Вячеслав Денисов - Таможня дает добро

Его ждали в городе мать и отчим, который сразу по его приезде договорился с ректором университета об устройстве пасынка на экономический факультет. Заодно уже был решен вопрос о его работе в должности начальника торгового отдела в компании по продаже угля. Евгений Краев поступил по-своему, и на этот раз его решение резануло отчима если не по сердцу, то по рукам — точно. Сразу после приезда Женя пошел в кадры Управления внутренних дел и написал заявление с просьбой принять на работу в уголовный розыск. После собеседования, медкомиссии и проверки ему дали «добро», и Николай Владиславович схватился за голову.

— Евгений, если ты не думаешь о своей судьбе, то подумай о моей и матери. Все мои коллеги по работе и просто знакомые — уважаемые, авторитетные люди, не раз отбывшие наказания в местах лишения свободы. Что они скажут, когда узнают, что мой сын — мент?

— Моя мать будет только рада, а ваша судьба мне безразлична, — ответил тогда Женя, поставив на стол полупустую чашку кофе.

И, выходя из дома, добавил:

— И уж на что мне совсем наплевать, так на ваших коллег. Авторитетных.

На следующий день он переехал в осиротевшую после их с матерью отъезда квартиру. Через два года стал старшим лейтенантом милиции, еще через год досрочно получил капитана и был назначен на должность старшего оперуполномоченного уголовного розыска территориального отдела внутренних дел. Все это время он тепло общался с матерью и по вынужденной необходимости — с отчимом.

Вот, пожалуй, и вся предыстория. Хотя нет.

Машина.

Два месяца назад Николай Владиславович, находясь в подогретом состоянии после визита очередных «деловых», попытался прочитать Жене лекцию о бессмертии душ тех, с кем он общается. Они-де умны и осторожны, а потому, мол, неприкасаемы.

— Вот взять, к примеру, президента Клуба профессионального бокса города Арцеулова Эдуарда Владимировича. Кристальной чистоты человек. Все свои миллионы заработал благодаря уму и цепкости. Что под него копать, если копать нечего?

— Накопать можно и под столб, — нехотя возразил Женя, у которого не было никакого желания общаться с отчимом, тем более полупьяным. — А уж под любого вашего друга…

— А чем тебе мои друзья не нравятся? — побагровел Николай Владиславович. — Я живу, как хочу, а ты — как можешь. Как тебе позволяют жить такие, как я и Арцеулов! За все заплачено, парень! Вашу ментовку, как и тебя, можно купить точно так же, как два кило огурцов. Все дело в звании, то есть — в сумме!

Евгений посерел лицом, а отчим продолжал:

— Это вы только по «ящику» чисты и неподкупны! А вот вас как копни — все говно наружу лезет! Праведники…

— Как вы говорите? Арцеулов? — Женя встал со стула.

— Да, запомни эту фамилию! На наших фамилиях жизнь города и таких, как ты, трепещется. Если его ваши начальники смогут в черных делах уличить — забирай мою «девятку»! Позавчера купил для охраны, хер с ним — забирай!!! — Пьяный отчим по-барски махнул рукой.

— Подожди. Не торопись… — Краев прищурил глаза. — Без штанов останешься, авторитетный ты мой…

Николай Владиславович остался со штанами и всем остальным, но без «девятки». Его деловой друг, один из столпов города, Арцеулов Э. В. ровно через неделю был задержан сотрудниками РУБОП, а впоследствии арестован. Прокуратурой города ему было предъявлено обвинение по нескольким статьям Уголовного кодекса, в том числе за несколько эпизодов вымогательства, похищение человека и хранение оружия. Поводом тому послужила конкретная, говоря языком сыщиков УР — «в цвет», информация от одного капитана-опера из районного отдела внутренних дел.

— Далеко пойдешь… — заметил, как и десять лет назад, Николай Владиславович. — Если не остановят.

Его подозрительный взгляд, казалось, насквозь буравил Женю, когда он передавал ему ключи от машины.

— Может, еще на что поспорим? — ядовито улыбаясь, поинтересовался Краев.

Впрочем, как машина ему досталась, так он ею и пользовался. За два месяца ее уже дважды оставляли встречать рассвет без колес и однажды даже пришлось вызывать эвакуатор, когда «девятка» ни с того ни с сего вдруг заглохла и остановилась на середине коммунального моста.

И именно благодаря ей сейчас старший опер Краев торопился на работу, прекрасно осознавая при этом тот факт, что при таком опоздании плюс-минус десять минут уже ничего не решают. Он все равно опоздал…

Евгений зашел в дежурную часть, когда утомленный за истекшие сутки оперативный дежурный Стеблов допивал свой утренний кефир. Все в отделе знали, что Стеблова время от времени мучает язва, запущенная за годы работы в должности участкового. Майора Стеблова, которому до пенсии оставался год с небольшим, перевели начальником дежурной смены. Работа в «дежурке» от этого только выиграла. Она стала в дни его дежурств отличаться большей продуктивностью и тщательностью. Стеблов на территории райотдела знал если не каждого, то почти каждого жителя, прямо или косвенно связанного с криминалом. Каждый четвертый-пятый выезд дежурной опергруппы обычно был по ложному вызову. И время, необходимое для работы, уходило на бестолковые перемещения в «уазике» в места, где не найдешь ни потерпевших, ни подозреваемых, ни состава преступления, ни его события.

