Алексей Петрухин - Клан душегубов

Более того, если ты борешься со злом просто «потому что я дерусь», в один прекрасный момент ты можешь стать тем же, против кого борешься. Это легко – стать монстром. Потому что превращение происходит незаметно, а в ряде случаев – еще и сопровождается приятными ощущениями. Ощущениями власти.

Со злом надо не бороться, его надо обнаруживать, вскрывать. И оно погибнет само, как колония бактерий, не переносящих дневного света. Зло не переносит ясности, оно обретается в мутной воде, в сумерках путаницы, туманных фраз, кавычек, тайных делишек при закрытых дверях. Зло всегда требует тайны, в этом его основа, ему всегда есть что скрывать, будь то мысли или доходы. Добро, напротив, как растение, всегда поворачивается к свету.

Добро не в борьбе, а в ясности. Мудрость учит отказу от борьбы. Не борись, ибо ты неизбежно становишься тем, против чего борешься.

Удар тяжелым панчем пришелся Клерку точно в лоб. Он получился хлестким, а звук от него – коротким и, странное дело, гулким, будто в голове у Клерка, кроме двух-трех мыслей да щепотки кокса на ее донышке, ничего не было. Седой улыбнулся. За весь сегодняшний день, проведенный на поле для гольфа, это был первый более или менее приличный удар. Клерк рухнул как подкошенный. Седой никогда не любил спорт, в любом его проявлении. В школе он сбегал с уроков физкультуры, за что был презираем своими товарищами, а иногда и бит. Позже, в институте, под любым предлогом саботировал все эти тупые спортивные соревнования и праздники. Когда, наконец, попал в армию, казалось, здесь от спорта не уйти. Однако он изловчился и пристроился где-то при штабе не то чертежником, не то писарем. У него был особый, незаменимый дар – умение найти теплое место и быстро его занять.

Да, Седой не любил напрягаться, поэтому так относился не только к физкультуре, но и ко всему, что связано с физическими упражнениями. Много позже, в середине 90-х, уже будучи признанным авторитетом в криминальном мире, он попытался, чтобы не отставать от всех этих клоунов от политики и бизнеса, заняться теннисом, но тут же охладел к нему, раз и навсегда. То же самое произошло и с горными лыжами. И вот теперь гольф.

Он понравился ему в ту самую минуту, когда впервые почувствовал в руке приятную тяжесть металлической клюшки. И хоть его всегда окружали телохранители – Щука и Скала, эта тяжесть длинного металлического предмета в руке усиливала ощущение почти полной защищенности.

Игра сегодня не задалась с самого утра. Со скрипом дотянув до пятой лунки, на шестой Седой встал как вкопанный. Масса вопросов, связанных со встречей беспрецедентно огромной партии наркотиков, не давала ему покоя и мешала сосредоточиться на игре. И еще этот голос! Высокий, скрипучий голос Клерка за спиной раздражал его сейчас больше всего.

– Он подошел ко мне сзади, я даже не успел застегнуть ширинку, – заунывно проскрипел Клерк.

Седой не спеша покачивал клюшку около мяча, пытаясь сосредоточиться на игре.

– Надеюсь, он тебя... А?

– Нет! – Клерк взбодрился, босс вступил с ним в диалог, и это сулило хорошие перспективы. – Хуже!

– Хуже? Интересно, что же для тебя – хуже! Он тебе отказал?

– Он приставил мне пистолет к заднице! Представляете?! Холодный металл к теплой заднице! Кошмар!

– Кошмар, точно. Пистолет должен был запотеть. И заржаветь через некоторое время, – ядовито предположил Седой.

– И он начал меня обыскивать! Я не мог сопротивляться. Он сказал: только дернись, и я как будто случайно нажму на курок. А ведь он не имел никакого права меня обыскивать. Никакого!

Седой выпрямил затекшую спину. Терпеть этот голос, слушать все эти уродливые подробности стало невыносимо.

– Не имел права, – угрожающе произнес он. – Чудно! Не имел права обыскать мужчину, со спущенными штанами нюхающего кокаин в женском туалете. Конечно! А ты имел право совать свой вечно обдолбанный нос в мои дела, а после – меня же шантажировать?!

– Это не так!

Клерк не успел договорить. Резко замахнувшись клюшкой, Седой попал ему точно в лоб, и он упал.

Седой посмотрел на него, но пожалел, кажется, себя – чем приходится заниматься в такой день.

День был удивительно солнечным. Где-то высоко в небе заливалась какая-то глупая и, видимо, плохо информированная птица, а на краю поля, в высоком «грине», Седой разделывался с Клерком, нанося удар за ударом.

На другом конце поля Скала нагнулся и поднял мячик.

