Александр Медведев - Тайное учение даосских воинов

По причине нехватки времени для выполнения требований учения в отношении упражнений физического, духовного и медитативного плана в Шоу-Дао было введено своеобразное послушничество, по требованиям которого младшие братья брали на себя хозяйственные заботы, приготовление пищи, выращивание съедобных и лекарственных растений. Тогда же последователи Шоу-Дао начали организовывать мелкие поселения, куда приходило лечиться контактировавшее с кланом Шоу местное население. Тогда же были сделаны первые попытки сохранения знаний клана в письменном виде.

Так, по словам моего Учителя, у Учителя его Учителя хранилась уникальная рукопись, посвященная лечению ряда заболеваний путем поселения больного в той или иной местности, даже, скорее, месте, ограниченном пространстве в несколько квадратных метров, где он должен был находиться определенное время в определенных позах.

Шоу лечили и запахами трав и минералов, и грязевыми ваннами, которые составлялись на основе ряда трав и препаратов животного происхождения. Некоторые лекарства готовились долго и сложно. Например, туша быка, специальным образом приготовленная, нашпиговывалась растительными, животными и минеральными препаратами, и закапывалась на несколько десятков лет в каком-либо месте, а данные о расположении этого места передавались младшим братьям вместе с рецептом приготовления из туши лекарства или грязи.

Исключительно интересным был метод лечения «сын неба — дочь земли», связанный как с управлением энергией, так и с методами самогипноза и групповой психотерапии. Больной вводился группой последователей Шоу-Дао в состояние, подобное гипнотическому, в котором он представлял себя малой частью Вселенной, обоеполым зародышем, слившимся воедино с отцом-небом и матерью-землей. После транса, который длился 36 часов, выздоровевший больной приходил в сознание.

Уникальность Шоу-Дао, с моей точки зрения, заключается именно в разнообразии способов воздействия на человеческий организм, в каждодневном совершенствовании и улучшении функционирования как внутренних органов и органов чувств, так и всего организма в целом, а также в постоянных положительных установках, направленных, с одной стороны, на ощущение молодости, причем в ее оптимальном варианте, а с другой — на постоянное ощущение радости бытия и силы жизни.

Помимо моих встреч с Учителем, в книге я попытался описать и другие события, происходившие непосредственно во время моего ученичества и до него, потому что эти события во многом влияли на мои отношения с Ли, и, кроме того, мне хотелось воспроизвести атмосферу того времени — начала 70-х годов, когда сведения о боевых искусствах, помимо традиционных самбо и дзю-до, захлестнули Советский Союз и увлечение боевыми искусствами, приняв характер эпидемии, во многих случаях переходило все разумные пределы.

Увлечение боевыми искусствами захватило меня с девятого класса, когда я записался в секцию самбо при Сельскохозяйственном институте. Впоследствии я начал изучать дзю-до под руководством Игоря Васильевича Бощенко и Вячеслава Ловягина.

К концу девятого класса я впервые услышал о карате и, продав коллекцию марок, купил набор фотографий, сделанных с польского учебника карате, где были показаны основные стойки, удары руками и ногами, разные ударные части. Я очень увлекся этим, тогда еще практически неизвестным и почти мифическим видом единоборств.

Через моего тренера я доставал различную литературу по боевым искусствам, но, в основном, это были книги по самообороне, джиу-джитсу, чехословацкие, немецкие и другие учебники.

На первом курсе института я узнал, что несколько моих бывших одноклассников занимаются карате у легендарной тогда в Симферополе личности по кличке Мишель. Настоящее имя Мишеля было Эльюнси Мухаммед. Он был подданным Туниса и учился в Симферопольском медицинском институте. По словам его учеников, Эльюнси был обладателем высоких титулов в различных дисциплинах будо. Мои друзья — ученики Эльюнси — обучали меня его технике на лестничной площадке одного из жилых домов Симферополя. На лестничных площадках нижних этажей обычно целовались влюбленные парочки, а самая верхняя площадка заменяла нам спортзал. Терпеливые жители дома покорно сносили какофонию звуков, складывающуюся из вздохов и стонов влюбленных и ударов, рычаний и криков, доносившихся сверху. Наши тренировки продолжались долгие часы, иногда до двух-трех часов ночи.

По сравнению с самбо и дзю-до в карате и системе Мишеля меня поражали простота, четкость и эффективность приемов, и сама эта простота и новизна иногда казались одновременно шокирующими и завораживающими.