Теперь же в дежурства Стеблова выезды в «никуда» сократились до минимума. Майор лично отвечал на звонки.

— Дежурная часть. Майор Стеблов. Кто звонит?.. Степанищев?.. И чего тебе, родной? Жена пропала? Опять пропала? А ты у соседа был? У какого?.. На твоей улице живет, в двенадцатом доме! Вот сходи узнай, а потом названивай! Я что, твоих прибамбасов не знаю, что ли? Сам ему рожу набить не можешь и идти боишься, так опять решил ментов на помощь позвать?! И потом изумляться с наглой рожей, мол, как это вы так быстро смогли ее найти? Слушай, Степанищев, разводись ты с ней. У нее мать в Березовке живет, вот пусть туда и мотает. Квартира-то твоя, насколько я знаю… Вот так… И не звони больше, а то приду и задницу надеру за заведомо ложный донос.

Евгений подождал, пока Стеблов проглотит свой кефир и, прикуривая сигарету, как бы между прочим поинтересовался:

— Начальник грозен нынче?

— Начальник ныне отпускает всем грехи.

— Что так? — удивился, будто услышав новость о присоединении Китая к России, Краев.

— У старого внук народился. — Стеблов облизал седые усы. — А ты чего опять пешком?

— С карбюратором что-то…

— Опять колеса сняли? — тихо спросил Стеблов, пряча стакан в тумбочку.

Краев повертел головой, убеждаясь, что их не слышат.

— А ты откуда знаешь?!

— Я все знаю, — веско заметил дежурный. — Только никому ничего не говорю.

— И не говори! — Краев был зол на вездесущность Стеблова. — Может, еще знаешь, кто именно снял?

— А то…

— Ну и кто? — Краев склонился над майорскими погонами.

— Не маленький, сам найдешь.

От такой наглости Краев чуть не задохнулся. Ему даже не пришло в голову возмутиться тем, что Стеблов поступает не по-товарищески. Женя возмутился по другому поводу.

— Это ты… Это ты что, дед, делаешь?! Преступников прикрываешь?!

— А ты заявление писал?

— Ты спятил! Я что, на отдел «темняк» лоховской вешать буду?!

— Тогда надо просто прийти к старику Стеблову, налить стакан коньяку и попросить помочь. Если в своих штанах ничего найти не можешь, что ты в чужих ищешь? А еще премии в управе как лучший опер получаешь… Эти премии деду Стеблову выписывать надо.

Дежурный посмотрел на остолбеневшего от таких его речей Краева и закончил:

— Прикрой глаза-то, лопнут. Завтра перепроверю информацию и скажу. Иди, Женька, на совещание. Час назад «мокруху» в квартире заявили. Кого-то из нуворишей завалили. Пуля во лбу, пуля в затылке, на полу «ТТ», на шее золотая цепь с руку толщиной, на столике барсетка с тремя тоннами баксов. Отгадай, что произошло в квартире?

— Заказуха. Ты что мне, старый, мозги загаживаешь? Какие наработки есть?

— Иди к своему шефу. Насчет наработок я не в курсе, а вот работки вам хватит.

Поняв, что от Стеблова большего не добиться, Краев поднялся по ступеням и вышел в коридор, ведущий к приемной начальника РОВД подполковника Стрельникова. Именно там ежедневно проводились утренние совещания. Сегодняшнее утро, понятно, исключением не было. Едва Женя шагнул в приемную, секретарь Машенька Белова понимающе подмигнула Краеву и приложила палец к губам. Это означало — «тише, и никто не заметит, что ты опоздал».

Очевидно, главное уже было сказано, так как про убийство не прозвучало ни слова. Разговор шел о серии квартирных краж, буквально обрушившихся на район. Под удар Стрельникова попали представители всех служб без исключения. Опера — за отсутствие нюха и информации, следователи — формализм допросов, участковые — за отсутствие контроля за поднадзорным элементом. Поскольку претензии начальника носили общий характер и в подобных смертных грехах сотрудники обвиняются чуть ли не ежедневно, Краев понял, что этот «разнос» — не смертельный. Все как всегда, все как обычно. Одним словом — нормальная рабочая обстановка. Беспокоило другое. Все без исключения ежеминутно поглядывали на Евгения, стоящего столбом в дверях — ему не хватило стула. И их взгляды не предвещали ничего хорошего. Женька еще раз провернул в голове свою деятельность за последние дни и среди поступков, в коих стоило повиниться, он выделил только сегодняшнее опоздание на работу на двенадцать минут. Большего он за собой не ведал, а за опоздание лишать тринадцатой зарплаты, как и убивать, его не станут.