Джек Хиггинс - День расплаты

— Похоже, что так.

— Тогда все будет достаточно просто. Я полагаю, вы можете оставаться на этой глубине столько времени, сколько будет нужно. Вам не потребуется декомпрессия и все такое?

Мне показалось, он просто проверяет, насколько я откровенен.

— Совсем не потребуется.

По его лицу расползлась улыбка.

— Вы сказали правду. Это вселяет надежду.

— Мама всегда учила меня говорить только правду.

— Я рад, что вы решили последовать ее совету. — Он взял с полки небольшую книгу и бросил ее на стол. — Я нашел это на вашем катере среди подводного снаряжения и имел возможность все проверить сам.

Это была инструкция, где говорилось о глубинах погружения, времени декомпрессии и тому подобном.

Я сказал:

— Единственная вещь, о которой вы не знаете, что в моем акваланге остался только часовой запас воздуха.

— Значит, вам придется работать быстро, не так ли?

Он явно пытался разузнать, сколько золотых слитков тянут на полмиллиона фунтов стерлингов. Я ничего не мог сказать ему, потому что сам не знал, но думал, что это изрядное количество.

Я сказал:

— Отлично. Когда отправляемся?

— Не мы, старина, а вы. С Дули и другим моим человеком, чтобы было веселее. Если отправитесь в пять, к рассвету будете на месте.

Чем больше я думал об этом, тем меньше это мне нравилось, и я представил, какой приказ получил Дули насчет меня, когда золото будет поднято.

— Только одно маленькое изменение, — сказал я. — Бинни поедет со мной.

Он печально покачал головой:

— Все еще не доверяете мне, приятель, верно?

— Ни на грош.

— Отлично, — бодро сказал он. — Если это сделает вас счастливее, пусть Бинни едет с вами.

— С браунингом в кармане?

— Ну, это вы уж слишком многого хотите.

Он подошел к столу, налил еще пару бокалов портвейна и один передал мне.

— Ну, Воген, скоро делу конец. За что бы нам выпить?

— Выпьем за вас. — Я выдал по-ирландски самый старинный из наших тостов: — Чтоб вам помереть в Ирландии.

Я ожидал, что он рассмеется в ответ, но вместо этого у него на лице появилась слабая задумчивая улыбка.

— Чудесный тост, майор Воген, очень сентиментальный. Гораздо лучше, чем все другие.

Он встал, еще более похожий на Франциска Четвертого, чем обычно, и поднял свой бокал:

— За Республику!

Только теперь я понял, насколько серьезно он себя воспринимает.

Дули отвел меня обратно в мою комнату и запер дверь. Я стоял у окна, курил сигарету и смотрел в темноту по старой ирландской привычке.

Снова пошел дождь, я ощущал запах моря, хотя и не видел его. На момент перед моим внутренним взором открылись воды бухты Лошадиная Подкова, серые в предрассветном свете. Наверное, внизу, где меня ждал мертвый корабль, было пусто и холодно...

Жива ирландская кровь... Меня невольно пробрала дрожь. Сзади открылась дверь. Я повернулся и увидел, как Бинни втолкнули в комнату. На нем были полинявшие джинсы, свитер со стоячим воротником, а на ногах все те же высокие ботинки парашютиста.

Я спросил:

— Где они тебя держали?

— Внизу, в подвале, со старым генералом.

— Он все еще цел и невредим?

— Насколько я мог понять, да. Что все это значит, майор?

— Предполагается, что перед зарей я отправлюсь на нашей «Кетлин» с Дули и одним из его дружков за компанию. Мне кажется, они выбросят меня за борт, когда я сделаю то, что им нужно, и поэтому я заявил Берри, что поеду, только если ты будешь со мной.

— И он согласился? Почему?

— Две причины. Первая: он хочет, чтобы я хорошо себя чувствовал во время этого дела, скажем так.

— А вторая?

— Он, скорее всего, решил, что Дули сможет одновременно присмотреть за нами обоими.

Он был в состоянии крайнего напряжения, кожа на скулах натянулась, лицо стало бледным; но когда он заговорил, голос был спокойным, почти бесстрастным:

— Что же мы можем сделать?

— Не имею ни малейшего представления, потому что многое зависит от неизвестных причин. Например, позволят ли нам заходить в рубку?

— А почему это так важно?

Я напомнил ему о секретной панели под столиком для карт.

— Что бы ни произошло, — продолжил я, — но если у тебя будет хоть малейший шанс достать один из этих пистолетов, воспользуйся им. Кстати, они оба с глушителями.

Но его не интересовали технические детали, даже когда разговор шел о излюбленном деле.

— А если они вообще не пустят нас в рубку? Если нас и близко не подпустят к пистолетам?

