулись ото сна или от грез, и они говорят: «Не ты ли это? Мы не сумели узнать тебя на дороге». А они шли, по крайней мере, три часа, беседовали — и они беседовали о своем распятом мастере, с самим мастером! Иисус, должно быть, внутренне смеялся над тем, что они говорят о мастере, но не могут узнать его.

Людей узнают только по их старым привычкам. Когда Иисус преломил хлеб, ученики немедленно узнали его, потому что «так делал Иисус! Только он преломлял хлеб таким способом!» Внезапно словно уходят облака, мрак рассеивается и они видят, что Иисус вернулся. Его облик такой новый… ничего общего со старым.

Мне кажется, что Иисус, должно быть, специально преломил хлеб старым способом, чтобы дать им намек.

Бог позволил Иисусу умереть, чтобы он мог воскреснуть.

Амитабх, я собираюсь помочь тебе умереть. В этом состоит функция мастера: он должен принести смерть. И действительно, умирать трудно, тяжело. Эти поносы — не что иное, как умственная вещь: ты так сильно боишься, что страх приводит к поносам. Однако это хорошо — это очистит тело. Твои тело и ум нуждаются в основательном очищении.