Поручик Ржевский или Любовь по-гусарски - Сергей Николаевич Ульев

— Да пойми ты, дурень, ошибка вышла, — отвечал Ржевский на его немой вопрос. — Кто ж знал, что ты ко мне по делу.

Наконец, Ржевский не выдержал и, схватив Акакия Филиппыча за грудки, затряс изо всех сил.

— Признавайтесь, любезный, хватит валять дурака. Я все знаю. Вы от ее величества? Она просила вас со мной встретиться?

Тайный советник хотел было по привычке сложить Ржевскому кукиш, но, испугавшись, что его снова начнут бить, передумал.

— Да, — печально вздохнул он. — Я от ее величества. От Лизки, сушеной крыски.

— Одна — а — ко, у вас тут, в Питере, вы себе позволяете… — с уважением протянул Ржевский.

— Позволяем, п-позволяем, — зло забормотал Акакий Филиппович и вдруг, непристойно жестикулируя, сорвался на крик: — Да я ее… вот так!.. вот так!.. вот так!

— Ого, — подивился поручик. — Неужто и в самом деле?

Но Акакий Филиппыч не слушал, продолжая яростно щелкать пальцами, и приговаривал:

— Вот так! Вот так! Вот так!

— И как?

— А так! И вот так! И этак!

Когда он выдохся, Ржевский спокойно осведомился:

— Ну-с, кончил?

— Ко — ко — ко…

— Устал, небось?

— У — у — у…

— Да, дядя, годы уже не те.

— Ммм…

— Хватит мычать, как курица! Лучше скажи спасибо, что я тебя у полиции отобрал. С такой крамолой ты бы далеко пошел. До самой Сибири.

Акакий Филиппыч раззявил в страдальческой гримасе рот. По щекам его поползли слезы.

Поручик потрепал его по макушке.

— Ну, ну, ничего. Размечтались, с кем не бывает. Что вам царица? Найдете себе какую-нибудь прачку, — будет и на вашей улице праздник.

От этих утешений натужные всхлипы Акакия Филиппыча переросли в раскатистые рыдания.

Император Александр стоял под портретом Елизаветы Алексеевны. Держа в руке зеркало, он попеременно смотрел то на свое отражение, то на портрет.

— Похож или не похож? — бормотал он, в задумчивости пожевывая верхнюю губу.

Акакий Филиппыч стоял чуть поодаль и, прислушиваясь к бормотанию царя, украдкой судорожно крестился: «Батюшка, самодержец ты наш, господи, чокнулся ведь. Горе-то какое».

— Что скажете, mon cher, похож я на Лизу или нет? — обратился к нему Александр.

Тайного советника затрясло. «Что сказать, господи? что ответить? — лихорадочно обдумывал он. — Скажу правду — государь обидится, побьет; совру — так закричит: «За бабу меня держишь?!» И опять же кулаком по морде».

Александр развернулся к нему лицом.

— Похож?

«Все равно битому бить! — подумал Акакий Филиппыч. — Скажу, как государь сам подсказывает».

— Похожи, ваш — ваше величество.

— Филиппыч, да вы, мой милый, спятили? — мягко обронил император.

«Что сказать, господи, что ответить? — пуще прежнего побелел тайный советник. — Скажу «нет» — сочтут за хамство; скажу «да» — со службы попрут».

— Ну что же вы? — настаивал Александр, улыбаясь самой ласковой улыбкой, на какую был способен. — После знакомства с Ржевским вы что-то сильно изменились. И не в лучшую сторону.

Акакий Филиппыч прекрасно знал, что означала эта улыбка. Он зажмурился. И был несказанно рад, получив от царя всего одну затрещину.

Когда он осмелился открыть глаза, Александр уже сидел на своем царском троне, расчесывая волосы золотым гребнем, в котором не доставало трех зубцов. «Казнокрады», — думал царь. Эта мысль всегда приходила ему в голову, когда он брался за этот гребень. Он нарочно не заменял его на новый, чтобы постоянно иметь при себе лишнее подтверждение того, что в государстве российском воруют. И даже у самого государя.

— Поговорим о Ржевском, — сказал царь. — Я хочу устроить ему встречу с этой блудницей.

— С кем, ваше величество?

— Какой же вы тупой, мон шер! Я понимаю, что мой царский двор давно превратился в публичный дом, но в данном случае я говорю о своей жене. Я хочу, чтобы на свидание с Ржевским явилась не она, а некое третье лицо. Весьма, надо сказать, заинтересованное лицо.

— Осмелюсь спросить, — пролебезил тайный советник. — Ваше величество хочет воспользоваться услугами одного из моих агентов? Я постараюсь сегодня же подобрать двойника ее величеству.

— Не надо никого подбирать. Это дело слишком деликатное. О нем должны знать только три человека: муж, жена и ее любовник, то есть я, Елизавета и поручик Ржевский.

— А я? — растерялся Акакий Филиппыч.

— А вы — до поры до времени. Не беспокойтесь, mon cher, когда все уладится, мы вас повесим. И концы в воду![6]

— А — у — э-э-э…

Прижав руку к груди, тайный советник растянулся у подножия трона.

Когда он очнулся, император все еще продолжал громко смеятся.

— Какая прелестная шутка! — ударяя в ладоши, восклицал он. — Но почему же вы не аплодируете?

— Боюсь, государь, вызвать вашу шутку на бис.

— Хм, порой вы бываете весьма остроумны, Акакий Филиппович. А иногда мне кажется, не обижайтесь, что вы круглый идиот.

— Я круглый сирота, — счел нужным уточнить тайный советник.

— Вот — вот. И нервы у вас шалят.

— Служба та — та — такая.

— Да, среди дворцовых интриг не мудрено стать заикой… Но вернемся к нашим рогоносцам. — Александр спохватился. — Что это я! Я хотел сказать, вернемся к нашим гусарам. На свидание Елизаветы с поручиком пойду вместо нее я.

— Вы, ваше величество?!

— Закройте рот и слушайте. Я все продумал. Осталось обсудить некоторые мелочи. Но сперва вы мне расскажете ваши впечатления от встречи с Ржевским. Что он вообще за человек?

— Он дерется, — пожаловался Акакий Филиппыч.

— Хм, дерется… Как вы думаете, он на меня под видом Лизки руку не подымет?

— Не знаю, государь, что у него на уме.

— Императрица ведь все — таки, а не какая-нибудь кузькина мать. Хотя, говорят, Гришка Орлов частенько поколачивал мою незабвенную бабушку. Не смотрел, подлец, что она Екатерина Великая.

— Кошмар, сущий кошмар, ваше величество.

— Когда женщина становится любовницей, любовник пользует ее как самку, — горько проговорил Александр. — Такова безжалостная суть любви.

— Боже мой! — задохнулся от ужаса тайный советник. — Ваше величество, а вдруг этот Ржевский вас… господи, не знаю, как сказать… язык не поворачивается… ну, приняв за женщину…

Царь тяжело поднялся с трона, гневно раздув ноздри.

— Пусть только посмеет! Я его… да я его… — Александр затряс над головой сжатыми кулаками. — Я ему дам! Он у меня получит!

— Получит?! — ошалел Акакий Филиппыч. — Господи, что же это делается! Государь, неужто вы ему позволите…

— Какой же