— Очень хорошо. Скажем так, я дважды поднялся из затонувшего корабля. Когда я спущусь в третий раз, ты затеешь потасовку. А я выплыву с другого борта катера, поднимаюсь и незаметно проникаю в рубку.

Он обдумывал это некоторое время, потом медленно кивнул:

— Не думаю, что у нас есть выбор, верно, майор? Ну а потом?

— Не забегай вперед. Может случиться, что никакого «потом» не будет. И вот еще что: я заметил одну интересную вещь. Ряды группы «Сыны Эрина», кажется, быстро редеют. С того времени, как мы приехали сюда, я видел только Дули и еще четырех человек. Даже если считать, что один сторожит Нору, то с таким войском можно справиться.

При упоминании ее имени он побледнел, глаза ввалились.

— Вы видели ее еще раз?

Я покачал головой:

— Нет.

— А ее лицо, майор? Она пала духом. — Он вцепился руками в спинку кровати. — Клянусь Христом, я вырву ему глаза за то, что он сделал с ней.

Я не сомневался: он так и сделает.

Внизу, под имением Испанская Голова, была маленькая пристань, к которой вело шоссе, петлявшее между скал так, что волосы при езде поднимались дыбом. Нас доставили вниз в кузове автофургона «форд», и когда мы вышли, то увидели, что находимся на длинном каменном причале. Скалы поднимались слева и справа так, что совсем не было видно само имение.

На другом конце у входа стоял большой лодочный сарай, где, очевидно, находился сторожевой корабль, хотя я не был в том уверен, потому что массивные деревянные двери были закрыты. Наша «Кетлин» была причалена у каменной лестницы, ведущей к воде, и Дули подтолкнул нас туда.

Его напарник был уже на борту: приземистый мужчина грубого вида с копной рыжих волос и спутанной бородой, в рыбацких сапогах, отвернутых ниже колен, и грубом свитере. Как только я перелез через поручни, над нами на пристани остановился тот самый «лендровер», на котором мы приехали из Пламбриджа, и из него вышел Фрэнк Берри.

— Все в порядке, старина? — прокричал он. — Макгуайр, этот человек знает курс, как «Отче наш»; он поведет катер или корабль, как там вы его называете. Мы не хотим вас перетруждать.

Это было уже слишком. И я ответил:

— Все будет, как вы говорили, Берри.

Он лучезарно улыбнулся:

— Хорошо, что вы меня поняли. А теперь — сюрприз. Нора приехала проводить вас.

Он вытащил ее из «лендровера» с такой силой, что она потеряла равновесие и чуть не упала. Бинни сделал шаг к поручням, и Дули тут же угрожающе поднял «стерлинг». Заработали машины, Макгуайр высунулся из окна и сказал, чтобы мы отвязали причальные концы.

Я посмотрел вверх и мельком увидел Нору Мэрфи, которая стояла у фонаря под дождем. Это была бледная копия прежней Норы, и судя по ее виду, она не могла бы удержаться на ногах, если бы не опиралась на руку Берри.

Макгуайр увеличил скорость, и мы погрузились во мрак открытого моря.

Я в жизни не видел ничего мрачнее, чем остров Мэджил в сером свете зари, когда мы входили в бухту Лошадиная Подкова. Даже в середине лета он не мог выглядеть иначе — голые черные скалы, мутная утренняя дымка, серая пелена дождя, — это было самое проклятое место на земле.

Я готовился к погружению и уже надел костюм для подводного плавания, когда Макгуайр заглушил двигатель и отдал якорь в самой середине бухты, насколько он мог рассчитать.

Бинни стоял рядом со мной в своем старом пальто с поднятым воротником, чтобы защититься от дождя. Когда он посмотрел вниз в темные воды, его прохватило дрожью.

— Как вы только сможете, майор? Как долго придется искать? Мне кажется, там ничего не видно. Темно как в могиле.

— Корк сказал, это в самой середине, — напомнил я ему. — И мы во всех случаях не можем быть слишком далеко от цели. Проклятая бухта всего семьдесят пять ярдов в ширину, насколько я могу видеть.

Он начал помогать мне надевать мое подводное снаряжение, а Макгуайр принялся налаживать лебедку для подъема груза, что, по моему разумению, было рановато. Когда я прикреплял к ноге нож ныряльщика с пробковой рукояткой, я заметил, как Дули пристально наблюдает за мной, стоя в отдалении с автоматом «стерлинг», как всегда готовый пустить его в ход.

— Что тебе не нравится, безмозглая скотина? — громко спросил я его.

На каменной маске, служившей ему лицом, не дрогнул ни один мускул. Я повернулся, и Бинни помог мне надеть акваланг. Когда он затягивал лямки, я шепнул: