Джордж Сорос - Сорос о Соросе. Опережая перемены

БВ – Можно спросить о ком-нибудь конкретно?

ДС – Прежде всего, это физик Андрей Сахаров. Он был самым честным человеком из всех, кого я знаю, болезненно честным. Он просто не мог перенести ложь. При этом он был чрезвычайно воспитанным человеком, сколь уничтожающее мнение он бы ни выражал. Он воплощал собой идеал человека, стремящегося к истине, – вот почему он пользовался столь большим уважением. Он очень серьезно относился к своим обязанностям. В ходе первых более или менее свободных выборов он был избран в Верховный Совет. Он стал одним из руководителей Народного фронта. Это убило его. Он умер от сердечного приступа после тяжелого дня в парламенте. У меня было такое чувство, что он умер от скорби, поскольку он не имел возможности сделать все, что нужно.

Мне также нравится Вацлав Гавел – при всех его ошибках. Он превратил первые дни своего президентства в веселый, воодушевляющий театр. Я помню, как посетил его в один из праздничных дней. Было сделано немыслимое объявление о том, что Замок открыт для публики. Людей, которые пришли туда, принимали, как приглашенных гостей. Когда толпа стала огромной, во дворе были выставлены столы, где подавали сосиски и пиво. Это было одним из самых веселых событий, которые я когда-либо посещал. Он объяснил мне, что намеренно сделал объявление нечетким, чтобы Замок не был переполнен.

У меня были хорошие отношения с Брониславом Геремеком, политическим советником Леха Валенсы в период подъема Солидарности, начиная с нашей первой встречи в 1988 г. Мы часто встречались позднее, и каждая новая встреча была очень запоминающейся. Я ощущаю, что мы чрезвычайно близки друг другу.

Наиболее близким мне политическим деятелем я считаю Григория Явлинского. Он был главным архитектором «плана Шаталина» и руководителем делегации, которую я привел с собой на встречу во Всемирный банк в 1990 г. Роль, которую он сыграл, была целиком и полностью его собственным изобретением; он создал ее из ничего. Его взгляды были – и остаются – наиболее близкими. У нас есть определенные различия, но с течением времени мое уважение к нему продолжает расти, главным образом поскольку он в буквальном смысле рискует жизнью ради своих убеждений.

Одна из моих жизненных наград заключается в том, что я встречаюсь с интересными людьми и участвую в интересных событиях.

БВ – Мне кажется, ваша инвестиционная философия развивалась на основе вашего личного опыта. Давайте поговорим немного об этом опыте. Когда вы впервые стали заниматься бизнесом? Какой была ваша первая работа?

ДС – Моя первая работа не имела ничего общего с финансами. Я был практикантом на галантерейной фабрике в Англии. Компания выпускала галантерейные товары, сувениры, костюмную бижутерию и т.д. Когда я закончил колледж, мне очень трудно было получить работу, поскольку я был иностранцем и не имел связей. Я получил эту работу благодаря моему другу – студенту, он учился неполное время и работал в этой компании.

БВ – Вы были продавцом, верно?

ДС – Я был так называемым учеником менеджера, но у них не было специальной программы обучения, поэтому в итоге я оказался лродавцом. Затем я работал у одного из своих клиентов, он был оптовиком. Я стал коммивояжером и продавал товары розничным торговцам на морских курортах в Уэльсе. Это было самой низкой точкой в моей карьере. Такая работа далеко увела меня от представления о самом себе. Кроме того, это была очень трудная работа. Основное ее преимущество состояло в том, что у меня была машина, самая дешевая модель «форда», продававшаяся в Британии. Первая работа, которую мне поручил оптовик, заключалась в том, чтобы попытаться реализовать его товар табачникам в Лондоне, но все табачники были объединены в оптовые группы, и продать им что-либо не было абсолютно никакой возможности– В Лондоне было очень трудно запарковать машину, я чувствовал себя скованным. Мое состояние несколько улучшилось, когда мне удалось получить территорию в Уэльсе на побережье, так что по крайней мере я мог хотя бы что-то продать. Тем не менее я понимал, что эта работа – не то, ради чего я учился, и не то, что ожидали от меня родители. Я решил остановиться. Я написал письма во все торговые банки Лондона, адресуя их лично управляющему директору, что было довольно необычно для того времени. Тогда было не принято писать письма незнакомым людям.

На эти письма, однако, последовало несколько необычных откликов. Некто по имени Вальтер Саломон назначил встречу только за тем, чтобы сообщить мне, что я неправильно написал его имя. У меня также была встреча с Лазардом Фрересом. Встреча оказалась полезной, поскольку управляющий сказал мне, что, пытаясь попасть в Сити, я стучу не в ту дверь. Он сказал: «Здесь, в Сити, мы привержены тому, что можно назвать интеллигентным непотизмом. Это значит, что у каждого директора есть свои племянники, один из которых довольно умен, и он станет следующим директором. Если вы учились с этим племянником в одном колледже, у вас есть шанс получить работу в его фирме. Если вы учились в том же университете, это тоже неплохо. Но вы даже не из этой страны!» Он посоветовал мне держаться подальше от Сити, поскольку люди приходят в торговые банки для того, чтобы управлять в основном своими собственными деньгами, и следовательно, они не столь заинтересованы в зарплате, как руководители в промышленности. В возрасте 40 лет они получают столько, сколько в промышленности можно получать уже в 30.

БВ – Вы сказали, что работа в Уэльсе была самой низшей точкой в ЖИЗНИ.

ДС – Одной из таких точек.

БВ – Хорошо, мы еще поговорим о других таких точках. Ведь часто бывало, что ваша жизнь шла не в том направлении, в каком ожидали другие. Но и в эти моменты вы также были высокого мнения о себе.

ДС – Я всегда ожидал от себя очень многого, и это, безусловно, было воспитано во мне родителями. Когда отец, которого вы уважаете, серьезно к вам относится, вам тоже приходится относиться к себе серьезно. Только недавно реальность стала соответствовать моим ожиданиям.

БВ – Итак, вы продолжали действовать и вы добились нескольких интервью в ряде финансовых учреждений в Лондоне. Помогли ли вам в каком-то из них?

ДС – Удивительно, но после интервью с Лазардом Фрересом я получил работу в компании Singer & Friedlander (Сингер ч Фридландер), директор которой был венгром. Таким образом, утверждение Ла-зарда Фререса оказалось верным: я был из той же страны, что и управляющий директор, и благодаря этому я получил работу. Это произошло в 1953 г.

БВ – Не показалось ли вам, что в этом выборе сыграл роль тот факт, что вы – еврей?