Кен Фоллетт - На крыльях орла

– Прикажи ему возвратиться в Тегеран. Но не объясняй почему.

Широкая улыбка расползлась по лицу Кобёрна, осветив его лучезарностью молодости.

– Ему это не понравится.

Скалли протянул руку через стол и включил громкоговоритель, чтобы было слышно, как взбеленится Тейлор. Кобёрн отчеканил:

– Кин, Росс хочет, чтобы ты вернулся в Иран.

– За каким чертом? – изумился Тейлор.

Кобёрн взглянул на Перо. Тот покачал головой. Кобёрн продолжил разговор:

– Ну, там полно работы, которую надо сделать, с точки зрения подчистки, выражаясь административно…

– Скажи Перо, что я не поеду туда из-за всякого административного дерьма.

Скалли расхохотался.

Кобёрн сказал:

– Кин, тут есть еще кое-кто, желающий потолковать с тобой.

Перо откликнулся:

– Кин, говорит Росс.

– Вот как! Ну, привет, Росс.

– Я посылаю тебя обратно для выполнения чего-то чрезвычайно важного.

– Ого!

– Ты понимаешь, о чем я говорю?

Последовала длительная пауза, затем Тейлор выдавил из себя:

– Да, сэр.

– Прекрасно.

– Я вылетаю.

– Который там час? – спросил Перо.

– Семь утра.

Перо бросил взгляд на свои часы. Они показывали полночь.

Начался тысяча девятьсот семьдесят девятый год.

Тейлор сидел на краешке кровати во франкфуртском отеле, думая о жене.

Мэри с детьми, Майком и Доном, находились в Питсбурге, в доме брата Тейлора. Перед вылетом Тейлор позвонил ей из Тегерана и сообщил, что направляется домой. Услышав эту новость, жена безумно обрадовалась. Супруги строили планы на будущее: вернуться в Даллас, отдать детей в школу…

Теперь он должен позвонить ей и сказать, что пока не приедет домой.

Мэри будет обеспокоена.

Черт побери, он и сам был обеспокоен.

Кин подумал о Тегеране. Тейлор не работал над проектом для Министерства здравоохранения, но на нем лежала ответственность за небольшой контракт по компьютеризации старомодной системы бухгалтерского учета посредством гроссбухов «Банка Омран». Как-то раз три недели назад около банка собралась толпа – «Омран» был банком шаха. Тейлор отправил своих людей домой. Он и Гленн Джэксон ушли последними: мужчины заперли дверь здания и пустились в путь пешком в северном направлении. Когда коллеги повернули за угол, они врезались прямо в толпу. В этот момент солдаты открыли огонь и ринулись вниз по улице.

Тейлор и Джэксон быстро втиснулись в дверную нишу. Кто-то открыл дверь и заорал, чтобы они заскочили внутрь. Оба заскочили, но перед тем, как их спаситель успел вновь запереть дверь, в нее ворвались четыре демонстранта, преследуемые пятью солдатами. Тейлор и Джэксон распластались по стене, наблюдая, как солдаты, вооруженные дубинками и винтовками, избивают демонстрантов. Один из мятежников попытался спастись бегством. Два пальца на его руке были почти оторваны, и кровь струей лилась на стеклянную дверь. Он выскочил наружу, но на улице свалился с ног. Солдаты выволокли остальных трех на улицу. Один представлял собой сплошное кровавое месиво, двое других либо потеряли сознание, либо были мертвы.

Тейлор и Джэксон пробыли внутри здания до тех пор, пока улица не очистилась. Иранец, который спас их, беспрестанно твердил:

– Уезжайте, пока можете.

И вот теперь, думал Тейлор, я должен сказать Мэри, что только что согласился вернуться ко всему этому.

Для выполнения чего-то чрезвычайно важного.

Очевидно, это было связано с Полом и Биллом, и, если Перо не мог говорить об этом по телефону, предположительно это было нечто по меньшей мере подпольное и, вполне возможно, противозаконное.

Некоторым образом Тейлор был рад, невзирая на свою боязнь толпы. Еще находясь в Тегеране, он поговорил по телефону с женой Билла, Эмили Гейлорд, и пообещал не уезжать без Билла. Приказы из Далласа, что уезжать должны все, кроме Бриггса и Галлахера, вынудили его нарушить данное им слово. Теперь приказы изменились, возможно, он, в конце концов, сможет сдержать свое обещание перед Эмили.

Ну, подумал Тейлор, я не могу идти на попятную, так что лучше попробую зарезервировать место на рейсе. Он вновь взял телефонную трубку.

Джей Кобёрн вспомнил, когда он первый раз увидел Росса Перо в действии. Ему суждено не забыть этого до конца своих дней.

Это случилось в 1971 году. Кобёрн к тому времени проработал на «ЭДС» менее двух лет. Он занимался подбором кадров, работая в Нью-Йорке. В том году в небольшой католической больнице родился Скотт. Роды прошли без осложнений, и поначалу Скотт казался нормальным здоровым ребенком.

На следующий день после его рождения, когда Кобёрн явился с визитом, Лиз сообщила, что утром Скотта не принесли для кормления. В тот момент Кобёрн не обратил на это никакого внимания. Несколькими минутами позже вошла женщина и сказала:

– Вот фотографии вашего ребенка.

– Я что-то не припоминаю, чтобы делались какие-то фотографии, – усомнилась Лиз. Женщина показала ей фотографии. – Нет, это не мой ребенок.

Некоторое время у женщины был озадаченный вид, затем она воскликнула:

– Ох! Верно, ваш – это тот, у которого проблема.

Кобёрн пошел взглянуть на новорожденного Скотта и испытал настоящее потрясение. Младенец лежал в кислородной палатке, хватая ртом воздух, синий, как пара джинсов из денима. Доктора совещались по этому поводу на консилиуме.

Лиз пребывала на грани истерики, а Кобёрн позвонил их семейному доктору и попросил его приехать в больницу. Затем принялся ждать.

Здесь крылось что-то неладное. Какая же это больница, где вас не извещают, что ваш новорожденный младенец умирает? Кобёрн пребывал в полнейшем смятении.

Он позвонил в Даллас и попросил соединить его со своим начальником, Гэри Григгсом.

– Гэри, я не понимаю, почему звоню тебе, но не представляю, что мне делать. – И он поведал свою историю.

– Не опускай трубку, – приказал ему Григгс.

Минутой позже в трубке прозвучал незнакомый голос:

– Джей?

– Да.

– Говорит Росс Перо.

Кобёрн встречался с Перо дважды или трижды, но никогда не работал с ним напрямую. Кобёрн задался мыслью, помнит ли Перо, как он выглядит: в то время в «ЭДС» трудилось более тысячи служащих.

– Привет, Росс.

– Ну, Джей, мне нужна кое-какая информация. – Перо начал задавать вопросы: какой адрес у больницы? Как зовут докторов? Какой диагноз они поставили? По мере того как он отвечал на вопросы, Кобёрн ошеломленно думал: знает ли Перо вообще, кто я такой?

– Подожди минутку у телефона, Джей. – Последовало короткое молчание. – Я собираюсь соединить тебя с доктором Уршелом, моим близким другом и ведущим кардиохирургом здесь, в Далласе. – Через минуту Кобёрн уже отвечал на дополнительные вопросы доктора.

– Не предпринимайте никаких действий, – приказал доктор в конце. – Я собираюсь поговорить с врачами этой больницы. Не отходите от телефона, чтобы мы могли связаться с вами.

– Да, сэр, – обалдело пробормотал Кобёрн.

В телефоне вновь раздался голос Перо:

– Вы поговорили? Как чувствует себя Лиз?

У Кобёрна мелькнуло в голове: откуда, черт возьми, ему известно имя моей жены?

– Не совсем хорошо, – ответил Кобёрн. – Наш доктор приехал сюда и дал ей какое-то успокоительное…

Пока Перо утешал Кобёрна, доктор Уршел поднял на ноги весь персонал больницы. Он убедил их отправить Скотта в медицинский центр Нью-Йоркского университета. Через несколько минут Скотт и Кобёрн уже ехали в машине «Скорой помощи».

В туннеле Мидтаун они попали в дорожную пробку.

Кобёрн выскочил из автомобиля, пробежал больше мили к пункту для оплаты проезда по дороге и упросил служащего остановить все полосы движения кроме той, на которой находилась машина «Скорой помощи».

Когда они добрались до медицинского центра Нью-Йоркского университета, снаружи их уже ожидали десяток или полтора человек. Среди них был ведущий сердечно-сосудистый хирург Восточного побережья, прилетевший из Бостона за то время, которое потребовалось «Скорой помощи» доехать до Манхэттена.

Когда младенца Скотта бегом внесли в здание, Кобёрн вручил конверт с рентгеновскими снимками, привезенными из больницы. Женщина-доктор просмотрела их:

– А где же остальные?

– Это все, – ответил Корбёрн.

– Все, которые они сделали?

Новые рентгеновские снимки выявили у Скотта отверстие в сердечном клапане, а также пневмонию. После излечения пневмонии врачи занялись состоянием его сердца.

И Скотт выжил. Он превратился в совершенно здорового маленького сорванца, который играл в футбол, лазил по деревьям, переходил вброд ручьи. И Кобёрн начал понимать, что чувствовали люди по отношению к Россу Перо.

Целеустремленность Перо, его способность сосредоточиться на одном объекте и не отвлекаться ни на что, пока дело не будет доведено до конца, имела свою малоприятную сторону. Босс не гнушался уязвлять людей. Через день-два после того, как были арестованы Пол и Билл, он вошел в кабинет, где Кобёрн по телефону разговаривал с Ллойдом Бриггсом в Тегеране. У Перо возникло такое впечатление, что Кобёрн дает указания, а Перо твердо придерживался того убеждения, что персонал в головном офисе не должен раздавать приказы пребывающим на поле сражения и лучше знакомым с ситуацией. Он безжалостно отчитал Кобёрна перед комнатой, полной сослуживцев.