Данил Корецкий - Рок-н-ролл под кремлем. Книга 3. Спасти шпиона

– Возвращаться назад я не хочу, а здесь возникли неожиданные сложности… Даже не сложности, а шероховатости…

Нет, внешне все хорошо, но разговоры об аспирантуре как-то сами собой прекратились, будто этого и не было в планах…

Его собеседник, которого Родион называл Бобом, внимательно слушал и сочувственно кивал. Он выглядел лет на пять—семь постарше. Тоже высокий, с умилявшей девушек ямочкой на квадратном подбородке боксера, с глубоко посаженными глазами и резкими носогубными складками, он напоминал героя голливудского вестерна. И он тоже был очень похож на своего отца.

– Я оказался в критическом положении, – продолжал Родион. – У меня вроде были друзья, девушки, но, когда я потерял успешность, все как-то незаметно отошли в сторону…

– Это обычное дело, – печально улыбнулся Боб.

Он знал, что Родион похож на отца, потому что видел фотографии. А Родион, естественно, ни о каком внешнем сходстве Боба с родителем и не догадывался.

– Но знаешь, Родион, я был прав: нас свел не случай, а судьба. И я помогу тебе, чем могу…

– Вы?! Поможете? Но почему? Мы видимся второй раз в жизни!

Родион удивленно рассматривал своего нового знакомого. Тот был одет строго и респектабельно, как и подобает корреспонденту серьезного издания.

– Это ничего не значит. Я напишу статью об этой истории. И прослежу вашу жизнь в России и здесь. До вашей семейной трагедии и после. Это будет серия очерков, они пойдут на первую полосу и принесут мне солидные гонорары…

– Ах, вот оно что! – Родион перестал удивляться и кивнул. Объяснение было вполне понятным и ставило все на свои места. – Что ж, со своей стороны я готов вам содействовать, чем смогу…

– Вот и прекрасно! Я помогу вам, а вы поможете мне. Кстати, у меня появилась интересная мысль! Через несколько лет вы можете вернуться в Москву и собрать материал для продолжения моих очерков!

Родион задумчиво почесал затылок.

– Но… Это может быть опасно… Не исключено, что меня арестуют, как и родителей…

– Нет, мы все продумаем… Думаю, моя газета сможет выхлопотать вам вид на жительство, и вы выберете себе французское имя… А с новыми документами вам ничего не грозит! К тому же мы хорошо платим, вы сможете нанять лучших адвокатов и добиться пересмотра дела…

– Да, пожалуй…

– Кстати, не зайти ли нам пообедать? Во-о-он, видите, напротив – «Кабачок мамаши Катрин»? Там очень мило…

– С удовольствием, честно говоря, я проголодался. Но… Там ведь, наверное, дорого?

Боб рассмеялся.

– Ерунда, у меня есть деньги. Сегодня я угощаю. Только когда вы разбогатеете, пригласите меня в «Максим»!

– Согласен!

Родион улыбнулся. Настроение у него улучшилось.

Через минуту Боб, обнимая своего нового друга, вел его обедать, просвещая на ходу:

– Этот кабачок – о! целая история. Он основан аж в тысяча семьсот девяносто третьем году!

Отношения между новыми знакомыми налаживались и укреплялись. По плану они должны перерасти в дружбу. С учетом того, что каждый копировал своего отца, так и должно будет случиться.

17 июля 2005 года, Колпаково, Московская область

– И стали мы его с Кульком выслеживать, – степенно рассказывал Архипыч, время от времени прихлебывая виски из специального – широкого и низкого, как полагается, стакана.

Он стал солидней, вальяжней, приобрел манеры лектора почившего в бозе общества «Знание» и донашивал фирменную одежду своего хозяина. Словом, узнать его, прямо скажем, было трудно.

Вообще, в деревне за последние годы многое изменилось. Вместо мордатого московского бизнесмена Окорока, который первым начал здесь строиться и развращать селян, пока его не застрелили – не за это, конечно, а за какие-то другие грехи, понаехало полтора десятка других Окороков, возвели красно-белокаменные дворцы с бассейнами, гаражами и площадками для барбекю, образовали здесь свое бизнес-сообщество, обратив колпаковцев в высокооплачиваемую прислугу, чем обнищавшие труженики полей были очень довольны, как и районная статистика, бесстрастно зафиксировавшая резкий рост уровня жизни сельского населения, несомненно свидетельствующий о возрождении российской деревни.

Даже знаменитый мехдвор, на котором безраздельно царил Архипыч со своим самогонным аппаратом, превратился в гигантскую стройку: баня с бассейном были уже готовы, а в доме, размером с пирамиду Хеопса, заканчивались отделочные работы. Но Архипыч продолжал здесь доминировать, правда, в другом качестве – старшего сторожа и героического рассказчика. И аппарат его знаменитый никуда не делся, только нужды особой в нем не было, ибо у героя всегда есть отменного качества выпивка и закуска.

