Сидни Шелдон - Лицо без маски

Без десяти одиннадцать небо взорвалось и опустилось на землю вихрем белого конфетти, мгновенно накрывшего город. На чуть подмерзших улицах Манхэттена мягкий пушистый снег тут же превратился в серую слякоть, которую месили толпы рождественских покупателей, спешащих в тепло своих уютных квартир.

В этой рождественской толпе по Лексингтон-авеню шел высокий стройный мужчина в ярко-желтой куртке. Он шел быстро, высоко подняв голову и, казалось, не замечая прохожих. После стольких лет чистилища он наконец обрел свободу и теперь торопился к Мэри, чтобы сообщить ей, что с прошлым покончено навсегда. Как она расцветет, услышав это. Когда он подошел к углу 59-й стрит, зажегся красный свет и ему пришлось остановиться. В нескольких метрах от него стоял Санта-Клаус из Армии спасения, держа большой мешок. Мужчина сунул руку в карман в поисках мелкой монеты. В этот момент его хлопнули по спине. Неожиданный сильный удар потряс все тело. Наверное, кто-то перепил и так выражает добрые чувства к первому встречному.

Или это Брюс Бойд. Брюс, который не сознавал своей силы и имел глупую привычку причинять ему боль. Но он не видел Брюса уже больше года. Мужчина начал поворачиваться, чтобы посмотреть, кто его ударил, но вдруг, к своему полному изумлению, почувствовал, что у него подгибаются колени. Будто наблюдая за собой со стороны, он увидел, как его тело рухнуло на тротуар. В спине появилась тупая боль, разлившаяся по всему телу. Стало трудно дышать. Мимо его лица двигался непрерывный поток башмаков. Прижатая к ледяному асфальту щека начала терять чувствительность. Он понимал, что не должен лежать здесь, и открыл было рот, чтобы попросить прохожих помочь ему, но вместо слов наружу хлынула теплая красная струя. Словно зачарованный, он наблюдал, как кровь, смешиваясь с тающим снегом, стекала на мостовую. Боль стала сильнее, но ему уже было все равно, потому что неожиданно он вспомнил про свои хорошие новости. Он свободен. Он шел сказать Мэри, что он свободен. Мужчина закрыл глаза, уставшие от ослепительной белизны неба. Снег перешел в ледяной дождь, но для него это уже не имело значения.

Кэрол Робертс услышала, как открылась дверь. Она подняла голову и увидела, что в приемную вошли двое. Один — здоровенный мужчина лет сорока, ростом не меньше шести футов трех дюймов, с массивной головой, глубоко посаженными серо-голубыми глазами и тяжелым квадратным подбородком. Второй — помоложе, с более мягкими чертами лица, на котором выделялись живые карие глаза. Впрочем, для Кэрол они были на одно лицо: хотя еще не было сказано ни слова, она сразу все поняла и лихорадочно стала перебирать возможные причины их появления в приемной доктора Стивенса.

Чик? О господи, он уже шесть месяцев старается держаться подальше от всех неприятностей. С той самой ночи, когда сделал ей предложение и пообещал порвать с бандой.

Сэмми? Он за границей, на авиационной базе, и, если с ним что-нибудь случилось, вряд ли ей сообщат об этом таким способом. Нет. Они пришли за ней. У нее в сумочке марихуана, а у кого-то оказался слишком длинный язык. Но почему двое? Кэрол старалась убедить себя, что они ее не тронут. Она уже не та глупая проститутка из Гарлема, которую можно шпынять как угодно, теперь она секретарь одного из крупнейших психоаналитиков страны. Но по мере того как они приближались, ее охватывал страх. Слишком жива оставалась память о годах, проведенных в вонючих переполненных квартирах, куда с дубинкой в руках врывался белый закон и уводил отца, брата, сестру.

Но душевное смятение никак не отражалось на ее лице. Детективы видели перед собой лишь молодую красивую негритянку в изящном бежевом платье. Ее голос прозвучал холодно и безразлично:

— Чем я могу вам помочь?..

Тут Эндрю Макгрейви, старший детектив, заметил темное пятно пота, расплывшееся у нее под рукавом. «Интересно, — подумал он, — чем это так взволнована секретарь доктора». Макгрейви вытащил бумажник с облупившейся бляхой и, раскрыв его, сказал:

— Лейтенант Макгрейви. Девятнадцатый район. — И, повернувшись к своему спутнику, добавил: — Детектив Анджели. Мы из Отдела убийств.

Убийств? Кэрол непроизвольно вздрогнула. Чик! Он кого-то убил. Он нарушил обещание и вновь спутался с бандой. Он участвовал в ограблении и кого-то застрелил. Или… Неужели застрелили его? Он мертв! Они пришли, чтобы сказать ей об этом. Кэрол почувствовала, как пятно расползается, и поняла, что Макгрейви, хоть и смотрел ей прямо в глаза, тоже заметил это. Им с Макгрейви не надо долго объясняться. Они понимают друг друга с полуслова. Ведь таких, как Макгрейви, она повидала немало.

