Кирилл Казанцев - Грязный спорт

– Побойся бога, Леша, я только глаза продрал! Какая тут работенка?

– Мы Симбулатова взяли.

На мгновение Чуйкин утратил дар речи. Росляков был не склонным к юмору человеком, да и ослышаться следователь никак не мог. Остатки сна как рукой сняло. Чуйкин встрепенулся и распрямился в кресле. Машинально понизил голос до шепота.

– Как взяли? – переспросил он.

– С поличным, конечно. Покушался на жизнь человека. Могу лично засвидетельствовать. Но не это самое главное, Володя. У меня в наличии аудиозапись, из которой следует, что именно уважаемый Ринат Мартынович стоял за всеми этими аферами со «Стальными Беркутами». Улика железобетонная, не подкопаешься. Он признается во всем содеянном, в том числе и в убийстве Олега Осина.

– А в убийстве Агафонова?

Росляков помолчал.

– Боюсь, там другая история, Володя. Но это уже при личной встрече.

– Ну, хорошо, – Чуйкин поднялся и, удерживая мобильник плечом, прошелся по комнате. Снял со спинки стула свежую выглаженную женой накануне вечером рубашку. – А от меня-то ты что хочешь? Конкретно?

– Можно и конкретно. Я, конечно, предоставлю данную запись в службу безопасности Роскомспорта, но ведь тут еще и криминал налицо. Пусть прокуратура тоже подключается к этому делу. Звони генеральному и договаривайся о встрече. Я буду во столько, во сколько скажешь.

– Сейчас звонить? – опешил следователь.

Он уже просунул одну руку в рукав рубашки, да так и замер в этом нелепом положении. Мобильник чуть не соскользнул с плеча.

– Так это же бомба, Володя! Настоящая бомба! Не врубаешься? Уровень Симбулатова – и такой скандал! Звони, не бойся. Тебя, глядишь, за это еще и к награде представят. Премию выпишут… Или как там у вас поощряют ценных сотрудников. Мне же лавры без надобности. Готов уступить по старой дружбе.

Чуйкин надел рубашку. Росляков был прав: раскрытие такого дела благотворно скажется на его дальнейшей карьере. Он взглянул на часы. Половина шестого утра. Город просыпался, для важного звонка не так уж и рано. Нужно было рисковать.

– Договорились, – согласился следователь, взвесив все «за» и «против». – А ты сам-то сейчас где?

– Я в гостях у Рината Мартыновича. Принял он меня, прямо скажем, не очень радушно, но ты ведь знаешь… Я умею заставить проявить к себе должное уважение, – Росляков вновь усмехнулся. – В общем, мы сейчас выезжаем и двигаем прямиком в генпрокуратуру. Ты, как договоришься о встрече, отзвонись мне. Будет нужно – подождем. Спать я все равно сегодня уже не лягу. Очень эмоциональный день выдался.

– Хорошо. Я перезвоню.

Чуйкин отключил связь, бросил мобильник в кресло и продолжил одеваться. На то, чтобы привести себя в надлежащий вид, у старшего следователя районной прокуратуры ушло десять минут. Лишь после этого он по памяти набрал домашний номер генерального прокурора. Владимиру долго пришлось вслушиваться в бесконечные протяжные гудки. Наконец абонент откликнулся.

– Кто это? – сонным хрипловатым басом осведомился генеральный.

Чуйкин на мгновение стушевался.

– Борис Константинович, это вас из прокуратуры Ленинского района беспокоят. Старший следователь Владимир Чуйкин.

Генеральный откашлялся.

– А ты не охренел, Чуйкин? Ты хоть в курсе, сколько сейчас времени? Должность надоела?

На лбу у старшего следователя выступила испарина. Однако он мужественно собрал в кулак всю свою волю и с напором продолжил:

– Дело чрезвычайно важное, Борис Константинович. Иначе я бы никогда не осмелился…

– Настолько важное, что ты решил позвонить мне среди ночи?

– Вообще-то уже утро. – Чуйкин запоздало понял, что его поправка может рассматриваться начальством как грубость; но слово – не воробей, вылетит – не поймаешь. – А во-вторых, да. Оно как раз настолько важное. Если вы готовы меня выслушать…

Следователь слышал, как скрипнула кровать под грузным телом генерального прокурора. Видимо, Борис Константинович соблаговолил принять сидячее положение.

– Говори, раз уж разбудил, – теплоты в голосе собеседника не прибавилось. – А там посмотрим, что с тобой делать, Чуйкин: казнить или помиловать.

– Задержан с поличным заместитель вице-президента ФХР Ринат Мартынович Симбулатов. На аудиозаписи имеется его собственное признание в финансовых махинациях на тотализаторе. К делу уже подключился Роскомспорт…

Чуйкин не напрасно упомянул о спортивном комитете. Он знал, что это заденет самолюбие генерального за живое. Так оно и случилось.

