Роберт Крейс - В погоне за ангелом

Она распахнула дверь и, махнув стаканом, показала мне, чтобы я входил. На дне звякнули кусочки льда.

— Думаю, вы хотите посмотреть, где у него лежала эта чертова книга, — сказала она так, словно речь шла об учебнике для восьмого класса.

— Конечно.

Она снова помахала стаканом:

— Люблю выпить чего-нибудь холодненького, когда возвращаюсь с корта. Там ужасно потеешь, и все такое. Принести вам тоже?

— Может быть, чуть позднее.

Мы прошли по вестибюлю длиной не меньше шести тысяч миль, через гостиную, которую они могли бы сдавать в качестве ангара для самолетов, и оказались в столовой размером в зал заседаний конгресса. Шейла Уоррен, покачиваясь, шла на шаг впереди.

— Кто-нибудь был дома в ту ночь, когда украли книгу?

— Мы были в Канаде. Брэдли строит в Эдмонтоне отель, и мы полетели туда. Обычно он летает один, но мы с ребенком тоже захотели, и он взял нас с собой.

«С ребенком».

— А прислуга?

— У всех семьи, которые живут в Маленьком Токио. Как только мы куда-нибудь уезжаем, они сразу же отправляются туда. — Она посмотрела на меня. — Полиция уже задавала мне эти вопросы.

— Я люблю их проверять.

— Ах, да, любите, — проговорила она.

Мы прошли по длинному коридору, выложенному плиткой, и попали в пещеру, оказавшуюся хозяйской спальней. В дальнем конце коридора я заметил отделанный мрамором атриум со множеством декоративных растений, а слева от него — стеклянные двери, выходящие на лужайку за домом и бассейн. В одной из дверей был вставлен кусок фанеры размером четыре на восемь. Напротив атриума на покрытой лаком черной платформе стояла кровать, а вокруг была расставлена черная лакированная мебель. Мы прошли мимо кровати к двери, ведущей в его гардеробную. У нее была своя собственная, с отдельным входом.

В его гардеробной я увидел трехстворчатое зеркало в полный рост и туалетный столик из черного гранита, а также примерно милю пиджаков, брюк и костюмов. Обуви хватило бы на целый американский город. Ковер около зеркала был скатан, и моим глазам предстал вделанный в пол сейф фирмы «Ситабриа-Уилкокс» таких размеров, что в нем вполне мог бы поместиться взрослый мужчина.

Шейла Уоррен махнула в его сторону стаканом и скривилась:

— Сейф Большой Шишки.

Крышка была сдвинута, совсем как у канализационного люка. Я заметил, что она из бронированной стали, в четверть дюйма толщиной, с тумблерами и предохранительными штифтами толщиной полдюйма. Все поверхности были покрыты черным порошком. Это поработали ребята из полиции, когда искали отпечатки пальцев. Все остальное казалось в полном порядке. У меня за спиной звякнули кусочки льда.

— Вы обнаружили сейф именно в таком виде?

— Он был закрыт. Это полиция оставила его открытым.

— А как же сигнализация?

— Полицейские сказали, что грабители, видимо, знали, как с ней справиться. Или мы забыли ее включить.

Шейла Уоррен слегка пожала плечами, словно ей надоело обсуждать одну и ту же тему. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и наблюдала за мной. Может быть, думала, что работа детектива — это чудесное представление, пропустить которое невозможно.

— Вы бы видели стекло, — сказала она. — Он принес сюда проклятую книгу. Ну и вот что случилось. Я прошлась босиком по ковру и до сих пор вынимаю осколки. Мистер Большая Шишка.

Последнее относилось не ко мне.

— Вам звонили? Может, вы получили письмо с требованием выкупа?

— За что?

— За книгу. Когда крадут что-нибудь редкое и известное, то делают это, как правило, чтобы продать обратно владельцу или страховой компании.

— Глупость какая! — поморщилась Шейла Уоррен.

Думаю, ее ответ означал, что с ними никто не связывался. Я поднялся с места:

— Ваш муж сказал, что у вас есть фотографии книги.

Она осушила стакан и заявила:

— Лучше бы он сам всем этим занимался!

И вышла. Может быть, стоит попросить Хэтчера задать ей все необходимые вопросы вместо меня. Впрочем, возможно, он уже это сделал. А может быть, позвонить в аэропорт, остановить самолет Брэдли и сказать ему, чтобы забирал свой чек, а с ним и эту работу. Не-е-а, не выйдет. Что может подумать Дональд Трамп?

Шейла вернулась уже без стакана, но со снимком восемь на десять, на котором Брэдли принимал нечто, похожее на фотоальбом, из рук величественного седовласого японского господина. Вокруг были и другие люди, все японцы, но все же не такие величественные. Книга была в темно-коричневом кожаном переплете и такая старая, что, если на нее нечаянно чихнуть, могла рассыпаться в прах. На снимке была и Джиллиан Беккер.

— Надеюсь, это то, что вам нужно, — заявила Шейла Уоррен, успевшая расстегнуть три верхние пуговицы своего теннисного костюма.

— Вполне, — ответил я и убрал снимок в карман.

— Вы уверены, что не хотите ничего выпить? — облизнув губы, спросила она.

— Абсолютно. Спасибо.

Она бросила взгляд на свои тапочки и воскликнула:

— Bay, шнурки проклятые!

Затем она повернулась ко мне спиной и наклонилась. Лично мне показалось, что шнурки в полном порядке, но бывает, что я пропускаю важные детали. Она некоторое время возилась с одним шнурком, потом с другим, а я тем временем вышел из комнаты. Мне удалось найти дорогу на кухню и выбраться на задний двор. Зеленая лужайка плавно спускалась к огромному бассейну в стиле греческого классического Ренессанса. Около него имелся обязательный домик с беседкой и круглым грилем. Я немного постоял у бассейна, оглядываясь по сторонам и качая головой. Что за люди! Сначала он. Теперь она. Ну и парочка.

Тот, кто влез в дом, судя по всему, знал код или где его найти. Это совсем не трудно. В один прекрасный день, когда никого нет дома, садовник потихоньку пробирается внутрь, натыкается на обрывок бумажки, на каких люди вроде Брэдли Уоррена записывают коды, а потом продает его нужному парню за хорошую цену. Или, например, Шейла распустила свои холеные ручки и дала оплеуху экономке, получающей за работу сотню баксов в неделю, а экономка сказала: «Ладно, сучка, ты мне за это заплатишь». И отдала шифр своему дружку, который как раз ищет работу. Продолжать можно до бесконечности.

Я обогнул бассейн, прошел мимо теннисного корта и дальше по границе владений Уорренов, а затем повернул к дому. Никаких тебе сторожевых собак, камер слежения и какого-либо другого охранного оборудования. По стене, идущей по периметру участка, не был пропущен ток, а сторожевая башня, если таковая и имелась, была замаскирована под пальму. Любой пацан с Голливудского бульвара мог бы вынести отсюда все, что угодно. Может, стоит туда отправиться и поспрашивать у детишек. Только на это у меня уйдет года три или четыре.

Вернувшись в дом, я обнаружил, что на одном из диванов в гостиной сидит по-турецки девочка-подросток. Она рассматривала огромную книгу, которая вполне могла быть озаглавлена «Самые скучные пейзажи Эндрю Уайета».[6]

— Привет, меня зовут Элвис, — сказал я. — А ты, наверное, Мими?

Она наградила меня таким взглядом, словно, открыв парадную дверь, обнаружила на крыльце свидетеля Иеговы. Ей было около шестнадцати. Каштановые волосы подстрижены так коротко, что ее лицо казалось гораздо круглее, чем на самом деле. Я посоветовал бы ей поднять волосы наверх или отпустить подлиннее, но она меня не спрашивала. Никакой косметики, никакого лака на ногтях — а не мешало бы. Я бы не назвал ее хорошенькой. Девочка потерла нос и спросила:

— Вы детектив?

— Вроде бы. У тебя имеются какие-нибудь улики, касающиеся кражи века?

Она снова потерла нос.

— Улики? — повторил я. — Ты, случайно, не видела посторонних на вашей лужайке? Или слышала обрывок подозрительного разговора. Ну типа того.

Может быть, она на меня смотрела. А может, и нет. По ее лицу блуждала кривая улыбка, заставившая меня подумать, что она под кайфом.

— Я тебе мешаю читать?

Она не кивнула, не заморгала от удивления и даже с визгом не бросилась прочь из комнаты. Она просто смотрела на меня.

Я прошел назад через столовую, потом выбрался из дома, добрался до «корвета» и выехал на подъездную дорожку.

Когда я проезжал мимо Хэтчера, сидевшего в своем «тандерберде», тот, ухмыльнувшись, спросил:

— Ну и как оно тебе?

— Отвали, — предложил я ему.

Он рассмеялся, и я уехал.

Три года назад я кое-что сделал для Берка Фельдштейна, который владеет симпатичной художественной галереей в Венис на побережье, чуть дальше Санта-Моники. Это одно из перестроенных промышленных зданий, где с помощью белой краски поддерживается промышленный вид, а все произведения искусства представляют собой белые коробки с цветной бумагой внутри. В этом году на Рождество Берк подарил мне большую кружку с надписью «ИСТРЕБИТЕЛЬ ЧУДОВИЩ». Мне она ужасно нравится.