Вячеслав Летуновский - 100 уроков лидерства А.В. Суворова для бизнеса

Потемкину Суворов написал, что сам он уже на месте, и через 5 дней, очевидно, крепость возьмет. К штурму он готовился как никогда тщательно. 6 дней подряд шла тренировка войск на макетах рвов и крепостных стен. С избытком было заготовлено фашинника и штурмовых лестниц. Диспозиция к атаке была прописана настолько подробно, насколько это вообще возможно. Суворов предусмотрел все, даже большую убыль командного состава. В каждую штурмовую колонну было направлено много офицеров-волонтеров, которые могли при необходимости взять командование на себя. Каждая штурмовая колонна была обеспечена 50 % резервом личного состава. Все штурмовые колонны (а их было всего 8) были сведены в 3 группы под единым командованием с единым резервом[16]. Был еще и общий резерв у самого Суворова. Резервы составляли в основном кавалерийские части, которые после взятия ворот должны были ворваться в город. Суворов даже не поленился дать своим командирам инструкцию, каким образом им воодушевить солдат на штурм.

11 декабря в 5.30 утра начался штурм. Суворов сам со шпагой в руках повел солдат в атаку, его примеру последовали и все другие командиры. К 8.00 весь периметр был в руках Суворова. Бой перенесся на улицы города. Поражает организованность войск. Пока турки не были разбиты во всех частях города и не поступило традиционного для того времени разрешения «На добычь», не было никакого разбоя и грабежей, солдаты сохраняли строй и организованность вплоть до выполнения всех боевых задач. Во всех отношениях штурм Измаила был чудом и по числу потерь (соотношение было примерно 1:6, 1:7 в пользу Суворова), и по достижению поставленных целей: боевые задачи всех штурмовых колонн были выполнены в строго установленный срок. И это при штурме неприступной крепости, которую оборонял гарнизон в 35 тысяч человек!!! У Суворова войск было на 5 тысяч меньше, всего 30 тысяч. К концу дня Измаил пал. Вскоре турки запросили мира.

Затем последовала вторая польская кампания Суворова, на которой мы не будем останавливаться подробно. Стоит лишь отметить, что Суворов успокоил Польшу за 40 дней, а это огромное государство с населением более 20 млн. человек. Пройдя прямым маршем от Турции к Варшаве, Суворов разбил по дороге все попадающиеся под руку польские военные формирования. Стратегии стремительного срывающегося с гор водопада полякам также противопоставить было нечего, поскольку основа этой стратегии носила в большей степени духовный, а не методический характер. Он шел по-спартански[17], собирая под себя все ближние российские подразделения и части. Когда он подходил к предместью Варшавы – Праге, он собрал контингент около 25 тысяч человек. Примерно таким же гарнизоном располагали и поляки, а по инженерной оснащенности и артиллерии Прага не уступала Измаилу. Суворов буквально смел всякое сопротивление противника. Прагу русские взяли за полдня, потери убитыми и ранеными составили около 500 человек.

Атаман М.И. Платов. С оригинала А. Орловского

Польская и французская пропаганда того времени (да и теперешнего) рисовала Суворова кровожадным убийцей, в основном апеллируя к этому самому штурму Праги. Между тем существует диспозиция к штурму Праги, в котором Суворов прямым текстом приказывает «С бабами не воевать, малолетков не трогать». Если при штурме со стороны солдат имелись проявления жестокости, то виноваты в этом сами поляки. Необходимо вспомнить, что эта война началась с того, что русские гарнизоны в польских городах были подло вырезаны восставшими на Страстную седмицу в дни Великого поста (русские в подавляющем своем большинстве были глубоко верующие) или прямо в церкви, или на выходе из церкви, когда они были полностью безоружны. Такого святотатства солдаты забыть не могли и жаждали мщения. Суворов же со своей стороны предпринял все, что в его силах для того, чтобы избежать лишнего кровопролития. Он сам приказал взорвать мост через Вислу, чтобы не дать проникнуть в Варшаву разъяренному воинству. Также он приказал не входить в Варшаву тем частям, которые наиболее пострадали от поляков в начале восстания. В этой связи Варшавский магистрат вместе с ключами от города передал в подарок Суворову золотую табакерку с надписью: «Спасителю Варшавы».