– Роскомспорт, говоришь? – Борис Константинович недовольно засопел в трубку. – Где сейчас Симбулатов?

– Его везут к вам. В генпрокуратуру.

– А запись?

– Запись при нем.

Генеральный прокурор предавался размышлениям недолго. Он и сам прекрасно понимал, что значит арест такого человека, как Ринат Симбулатов.

– Вот что, Чуйкин, – собеседник в очередной раз прочистил горло и заговорил ровнее. – Я буду на месте через час. Хочу первым прослушать записанное Симбулатовым признание. Ты меня понял, Чуйкин?

– Так точно.

Генеральный прокурор дал отбой, и следователю ничего не оставалось, как тоже нажать кнопку разъединения на своем мобильнике.

Чуйкин уже прикидывал в уме, сколько новых коллекционных карточек он сможет купить на полученные премиальные.

– Вот так-то, Ринат Мартынович. – Росляков прицельно взглянул в лицо сидящему перед ним Симбулатову. Баркетов находился за спиной чиновника из ФХР, на всякий случай опустив обе руки ему на плечи. – Как видите, мы отлично знаем, с кем связались. И вы, я думаю, тоже осознаете всю серьезность ситуации. Не можете не осознавать! Иначе вы бы так не беспокоились по поводу диктофона, верно? Жаль, конечно, что мне пришлось застрелить вашего сообщника, – Алексей мотнул головой в сторону распластанного на полу Рубаева. – Его показания против вас были бы не лишними. Но и записи будет более чем достаточно.

Симбулатов молчал. Его холеное розовощекое лицо заметно осунулось, и в этот момент Ринат Мартынович мало чем напоминал высокопоставленного чиновника. Он больше не пытался сопротивляться, не пытался кричать, угрожать, не пытался отобрать у Рослякова диктофон… У Симбулатова был такой вид, словно он смирился с неизбежным.

Трофимов вышел на террасу, но через минуту вернулся. Баркетов догадался, что главный тренер ходил взглянуть на Свантуша. В груди Максима вновь заклокотала злоба. Злоба по отношению к Симбулатову. Однако он сдержался. Его глаза встретились с глазами Рослякова.

– Я сам отвезу его в генпрокуратуру, – сообщил сотрудник Роскомспорта. – Вам с Игнатом Артемьевичем лучше всего остаться здесь и дождаться прибытия людей Чуйкина. Расскажете им все, как было.

– Хорошо, – согласился Баркетов.

Максима волновал также вопрос, что будет с ним и с Ключевским, устроившими кровавую разборку в «Камелоте», но интересоваться этим в присутствии Симбулатова он не стал. Поговорить с Росляковым еще представится возможность.

– Я возьму машину Свантуша?

– Да, – кивнул Баркетов. – Ключи должны быть у него в кармане.

– Найду… – Алексей с трудом стянул с себя куртку, затем снял через голову свитер и в последнюю очередь избавился от исполосованной некогда светлой рубашки. – Нужно будет еще заскочить домой и переодеться. Уверен, время у меня будет. Только вот как с этим… – он смерил Рината Мартыновича долгим презрительным взглядом. – Ну, ничего. Пристегну его к рулевому колесу.

– Можете взять мою куртку, – предложил Максим.

– Отличная мысль. Отказываться не буду.

Росляков снова опустился на стул и, разорвав рубашку на тонкие полосы, забинтовал сначала одно плечо, затем другое. Движения его были четкими и неторопливыми. Трофимов и Баркетов молча наблюдали за сотрудником Роскомспорта. Симбулатов смотрел в пол, сосредоточенный на собственных невеселых мыслях.

Росляков надел свитер, оторвал рукава – вернее, то, что от них осталось. Максим передал ему свою куртку.

На поясе Алексея зазвонил телефон.

– Да, Володя!

– Я созвонился с генеральным, – Чуйкин ликовал. – Он будет ждать нас к восьми часам. Доберетесь?

– Два раза. Что он сказал? Обещал тебе уютное местечко в прокуратуре области?

– Не смешно, Леша, – надулся следователь.

– Ладно, ладно. Не обижайся, – тон Рослякова был вполне миролюбивым. – Без пятнадцати восемь встречай нас на крыльце.

Он дал отбой и пристроил мобильник в кожаный чехол. Встал, расправил плечи.

– Пора!

Росляков обращался исключительно к Ринату Мартыновичу, но чиновник из ФХР на его призыв никак не отреагировал. Баркетов грубо схватил пленника за плечо и рывком поставил на ноги. Симбулатов, сверкнув глазами, повернул голову.

– Напрасно ты так, Баркетов! – жестко изрек он. – Может, меня и попрут из федерации, а может быть, даже и посадят, но связи-то мои никуда не денутся. А тебе еще играть, оформлять страховки… Я ведь могу позаботиться о том, чтобы тебя дисквалифицировали.