– И выследили-таки гада, – старший сторож допил заграничный самогон, со стуком припечатал тяжелое донышко к гладкому деревянному столу и горделиво осмотрел слушателей – его личного Окорока-хозяина, чужого Окорока – хозяйского друга, и двух девиц, которые Окороков сопровождали.

– Он специальный прибор на московской линии установил: каждое слово, что в правительстве говорят, – сразу же американские шпионы в своем ЦРУ слышат!

Архипыч многозначительно поднял палец, сглотнул и вполне естественным движением наколол на вилку и отправил в рот толстый ломоть ветчины.

– А что это значит? – торопливо прожевывая, спросил он. – Это, считай, всей нашей обороне конец, всей экономике, всем финансам! Короче, всей России труба!

Девицы допили свое, переглянулись и захихикали. Чужой Окорок презрительно отквасил нижнюю губу.

– Мы его хотели живым захватить, только он как начал палить с двух рук – из нагана и маузера, пули как стали летать, так мы и повалились в грязь, а он выскочил на шоссе и убег…

– Это как ты определил, про наган и маузер? – прищурился чужой Окорок и медленно выцедил свой стакан до дна.

– Так видно же, – с достоинством пожал плечами Архипыч и улыбнулся. – И по выстрелам слышно, и по пулям… Чего ж тут хитрого?

– Давай, Архипыч, крой дальше, – поощрил свой Окорок, тиская девицу за коленку.

– А дальше так: спустились мы в колодец, сняли эту шпионскую елдовину, отвезли в Кукуев и сдали… Куда надо.

Рассказчик распрямил спину, налил себе полстакана, выпил и принялся закусывать.

– Фуфло это все, – сказал чужой Окорок. – Бред сумасшедшего. Бухать надо меньше!

Не прерывая своего занятия, Архипыч кротко улыбнулся светлой улыбкой привыкшего к наветам правдолюбца.

– Замажем? – спросил свой Окорок и вытянул растопыренную ладонь – толстую и короткопалую. – На пятьсот евро?

– Мажем! – Чужой Окорок махнул точно такой же ладонью, раздался звонкий шлепок.

– Давай, Архипыч! – многозначительно приказал свой Окорок.

Рассказчик, с видом монахини, обвиненной в проституции, направился к своей сторожке и вынес грамоту в рамке под стеклом.

– Только осторожно, желательно руки вытереть, – деликатно попросил Архипыч.

– Давай сюда! – Чужой Окорок вырвал рамку и уткнулся остекленевшим взглядом в хорошо известный россиянам герб – щит с мечом и надписью: «Федеральная служба безопасности».

Челюсть у него отвисла.

– Читай! Вслух читай, – потребовал свой Окорок.

– «Награждается Лысько Демьян Архипович за высокую бдительность и патриотизм, проявленные в деле обеспечения государственной безопасности Российской Федерации и срыве подрывных планов иностранной разведки… – по слогам прочел чужой Окорок. – Директор ФСБ России…»

– С тебя пятьсот евриков! – довольно захохотал свой Окорок.

– Подожди… А что, этот клоун и есть Лысько?

Свой Окорок перестал смеяться.

– Покажи паспорт, – повернулся он к Архипычу. И тихо сказал гостю: – Ты бы фильтровал базар, Вован… Он старший лейтенант ФСБ!

– А моего напарника, между прочим, в прошлом году отравили, – печально констатировал Архипыч. – Обставили, вроде он спирт метиловый выпил. Только Кулек… в смысле товарищ Кульков, никогда гадость не пил. Ясно, что убили его. Не простили. И я вот с заточенной отверткой хожу…

– Кто отравил?! – поразился чужой Окорок.

– Кто, кто, – вошедший в роль Архипыч шмыгнул носом. – У ЦРУ длинные руки!

– Это точно! – Свой Окорок хлопнул девушку по заду и встал. – Ладно, мы пойдем париться. А ты приберись здесь и самоварчик поставь!

– Есть! – четко ответил Архипыч.

16 ноября 2006 года, Флорида, США

Американская юстиция, если прибегать к образному языку русских поговорок, медленно запрягает, да быстро ездит. Мигеля Хуареса судили с соблюдением всех демо– кратических гарантий, предоставляемых Конституцией Соединенных Штатов любому человеку: гражданину Америки и иностранцу, честному налогоплательщику и закоренелому преступнику, взрослому и несовершеннолетнему, и даже, вопреки советским идеологическим страшилкам прошлых лет, – белому и цветному.

Маховик правосудия раскручивался неспешно и обстоятельно. Несовершеннолетнего Хуареса подвергли психолого-психиатрической экспертизе и тщательному медицинскому обследованию, социальные работники и педагоги внимательно изучили его прошлую жизнь, в которой были тяготы, лишения, хорошие оценки в пуэрториканской школе, недоедание, отсутствие надлежащего воспитания и родительского контроля, но были угон мотоцикла, кража в «Макдоналдсе» и драки, причем две – с применением холодного оружия. Была даже условная судимость… Взвесив все обстоятельства, жюри присяжных постановило – судить его, как взрослого.