Джерри Эхерн - Бойня

— Люк не открывается, мистер. Фрост помахал пистолетом.

— Так дергай сильней.

— Люк примерз. Там лед, мистер.

— А тут пистолет, мистер, — передразнил Фрост его акцент.

Парень заколотил в люк изо всех сил. Хэнк повернулся и посмотрел назад — второй вагон неумолимо приближался. Наконец послышался треск ломающегося льда, люк распахнулся и внутрь ворвался поток холодного воздуха. Фрост не отводил пистолета от оператора, который медленно спустился по лестнице и встал рядом с другими пассажирами. Посматривая на своих спутников, капитан поднялся по ступенькам, подтянулся и перевалился на крышу, покрытую скользким льдом. Перекладина с блоком, по которому проходил трос, находилась на расстоянии вытянутой руки. Он бросил ключи от приборов управления внутрь и стал осторожно пробираться к перекладине. Снизу до него донесся крик оператора. Наверное, он предупреждал, чтобы пассажиры за что-нибудь ухватились. Хэнк догадался, что тот собирается делать, и постарался его опередить. Но он опоздал на какое-то мгновение. Едва капитан протянул руку, чтобы ухватиться за перекладину, как вагон рванулся из-под ног и он еле успел прыгнуть вперед и повиснуть на железной балке в пятидесяти футах над заснеженным склоном. Он засунул пистолет за пояс и почувствовал, как другая рука закоченела от обжигающе холодного металла.

Застонав от невыносимой боли, Фрост с трудом вогнал правую ладонь в лыжную перчатку, перехватился этой рукой и, забросив ноги на опору, снял нагрузку с левой руки. Он старался не двигаться, потому что боялся оставить прихваченную морозом кожу на металле. Перевалившись животом на верх перекладины, Хэнк снял зубами правую перчатку, поднялся на колени и расстегнул змейку на брюках. Закусив губу, он стал мочиться на примерзшую к железу руку. Теплая жидкость чуть-чуть нагрела металл под ладонью, и Фрост сумел освободить ее, не оторвав ни лоскутка кожи. Такой трюк иногда приходилось применять исследователям Арктики, вероятно, этому их научили эскимосы.

Капитан надел обе перчатки и поспешил спуститься вниз по опоре, так как второй вагон был уже недалеко.

Он прыгнул в снег, потер им левую руку и взглянул вверх — бандиты находились рядом.

Без лыж было невозможно далеко уйти по глубокому снегу. Он стал лихорадочно оглядываться в поисках места, которое могло бы послужить укрытием в схватке с тремя убийцами. Слева Фрост заметил небольшую сосновую рощу и поспешил туда. Сверху уже раздавались приглушенные пистолетные вы стрелы. Скользя, падая, проваливаясь в снег, Хэнк добрался до деревьев и упал за одним из стволов, выхватив оружие из-за пояса. Двое бандитов стреляли из остановившейся кабины, а третий спускался по столбу точно так же, как и Фрост несколькими минутами раньше.

Капитан тщательно прицелился, насколько это было возможно сделать с толстым глушителем на стволе, и выстрелил. Человек на опоре схватился за левый бок, покачнулся назад и камнем упал в снег. Затем Фрост снял свою шапочку, высунул ее на секунду из-за дерева, а сам через мгновение перекатился к другому дереву.

Фокус удался. Второй бандит вылез из люка и стал безостановочно стрелять по тому месту, где мелькнула шапочка капитана.

Фрост вскинул пистолет, прошив первым выстрелом горло противника, а вторым проделав дырку во лбу над правым глазом. Тело свесилось под неестественным утлом, ноги застряли внутри кабины, а верхняя половина раскачивалась снаружи, словно толстая ветка под порывами ветра.

Остался последний убийца. Через прозрачный пластик кабины было видно, как он размахивает пистолетом перед оператором, а тот нажимает на рычаги управления.

Вагон дернулся и стал двигаться вверх. Фрост невесело усмехнулся — на таком расстоянии его пистолет не пробьет обшивку кабины. Проваливаясь в снег, он бросился к трупу первого бандита. Пошарив вокруг него, он нашел то, что искал, и поднял мощный “Вальтер” калибра девять миллиметров. Не теряя ни секунды, Хэнк прицелился в уходящий вагон, молясь о том, чтобы пистолет не отказал. Первый выстрел пробил плексиглас кабины, удалившейся уже ярдов на сорок, но в бандита не попал. Тот высунулся из окошка, целясь во Фроста. Капитан поспешил его опередить, выстрелив подряд два раза, и увидел, как того отбросило на противоположную стену. Вагон закачался, бандит зашатался и, упав на разбитое отекло, съехал по нему на пол и исчез из виду за металлической стенкой, оставив на стекле кровавый след.

Фрост замерз до полусмерти, пробираясь по глубокому снегу, окрашенному призрачным светом луны в голубоватый цвет. Впереди уже были видны огни города. Он закатал рукав и посмотрел на светящийся циферблат — стрелки показывали одиннадцать часов. Вздохнув, он забросил далеко в сторону оба пистолета. Ему очень не хотелось расставаться с оружием, так как неизвестно, что его ждет в городе, но еще более нежелательны были проблемы с полицией. Да и патронов почти что не оставалось.