Тогда-то в полной мере и зародилась во мне страсть к боевым искусствам, потому что спортивное самбо и дзю-до меня давно не удовлетворяли своей усложненностью и тяжеловесностью. Мне захотелось отыскать или создать самому наиболее эффективную систему рукопашного боя.

По городу поползли слухи, что я увлекаюсь карате, и ко мне потянулись многие из тех, кто интересовался боевыми искусствами. У меня появились ученики, и мы тренировались где только возможно — в лесу, в поле, подвале, на улицах, в квартирах, на лестничных площадках.

Потом я познакомился еще с несколькими студентами самых разных национальностей, которые в своих странах изучали рукопашный бой, и обучался у них. Постепенно сформировался устойчивый круг общения среди энтузиастов кунг-фу, карате и представителей других стилей и направлений.

К сожалению, атмосферу, царившую в этом круге, трудно было назвать благоприятной и дружественной. Тут были и соперничество, и самоутверждение, и молниеносно распространяющиеся самые невероятные сплетни и легенды друг о друге. Одну из таких удивительных легенд о самом себе я услышал однажды в поезде от случайного попутчика. Я возвращался из Одессы в Симферополь, и в купе со мной ехал молодой человек с костяшками рук, деформированными от ударов.

Я спросил его, занимается ли он карате, и он, необычайно от этого вопроса воодушевившись, начал мне рассказывать, что он близкий друг Медведева и тренируется у него. К моему удивлению, я узнал, что под Новоромановкой у меня есть тайный подземный город с тренировочными залами, где я обучаю избранных, что другие каратисты и кунгфуисты мне платят дань, и вообще, что я — отец крымского кунг-фу. Рассказ изобиловал массой подробностей, например, о тайных ключевых стуках, которые используются для того, чтобы открыть тот или иной канализационный люк, который выводит в определенное место подземного города. Мимоходом он упоминал о каких-то тайных приемах, которые я якобы ему показывал.

Прощаясь со своим попутчиком на вокзале, я попросил его познакомить меня с Медведевым, и он клятвенно обещал мне сделать это. Впоследствии я несколько раз случайно встречал его в городе, и каждый раз он снова и снова обещал устроить мне встречу с Медведевым, но по каким-то причинам эта встреча всегда откладывалась.

Месяца через три я встретил его в компании общих знакомых, и, выяснив, наконец, кто я такой, он, к моему удивлению, упал передо мной на колени и начал биться головой о землю, умоляя пощадить его. Слегка напутанный такой бурной реакцией, я поспешил его успокоить, сказав, что я только благодарен ему за то, что он так веселил меня все это время и что я не держу на него зла.

До меня периодически доходили десятки самых разных сплетен обо мне, например, что я сумасшедший и для развлечения периодически с разбега головой пробиваю заборы (эта история появилась в самом начале моего знакомства с Ли, когда он действительно показал мне, как в прыжке он пробивает головой забор из толстых крепких досок, и я рассказал об этом своему знакомому, но у меня и в мыслях не было пытаться повторить это самому).

После того, как я рассказал кому-то, что я видел, как иностранный студент в низких стойках проходил под столом и быстро перемещался вокруг его ножек, делая перекаты, появилась сплетня, что во время тренировок я залезаю под стол и кричу не своим голосом.

Тогда я еще не до конца понимал все возможные последствия такой, слегка нездоровой популярности. Ко мне стали обращаться люди с предложением, чтобы я работал на них, оказывая в некоторых случаях довольно рискованные и сомнительные услуги. Теневые дельцы предлагали мне стать телохранителем или заниматься выколачиванием денег из должников. Мне приходилось быть очень дипломатичным, чтобы, с одной стороны, не влезать ни в какие тайные аферы, а с другой стороны, не обидеть людей, имеющих достаточно большое влияние и власть, да к тому же хорошо ко мне относившихся.

Хотя официально считалось, что в те времена в Советском Союзе не было организованной преступности, на самом деле она существовала. Через людей, которые предлагали мне работу, я познакомился с некоторыми влиятельными людьми, и хотя я отказывался сотрудничать напрямую, ссылаясь на учебу, тренировки, больную мать и полную нехватку времени, я не всегда мог отказаться от приглашения просто прийти в гости и поговорить. Больше всего во время этих посещений меня интересовали книги и журналы по боевым искусствам, которые в то время официально не разрешалось провозить через границу.