— Мы хотели бы поговорить с доктором Джадом Стивенсом, — сказал молодой детектив. Мелодичный, вежливый голос вполне сочетался с его приятной внешностью. В руке он держал небольшой сверток, перевязанный бечевкой.

Смысл сказанного не сразу дошел до Кэрол. Значит, это не Чик. И не Сэмми. И не марихуана.

— Мне очень жаль, — ответила она, с трудом скрыв облегчение, — но у доктора пациент.

— Нам нужно лишь несколько минут, — вмешался Макгрейви. — Мы хотим кое-что выяснить. — И, помолчав, добавил: — Мы можем поговорить здесь Или в полиции.

Кэрол взглянула на них с удивлением. Какие общие дела могут быть у доктора Стивенса с Отделом убийств? Что бы там полиция ни думала, доктор никогда не нарушал закона. Она слишком хорошо его знала. Когда же это было?.. Уже прошло четыре года. А все начиналось в зале суда…

Было три часа ночи, и мертвенный свет дневных ламп придавал цвету кожи сидящих в зале нездоровый оттенок. Старая грязная комната насквозь пропиталась запахом страха, накапливавшимся в ней не один десяток лет.

Конечно, Кэрол не повезло, что она вновь попала к судье Мюрфи. Она стояла перед ним всего две недели назад, и тогда он отпустил ее на поруки. Первое правонарушение. Вернее сказать, эти мерзавцы поймали ее первый раз. А уж теперь судья отправит ее в каталажку.

Заканчивался разбор очередного дела. Высокий, спокойного вида мужчина стоял перед судьей и что-то говорил о своем подзащитном — дрожащем толстяке в наручниках. «Да, — подумала Кэрол, — этот знает, что сказать. Повезло толстяку. А кто заступится за меня?»

Толстяка увели, и Кэрол услышала свое имя. Она встала, сжимая колени, чтобы скрыть дрожь. Судебный пристав подтолкнул ее к скамье, клерк передал судье обвинительный лист.

— Кэрол Робертс. Приставание к мужчинам на улице, бродяжничество, хранение марихуаны и сопротивление при аресте.

Последнее было полным враньем. Полицейский шлепнул ее по заднице, а она лягнула его в ответ. В конце концов, у нее есть все права американского гражданина.

— Я тебя видел здесь несколько недель назад, не так ли, Кэрол? — спросил судья.

Она постаралась, чтобы ее голос звучал бесстрастно.

— Мне кажется, да, ваша честь.

— И я отпустил тебя на поруки?

— Да, сэр.

— Сколько тебе лет?

Она ждала этого вопроса.

— Шестнадцать. У меня сегодня день рождения. Счастливый день рождения. — Кэрол разрыдалась.

Тот высокий мужчина стоял у стола судьи, складывая в портфель бумаги. Услышав рыдания Кэрол, он поднял голову и пристально посмотрел на нее: Затем что-то сказал судье Мюрфи.

Судья объявил перерыв и вместе с мужчиной вышел из зала. Минут через пятнадцать, когда судебный пристав привел Кэрол в комнату судьи, мужчина что-то горячо ему доказывал.

— Тебе повезло, Кэрол, — сказал судья. — Мы дадим тебе еще один шанс. Суд освобождает тебя под личную ответственность доктора Стивенса.

Значит, он не судейский, а лекарь. Да пусть хоть Джек Потрошитель. Лишь бы выбраться отсюда до того, как они выяснят, когда у нее день рождения.

Доктор отвез Кэрол к себе домой, по дороге болтая о всякой ерунде и ни о чем не спрашивая, чтобы дать ей время прийти в себя. Машина остановилась перед современным зданием на 71-й стрит, неподалеку от Ист-Ривер. Швейцар открыл дверь, лифтер отвез на пятый этаж, и они были так вежливы, что можно было подумать, будто для доктора самое обычное дело приходить домой в три часа ночи, да еще с шестнадцатилетней чернокожей проституткой.

Кэрол никогда не видала такой квартиры. Огромная гостиная, выдержанная в светлых тонах, две низкие длинные кушетки, покрытые желтоватым твидом, между ними квадратный кофейный столик с верхом из толстого стекла, на нем — большая шахматная доска с резными фигурками. На стенах — картины, в прихожей — телевизионный монитор, показывающий вход в подъезд. В углу гостиной — бар, с полками, уставленными хрустальными бокалами и графинами. В окне, далеко внизу, Кэрол видела крохотные суденышки, плывущие по Ист-Ривер.