– Гейм овер, – сказал он и, подбрасывая мяч в руке, двинулся по полю к своему боссу.

Вскоре Щука догнал его, и они вдвоем пошли по ухоженной траве, аккуратно поднимая ноги, будто им позволили идти по дорогому ковру, не снимая обуви.

Клерк лежал на мягкой, неестественно зеленой траве, широко разбросав руки, как человек, уставший после долгой дороги. Он был едва жив – и от боли, и от ужаса внезапной и жестокой расправы.

Седой обливался потом и тяжело дышал. Для человека, давно разменявшего шестой десяток, это была нелегкая работа. В руках он вертел исковерканный панч, клюшка погибла безвозвратно.

– Заберите этого идиота, – приказал он подошедшим Скале и Щуке, – пока я его не убил.

– Че будем с ним делать? – осторожно спросил Скала, тонко чувствовавший перемену настроения своего босса.

– Что хотите. Только не убейте его, иначе он не скажет, что должен вернуть. Это надо было сделать еще вчера. – Седой отшвырнул от себя испорченную клюшку и пошел прочь. Неожиданно остановился и добавил: – Позвонит Философ – немедленно соедините. Я должен знать, что там происходит!

Седой. Теневой наркобарон. Контролирует прибыль от оборота примерно 25% тяжелых наркотиков, поступающих в центральную часть России. Имеет ряд бизнесов, используемых им для прикрытия нелегальной деятельности по продаже наркотиков. Имеет широкие связи в мире бизнеса в России, США, Израиле. По агентурной информации, во время поездок за рубеж неоднократно встречался с лицами, имеющими отношение к спецслужбам других стран.

Да, старый знакомый. Вот усмешка судьбы. Нормальные люди, если в часы уединения просматривают фотографии и изучают биографии, то – чьи? Фото – своих предков, родных, близких. Ну, в крайнем случае, каких-нибудь знаменитых актеров. Биографии – великих ученых и полководцев. Нормальные люди получают, таким образом, заряд положительных эмоций и кучу хороших примеров – для подражания, так сказать. Я тоже каждый день просматриваю фотографии, изучаю биографии. Но... наркоторговцев, мафиози, убийц, аферистов. Тоже получаю заряд, только совсем с другим знаком. Подражать им – желания нет, а вот удушить – очень даже. Но я всегда помню – не борись со злом, просто выводи его – на чистую воду. К свету.

Получается, у меня тоже – «пашешь, пашешь, а ничего не прилипает», в смысле, хорошего. Монстры одни, и я, их изучающий, прямо как Иван Павлов какой-то над лягушками. Ладно. Продолжим изучать живую природу. Раздел – чудовища, отряд – приматы. Кто там следующий, заходите!

Суворовцев изучал фото Седого на мониторе своего ноутбука, уютно проживающего в небольшом чемоданчике, с которым он в последнее время не разлучался.

Затем открыл следующий файл.

Клерк. В прошлом – младший научный сотрудник Московского госуниверситета. Был уволен с кафедры экономики из-за конфликта с руководством на почве личных отношений. По имеющейся информации, проходил по уголовному делу как участник драки с нанесением тяжких телесных повреждений коллеге по кафедре. Дело закрыто за взятку. В 90-х годах занялся бизнесом. В это же время познакомился с Седым. Стал его подручным. По агентурной информации, именно Клерк расплачивался с исполнителями 4 заказных убийств, в результате которых гибли конкуренты Седого по нелегальному импорту наркотиков. Сам имеет устойчивое пристрастие к наркотикам (кокаину). Находится под влиянием племянницы Седого.

Ну вот, пожалуйста. Вот биография. И как это объяснить? Жил-был на свете младший научный сотрудник. Как говорится, жил себе, никого не трогал. Потом какие-нибудь десять лет, и этот младший научный сотрудник – член преступного клана, расплачивается с киллерами. В какой сказке возможны такие превращения? В сказках, конечно, они тоже есть. Царевна в лягушку – это запросто. Обратно – уже с затруднениями и всевозможными испытаниями, что, в общем, справедливо и правдиво полностью. Потому что стать лягушкой из царевны легко, достаточно один раз ошибиться, а вот наоборот – это уже целый проект, требующий вложений, сил, времени, и вообще. Большого упорства и профессионализма. А вот в жизни почему-то превращения чаще всего необратимы. Жил младший научный сотрудник – стал наркоманом и бандитом, и все. Обратно младшим научным сотрудником, берусь утверждать, уже не станет. Не расколдуется. Стал лягушкой – ею и помрет. Кстати, лягушки полезны и занимают важную роль в экосистеме, а мне лично даже симпатичны, уважаю я их – за оптимизм. Так что использование их в этом примере – случайно. Да, о чем это я? Клерк. Ну и гад же ты, научный сотрудник!