Торговая игра. Исповедь - Гэри Стивенсон

сердцами, умными костюмами и еще более умным акцентом, тоже уверены в своей правоте. Они так же уверены, как и я, когда говорят нам, что все наладится, что наши проблемы временные. И, конечно, они ошибаются каждый год, начиная с 2008-го, и, конечно, они и их класс становятся все богаче и богаче, пока делают это, но все же, не может ли это быть просто удачей?

Невозможно узнать, не так ли? Кто прав, а кто виноват, что нам делать и стоит ли что-то менять. Нам остается только ждать и смотреть, не так ли?

И, возможно, Артур тоже был прав, когда сказал, что мы ничего не можем сделать. Он же не сказал, что вы ничего не можете сделать, верно? Мы можем кое-что сделать. Вы тоже можете. Мы можем поставить на это. Мы можем поставить на конец света. Мы можем поставить на то, что процентные ставки всегда будут меньше инфляции; что экономика всегда будет рушиться. Что цены на дома, акции и золото будут расти, делая богатых еще богаче, в то время как зарплаты будут стагнировать, а в реальном выражении и вовсе рухнут. Мы можем это сделать, верно? Мы все можем это сделать. И если мы это сделаем, то все мы сможем разбогатеть на этом? А разве нет? Если только нам повезет. Мы все можем разбогатеть на конце света, но не остановить его, а просто наблюдать за его крахом.

Знаете, в детстве у меня был друг. У него не было отца, была только мать, и его семья была намного беднее моей. Его мать часто пропускала приемы пищи, чтобы дети могли поесть, и она думала, что мой друг и его сестры этого не замечают. Но они замечали. Я знаю. Потому что он рассказал мне.

Не знаю, наверное, игры такие. Иногда ты выигрываешь, а иногда проигрываешь. И, знаете, что важнее победы? Не знаю. Я ни о чем не могу думать.

 

19

Я просила Кайла дать мне две недели.

Не знаю, почему я попросила эти две недели. Наверное, я еще не был готов. Я еще не знал, что в тот день получу свободу. Мне нужно было время, чтобы вдохнуть ее.

Я выходил на работу каждый день в течение этих двух недель и оставался на ней до конца рабочего дня. Точнее, положенные мне по контракту часы - с девяти до пяти.

Почему я это сделал? Не знаю точно. Думаю, я просто хотел услышать звуки. Тот торговый зал в Токио, конечно, не был моим торговым залом. Это был не тот торговый зал, где я сделал себе имя. Это не тот торговый зал, который я вижу в своих снах.

Но все же это была торговая площадка. Это было место, где мужчины соревнуются друг с другом, пытаясь заработать деньги, пытаясь быть правыми, пытаясь быть лучше друг друга и покупая квартиры без дверей, но с вращающимися стенами, и где все их мечты не сбываются. Место, где молодые ребята все еще могут появиться из ниоткуда и внезапно стать лучшими в мире, хотя почти никогда этого не делают, и где старые богачи и молодые богачи смотрят на них, когда они идут в ванную, и думают:

"Посмотри на него, в его дурацкой рубашке из Topman. Что, блядь, у него есть такого, чего нет у меня?"

И, как мы уже говорили, возможно, они правы, возможно, все это было просто удачей.

Иногда, знаете, я все еще надеюсь, что это была удача. Видит Бог, если это не так, то будущее не очень хорошее.

 

-

И вот он настал, мой последний день на торговой площадке. Мне не пришлось долго прощаться. Я подошел к Флорану Лебофу, мы поговорили, немного посмеялись над его недавними бабскими похождениями, и он сказал, что свяжется со мной в следующий раз, когда будет проезжать через Лондон. Но так и не связался.

Я подошел к знатокам обедов, мы немного поговорили о том, что мы ели на обед, и они сказали: "О, Гэри, твой японский такой хороший".

Напоследок я поговорил с Коске и поблагодарил его за все, а он улыбнулся, помахал рукой прямо перед своим носом и сказал по-японски: "Все в порядке, все в порядке", после чего я больше никогда его не видел.

Когда я выходил из торгового зала, аплодисментов не было, но на этот раз я все же остановился, чтобы оглянуться, хотя бы раз.

 

20

Я пошел и отцепил свой маленький желтый велосипед. Он был пристегнут цепью к фонарному столбу у берега. Я положил сумку, расстегнул полосатую белую рубашку, скомкал ее и положил в сумку. На улице было очень, очень жарко, и я достал маленький серый жилет из "7-Eleven", подаренный Визард, когда она только приехала в Японию, и всегда вызывавший смех у персонала "7-Eleven", надел его и решил на этот раз не ехать домой на велосипеде, а пройтись еще раз по Внешнему саду дворца.

Идти домой пришлось довольно долго, и солнце сильно палило мне на кожу. Я вел свой маленький желтый велосипед через миллион одинаковых деревьев и пытался их сосчитать, но все время отвлекался.

Я думал, что означает мой уход, и размышлял, кто прав, а кто виноват.

Прав ли был Лягушонок, что у меня закончатся деньги? Что в конце концов я приползу обратно?

Прав ли был Артур, что нечего делать, когда мир рушится? Что мы можем только получать прибыль и наблюдать?

Я был прав? Что экономика будет продолжать рушиться? Что жизнь будет становиться все хуже и хуже?

А что же остальные? Был ли кто-нибудь из нас прав? Прав ли был Чак, набрав монет и заблудившись? Прав ли был Калеб? Уйти и вернуться. А как же Джей Би, и Гарри, и Снупи? Что мы делали? Был ли кто-нибудь из нас прав?

Это было слишком много, и я не мог сосчитать ни одного дерева, не мог их всех перечислить. Я чувствовал, как солнце обжигает шею и плечи, и подумал, не снять ли мне рубашку.

Но потом я подумал, что нет, нет, просто оставь это, потому что никогда не знаешь, когда вернешься.

Японское солнце жгло мне плечи, и я старался не думать, шел под стрекот цикад и пробовал на вкус влажное тепло воздуха.

После этого я полетел обратно в Лондон, чтобы попытаться найти игру, в которой не смогу победить.

И я подумал: мне уже все равно, выиграю я или