Суворову удалось довести свой поток до состояния «водопада, который крутит скалы». Ни «Измаил», ни «Прага», ни камни, ни люди, ничто не могло перед ним устоять. Поток вел его к достижению цели кратчайшим путем с минимальными затратами. Мощь потока была нечеловеческой силы. Поэтому деяния Суворова называли чудесами, а самого его чудаком (необычным человеком, не таким, как все). Он не укладывался в шаблоны тактики и стратегии того времени. На первый взгляд он воевал слишком просто. Репнин называл его стиль ведения боя «натурализмом», Наполеон отказывал ему в уме, а он на протяжении 40 лет с поразительным постоянством творил одно чудо за другим, исследователи подобных чудес (эффективных победных сражений) насчитали более 60. А к ним можно добавить и множество мирных побед, таких как возведение оборонительных линий в Финляндии и на Кубани, вытеснение турецкого флота от берегов Крыма, переселение 30 тыс. армян и греков и много еще чего. И все это так же как на полях сражений происходило быстро, эффективно и с минимальными потерями и затратами. Такую феноменальную успешность невозможно объяснить исключительно волей или везением. Конечно, это была система, но не такая простая, как может показаться, не очевидная на первый взгляд. Коренное отличие суворовского подхода от всех остальных заключалось в том, что во главу угла он ставил духовный фактор, а не материальный. В этом его «Ура! С нами Бог!» он разбирался как рыба в воде. Он жил и дышал духовной сферой. Он воспитывал победителей, он распространял атмосферу победы на окружающих: не только на русских, но и на австрийцев. Турки и французы впоследствии не переставали удивляться, как те же самые австрийцы, которых они долгое время били, которые не могли выдержать удара французских штыков, вдруг вмиг преображались: не только выдерживают, но и бьют сами, опрокидывают и гонят. Солдатам (неважно русским или австрийским) достаточно было увидеть Суворова рядом с собой, и силы возрастали вчетверо.

Для Александра Васильевича духовная сфера была не менее, а даже более реальная, чем материальная. Он знал и понимал, как управлять духовным фактором. Вышесказанное, однако, нисколько не принижает фактора материального. Суворов им нисколько не пренебрегал, а очень серьезно и плотно с ним работал, всегда очень точно выделял ключевые для исхода дела моменты, обеспечивая безусловное их достижение и выполнение. Такого рода подход, вне всякого сомнения, способен принести и уже неоднократно приносил позитивный эффект и современному руководителю[18]. Суворов является для нас блестящим примером того, как довести людей до самого пика их деятельной формы («Водопад крутит скалы») и как их на этом пике удержать.

Со смертью в 1796 году императрицы Екатерины и восхождением на престол Павла I для Суворова наступили не самые лучшие времена. Ломалось и подвергалось сомнению все, что он с таким трудом вместе со своими единомышленниками Потемкиным и Румянцевым взращивал и создавал. Дело в том, что со времен Петра I лучшей забавой российских цесаревичей были потешные полки – это настоящие армейские подразделения, тренируя которых будущий император тренируется сам и постигает военную науку. Потешные полки Петра I: Семеновский и Преображенский впоследствии составили основу российской регулярной армии.

Очевидно, Павел вознамеривался совершить нечто подобное, однако ситуация в стране в корне была иная. Россия к тому времени располагала сильнейшей сухопутной армией в Европе, да и, пожалуй, во всем мире. За годы правления Екатерины был совершен явный прорыв в тактике ведения боя, в подготовке, воспитании и даже обмундировании солдат. Было одержано более 70 крупных военных побед, все войны были выиграны. Румянцевские и суворовские военные реформы опирались на развитие чувства собственного достоинства солдат и унтер-офицеров, развивали их самостоятельность и инициативность на поле боя.

Что же касается Павла, свою систему он выстраивал на устаревших уставах Фридриха Прусского, которые остались ему в наследство от его недолго правившего отца Петра III. В своем подходе к военному делу Павел прежде всего опирался на «Опыт воинского искусства»[19]. Павел снова вернул в войска устаревшую и крайне неудобную прусскую форму с узкими штанами, париками и штиблетами. Но это было еще полбеды, вернее, только ее начало. Павел покусился на святое святых, на духовную основу непобедимой суворовской армии, на чувство достоинства и самостоятельность солдат и офицеров[20]. Солдаты переводились с квартир, где они жили артелями, в казармы, которые ночью запирались на ключ. Полковые командиры полностью лишались самостоятельности в принятии административных и хозяйственных решений и превращались в инспекторов за правильностью выполнения артикулов. Подобная участь ждала и генералов. Губительные нововведения касались и тактики ведения боя. Новый устав предусматривал только один способ ведения боя – линией из четырех шеренг, ни о каре, ни об атаке из колонн, ни тем более об использовании рассыпного строя не было и речи. Реформированием армии занималась раздутая до невообразимых размеров гатчинская канцелярия, которая заменила собой Военную коллегию. Так же был фактически уничтожен Генеральный штаб.