Капитан вышел на окраину города. Идти по укатанной улице стало намного легче. Прохожие в такой поздний час не встречались. Спереди доносились звуки музыки из какого-то ресторанчика, и он побрел по направлению к нему, едва ощущая отмороженные руки и ноги. На стене висел термометр, который показывал минус двадцать по Фаренгейту. Мороз казался еще более лютым из-за сильного ветра.

Капитан остановился у ресторанчика, откуда гремела музыка в стиле “диско”. Обледенелые деревянные ступеньки, ведущие к двери, освещались причудливым фонарем, выполненным в стиле 90-х годов прошлого века. Фрост с трудом забрался по ним наверх и еле сумел негнущимися пальцами повернуть ручку и толкнуть дверь внутрь.

Хэнк сразу был оглушен громкими аккордами. Он сделал несколько шагов и, морщась от боли, стянул лыжную шапочку, закрывающую лицо. Вместе с ней упала на пол и повязка. Он заковылял вперед. Танцующая в зале публика остановилась. Женщина, к которой он подошел, в длинном, сверкающем, дорогом вечернем платье, посмотрела на него с изумлением и в страхе поднесла руки к лицу, увидев безобразный шрам на месте левого глаза. Она в ужасе закрыла рот, но не закричала, а лишь отступила назад и прислонилась к стене, едва не уронив зеркало в причудливой раме.

Фрост проследовал мимо перепуганной женщины в глубь танцевального зала и от тепла, запаха разгоряченных тел и яркого света в голове у него все поплыло. Он покачнулся и с шумом упал лицом вниз на ступеньку небольшой сцены. Раздались перепуганные женские крики. Хэнк хотел попросить их замолчать, так как ему не была слышна музыка, но не успел и погрузился в темноту.

Фрост открыл глаз, поднял руку к голове, раскалывающейся от боли, и увидел в ладони свою повязку. Самое главное — пальцы шевелились, они еще немного покалывали, но имели вполне нормальный цвет и, значит, гангрены можно было не опасаться. Он приподнялся и подвигал ногами и ступнями — те повиновались. Хэнк с удовлетворением откинулся на подушку и почувствовал, как от напряжения закружилась голова. Через несколько минут он снова открыл глаз. В восьми футах над ним нависал грубый бетонный потолок. Повернувшись, капитан с удивлением увидел, что кушетка, на которой он лежит, находится в небольшой нише, загороженной толстой металлической решеткой.

— Интересно, в какое это я дерьмо вляпался? — пробормотал он.

— Что ты там сказал, американец? — неожиданно раздался громкий голос с сильным немецким акцентом, похожим на тот, который был у оператора подъемника.

Хэнк приподнялся на локтях и увидел по другую сторону решетки офицера полиции, сидящего за пустым столом и листающего журнал с фотографиями девочек. Фрост с трудом сел на постели и прислонился спиной к холодной стене.

— Я сказал — дерьмо, по-немецки это будет, по-моему, “шайсе”.

Полицейский понимающе кивнул и снова углубился в журнал.

Капитан покопался в карманах, нашел сигареты, но зажигалка пропала.

— Эй, — окликнул он офицера, — спичек не найдется, приятель?

Тот повернулся, пожал плечами и, положив журнал на стол, подошел к камере.

— На, можешь оставить себе, только не устрой самосожжение, — сказал он, вручая Фросту коробок спичек.

Хэнк кивнул, прикурил, повернулся к стене и надел повязку на глаз. Полицейский остался стоять у решетки, с интересом поглядывая на него.

— Слышишь, американец, я понимаю, что это не мое дело, но как ты умудрился потерять глаз?

— Что? Глаз? — усмехнулся Фрост.

— Ну да, кто тебе его выбил?

— Ну, о чем тут рассказывать, история довольно печальная, — заговорщически начал капитан. — Хотя после нее я, конечно, засадил в тюрьму владельца фабрики по производству рубашек и зажил припеваючи. Давно это было. Решил я жениться, пригласили всех родственников со стороны невесты, всех моих друзей и старых товарищей по оружию. Я даже купил себе смокинг, невеста помогла выбрать. По крайней мере, она считалась невестой до того, как произошла эта страшная трагедия. Несчастье случилось в день свадебной церемонии. Клауделия — так ее звали — выглядела словно фея в белом кружевном платье. Ах… И вот мы стояли перед священником, и моя невеста уже приготовилась сказать: “Да, согласна”, как вдруг пошел дождь. Да, я забыл сказать, венчание происходило на открытом воздухе, потому что Клауделия очень любила заниматься всем на природе. Ха-ха-ха. Так вот, пошел дождь, но мы решили закончить церемонию, оставалось совсем немного. Священник уже завершал венчание и готов был объявить нас мужем и женой, как вдруг хлынул настоящий ливень. Воротник моей рубашки промок и неожиданно стал быстро давать усадку. Я даже не успел расстегнуть верхнюю пуговицу, а лишь повернулся к Клауделии, как произошло ужасное несчастье. Воротник так сжал мою шею, что от напряжения левый глаз вылез на лоб и упал прямо в букет невесты. Ну, об остальном ты можешь догадаться сам. Меня тут же отвезли в больницу и, в конце концов, спасли жизнь. Но Клауделия была так потрясена происшедшим, что как мне потом говорил психиатр, у нее развился патологический страх по отношению к мужчинам, носящим рубашки. Вскоре она вступила в общество нудистов. Бедная Клауделия, — вздохнул Фрост. — Я недавно слышал, что ее новый дружок решил надеть свитер с узким горлом и умер от удушья.