Антон Первушин - Свора Герострата

Ноль. Марионетка.

Герострат встал, выронив пистолет, медленно пошел к выходу. Я не пытался его остановить или преследовать: догадывался, что сейчас произойдет. И даже выключил свет, чтобы лучше было видно. Шагнул к окну.

Герострат появился внизу через минуту и остановился у парадной, ожидая. Во дворе было пусто, потому что время все-таки достаточно позднее, завтра — рабочий день, и любителей прогуливаться в сером сумраке белых ночей не наблюдалось. И он стоял там: одинокий, безучастный к окружающему миру, не имеющий воли к сопротивлению. Его только что лишили этой воли, а он-то полагал себя свободным.

Ноль. Марионетка.

Тарахтя двигателем, во двор въехал крытый армейский грузовик. Через задний дворик один за другим посыпались на асфальт солдаты: никак не меньше стрелкового взвода. Зачем так много? Выскочивший из кабины лейтенант уверенно распоряжался. Отсюда, из комнаты на пятом этаже, мне его команд слышно не было, но видно, как «бойцы» рассредоточиваются в цепь, берут автоматы на изготовку.

Действовали они быстро, слаженно, и вот лейтенант махнул рукой и — да они что, с ума посходили? — цепь открыла огонь. Отсветы выстрелов наполнили двор смертельной иллюминацией. На одиноко стоящей фигурке Герострата схлестнулось сразу несколько огненных пунктирных линий. Его отбросило на асфальт, и он остался лежать, а стрельба еще некоторое время продолжалась, и пули выщербливали стены дома вокруг парадной. Офицер снова махнул рукой, стрельба прекратилась, и двое солдат, закинув автоматы на ремне за плечо, бросились к неподвижному телу, подхватили его и, пока их товарищи грузились в кузов, бегом пронесли тело через двор и забросили его туда же. Ногами вперед. При этом лысая голова Герострата мотнулась, ударившись виском о край бортика.

Грузовик уехал. Мне тоже было пора отчаливать. Я последним взглядом окинул комнату. Выходя, заметил валявшегося на полу белого ферзя и, сам не зная зачем, поднял его и положил в карман.

То, что успел рассказать Герострат перед смертью, оказалось чистейшей правдой. Он действительно не похищал Елену: она вернулась через два дня из Одессы, ничего не подозревая о моих злоключениях.

Мишка Мартынов пошел на поправку, и хотя я предпочел с ним больше не встречаться, новость об этом, переданная общими знакомыми, признаться, меня порадовала.

В общем, как видите, все закончилось хорошо, в лучших традициях хеппи энда: зло наказано, добро торжествует, белые начинают и выигрывают.

Только есть один момент, нарушающий всю стройность благополучного финала: маленькая такая неувязочка. Ночью я покинул дом через черный ход. Во избежание встречи с представителями правоохранительных органов. Но потом, на следующий день, обдумывая происшедшее, я на некоем глубинно-интуитивном уровне понял вдруг, что слишком уж зрелищной была расправа в сумеречном дворе, слишком уж рассчитанной на постороннего наблюдателя. Живого свидетеля, если угодно.

И тогда я вернулся, чтобы непринужденно прогуляться по двору. И тут же нашел подтверждение своему неуверенному сомнению: ни закатившихся гильз, ни пятен крови, ни главное — выбоин в стене дома я не увидел.

И вот тогда я снова почувствовал озноб, потому что понял, в моей голове снова кто-то копался, вычищая ненужные воспоминания и заменяя их другими: убедительными, яркими, подробными, но ненастоящими. А значит, по-прежнему я — член Своры, и где-то есть люди (рассказывал же Хватов о существовании Центра), которые знают, что нужно сделать или сказать, чтобы я превратился в послушный чужой воле механизм.

В Свору легко вступить, но есть ли хоть шанс из нее выйти?

Единственным предметом, который доказывает мне, что, наверное, я видел реальность — повернутую ко мне под особым углом, но реальность — остается маленькая шахматная фигурка: ферзь, королева, которую я подобрал и унес с собой.

Когда мне особенно страшно, и мысль о гипотетическом Центре, навязчиво возвращаясь, не дает покоя, я достаю фигурку и глажу ее пальцами, разглядываю потертую замшу на основании, трещинки на лаке, чтобы еще и еще раз убедиться в том, что фигурка эта существует. И она помогает моему разуму удержаться на плаву, не сгинуть в лязгающем мраке паранойи. К тому же маленький ферзь — лучшее доказательство того, что я все-таки победил.

Но, видите ли, это всего лишь шахматная фигурка. Шахматная фигурка и ничего больше…