Ник Кварри - Вендетта

Секретарша вышла доложить своему шефу имя этого маленького худощавого мужчины, пришедшего без приглашения, но с твердым заявлением, что прокурор захочет его принять.

Когда она, наконец, появилась, вместе с ней вышел и прокурор, высокий, с вежливым выражением лица мужчина по имени Кастерман.

Он осторожно взглянул на Хайма.

– Я подумал, что, возможно, моя секретарша перепутала имя.

– Нет, сэр, – вежливо ответил Хайм. – Это я. Я должен вам кое-что заявить. Весьма важное.

Кастерман еще немного поразглядывал Хайма циничными глазами.

– Хорошо, пройдемте.

Он повернулся и вошел в кабинет. Хайм пошел за ним, похлопывая себя по ноге шляпой.

Кабинет федерального прокурора был просторным и светлым, пол из мрамора, на панельных стенках полки с книгами по законодательству и картины импрессионистов.

Кастерман сел за длинный пустой стол, на котором, кроме телефона, подставки для карандашей и простого белого блокнота, ничего не было.

Он указал Хайму на стул у другого края стола. Хайм сел.

Кастерман сложил на столе пальцы и, ничего не говоря, с отвращением посмотрел на него.

Так прошла почти минута. Затем открылась дверь и в кабинет вошел Шервин Харпер, пухлый низенький человек с пронзительными глазами за толстыми стеклами очков.

Харпер был первым заместителем Кастермана и мозговым центром прокуратуры.

Кастерман был чисто политической фигурой, получив свое место в корпорации юристов от благодарного президента за активное участие в последней предвыборной кампании.

Харпер остановился возле стола и сказал:

– Привет, Хайм. По виду ты процветаешь.

– Пытаюсь, мистер Харпер. Только пытаюсь.

Кастерман нахмурил брови.

– Я смотрю, вас не надо представлять друг другу.

– О, мы знаем друг друга, – мягко сказал Харпер. Его пытливые глаза прилипли к лицу Хайма.

– С чем ты пришел?

– Ну, дело вот в чем, – начал Хайм спокойным тоном. – Братья Галлахеры убили Дома Руссо и Ральфа Блайза. Я был свидетелем. Они сделали это с помощью бандитов, которых привезли с другого штата. Ведь это делает данный случай федеральным, не так ли? Ну, если кого-то приглашают из другого штата для совершения преступления?

Долгое время Харпер и Кастерман недоверчиво смотрели на него. Затем Харпер бросил:

– Ты действительно был свидетелем этих убийств? Ты был там?

– Да. Я все это видел собственными глазами.

– Давай-ка разберемся. Ты хочешь засвидетельствовать это? Придти в суд и подтвердить свои показания против Галлахеров?

– Да, хочу, – ответил ему Хайм без всякого выражения. – Мне жаль, что я так долго тянул. Но это сильно действует на нервы.

Кастерман повернул голову и немного смущенно посмотрел на своего заместителя. Тот не сводил глаз с Хайма.

– А чего это ты так внезапно решил подружиться с законом?

– Что ж, на это я могу ответить, – сказал он. – Мюррей Джекобс был моим лучшим другом. И его, как я думаю, убили тоже они. Более того, я уверен, что это сделали именно они. Я не могу этого доказать, потому что не видел своими глазами. Но я обязан за смерть Мюррея посадить его убийц на цепь. Вы понимаете?

Харпер не изменил своего скептического выражения.

– Расскажи, что ты видел. Подробнее.

Хайм поудобнее уселся на стуле.

– Я направился к заведению Мюррея, чтобы пропустить с ним по стаканчику на ночь. Я уже подходил к углу, но тут началась пальба. Я нырнул в подъезд и оттуда видел все: парень автоматной очередью срезал из подъезда Блайза. Из заведения Мюррея выскочил Руссо, чтобы спастись бегством. За ним, стреляя из револьвера 45 калибра и обреза, выскочили Джек и Чарли Галлахеры.

Хайм остановился, подумал и пожал костлявыми плечами.

– Вот и все. Это длилось недолго.

– Ты что-то говорил о наличии наемных убийц, – напомнил ему Харпер.

– Ах, да. Этот тот с автоматом. Я рассмотрел его, когда он вместе с Галлахерами садился в машину. Сэм Ригал из Детройта, я его давно знаю.

Кастерман снова взглянул на заместителя.

– Думаете, мы сможем за это его арестовать?

– Сомневаюсь, – осторожно сказал Харпер.

– Да, боюсь, в этом вам не повезет, – печально сказал Хайм. – Я слышал, что пару дней назад в одном из ресторанов Детройта кто-то пришил Сэма Ригала.

– Очень удобно, – растягивая слова, тонко заметил Харпер.

Хайм пожал плечами.

– Я знаю, что все это не очень хорошо. Даже мои слова. Может быть, все это и ни к чему. Но, в конце концов, я сделал то, что посчитал нужным. Больше этого я ничего не могу сделать.

И он встал, чтобы уйти.

– Сядь, – бросил Кастерман.

Хайм снова сел.

– Ты можешь подождать? – спросил Кастерман, вставая.

– Конечно.

Прокурор подошел к своему заместителю. Они вышли в заднюю дверь кабинета и по коридору прошли в кабинет Харпера. Он был значительно меньше и разделен на множество кабинок, в которых стояли маленькие столики для работы.

Кастерман прикрыл дверь и спросил:

– Ну, что ты об этом думаешь? Можем мы закрутить дело, имея единственного свидетеля?

Харпер поразмышлял.

– Да, можем. Вот победим ли, это другое дело. В этом я сомневаюсь. Но это даст нам возможность покопаться, чего не было раньше. Да и газетная шумиха покажет этим гангстерам, что мы кое-что знаем, они начнут беспокоиться.

Кастерман подумал о газетах. Заметки и его фотографии на первых страницах.

– Как ты думаешь, этот маленький жиденок действительно даст свои показания в суде?

– Если он сделает заявление, а потом откажется от него, мы сможем засадить его за препятствие ведению следствия. И он знает об этом.

– Тогда давай начнем.

И Кастерман с нетерпением двинулся в свой кабинет.

Они вызвали полицейского стенографиста и заставили Хайма повторить свое заявление в деталях. Его отпечатали и Хайм подписал все пять экземпляров. Затем прокурор вызвал полицейского и объявил Хайму, что его временно задержат.

– Это просто предупредительное взятие под стражу, – объяснил он Хайму. – Для твоей безопасности, пока Галлахеры не окажутся за решеткой.

– Хорошо. Я вам благодарен за это.

Хайм вышел вместе с полицейским.

Кастерман быстро поднялся наверх и попросил федерального судью выписать ордер на арест Джека и Чарли Галлахеров.

– Хотите, чтобы их взял я? – спросил Харпер.

Кастерман снова подумал о газетных фотографиях и статьях о том, как он лично проводит сенсационный арест. Его будущей политической карьере это не повредит.

– Об этом не беспокойся, – бросил он небрежно. – Я сам займусь ими.

Харпер улыбнулся. Улыбка не сходила с его лица, когда он, стоя у окна, смотрел, как Кастерман садился в машину, сопровождаемый еще двумя машинами вооруженных полицейских.

Ход мыслей прокурора был ему понятен. Он проработал уже с тремя.

Харпер считал себя простой рабочей лошадкой юстиции. Еще не один президент не одарил его даже благодарственным рукопожатием.

Кастерман ворвался в отель «Триангл» с полицейскими и двумя газетными фотографами, щелкающими направо и налево все подряд. Охранники, стоящие в вестибюле, лишь недоуменно переглянулись, увидев показанные им значки и ордера.

У Кастермана не было сомнения в правильности выбранного им способа действий. Он поднялся по ступенькам и направился к апартаментам, где Галлахеры беседовали с, Шедом Мак-Кенном. Обоим братьям он вручил по ордеру.

Выдвинутые против них обвинения они прочитали в шоке. То, что это была фальшивка, – сомнений не было. Они неплохо знали прокурора Кастермана: год назад он безуспешно пытался пришить им дело.

Джек бросил свой ордер на пол.

– Что за хреновина? Кто свидетельствует против нас?

– Об этом вы узнаете в надлежащее время, – ответил ему самодовольно Кастерман. – А теперь следуйте за нами, если не хотите, чтобы вам припаяли еще одно обвинение: в сопротивлении федеральной полиции.

– Черт подери, – бросил Чарли, – вы не можете пришить нам это дело, и вы знаете это! Все собаки будут смеяться над вами.

– Сомневаюсь, что вам будет – смешно, – жестко произнес Кастерман, – когда вы окажетесь за решеткой.

– Ни за какой решеткой мы не будем, – прорычал Джек. – Если дело дойдет до суда, то наш адвокат вырвет нас оттуда через десять минут.

Он посмотрел на Мак-Кенна.

– Позвони ему, как только мы уедем. Скажи ему, что здесь происходит.

Тот утвердительно кивнул и посмотрел, как Кастерман уводит Галлахеров.

– Я требую, чтобы нас сопровождали две машины с моими людьми, – сказал Джек прокурору, как только они спустились в вестибюль. У нас много врагов. Если кто-нибудь подстрелит нас на улице, для вас это добром не кончится.

Кастерман указал на полицейских.

– Все эти люди вооружены. Думаю, что этой защиты вполне достаточно.

– Для меня – нет. Вы хотите сказать, что наши близкие друзья не могут нас сопровождать?