Сергей Недоруб - Песочные часы

— Двигаем в бар, — сказал ветеран Зоны и успокоился, чувствуя счастье на душе.

Напряжение полностью спало. Сталкеры осторожно двигались к самому близкому убежищу. К бару «Кордон».

По мере продвижения Марк неоднократно чувствовал на себе чей-то взгляд, но ничего не заметил. Лишь однажды, повернувшись к месту битвы, он разглядел маленькую точку. Взяв одной рукой бинокль и поддерживая другой Бергамота, он поднес оптику к глазам и вздрогнул.

На месте, где разыгралась трагедия, сидела огромная химера. Ее ненавидящий взгляд был направлен точно на Марка.

Утро следующего дня ознаменовалось необычайно ясной и приятной погодой. Хотя погодные условия в Зоне нисколько не зависели от остального мира, и все окружающее в ней воспринималась иначе, 4 марта словно пробило брешь в ее невидимом коконе, подарив необычайно красивое небо и яркое, не зараженное радиацией Солнце. Листья деревьев, отчаянно противостоящих мутации, то и дело поворачивались параллельно солнечным лучам, пропуская их к почве, чтобы потом снова скрыть ее от взоров небесного светила. Прячущийся в кустах кабан сидел и смотрел на облака, вопреки распространенному мнению, что глядеть вверх ему не положено. Слепой чернобыльский пес, учуяв кабана, глухо зарычал, но нападать не стал — в одиночку это было опасно, а всю его стаю уничтожили сталкеры. Нужно было затаиться и ждать, пока мимо не пройдет новая стая, после чего попробовать прибиться к ней.

Со стороны блокпоста подул ветер, принося с собой листву и обрывки солдатских разговоров о доме и матери. Но для слепого пса это ничего не значило, хотя он и обладал пси-способностями, превышающими человеческие, и мог бы при желании в общих чертах понять, о чем шла речь. Важнее всего был запах соевой колбасы, который на таком расстоянии не уловила бы и самая обученная нормальная собака. Взмахнув искривленным хвостом, слепой пес решился и потрусил в сторону блокпоста в твердом намерении раздобыть пищу или погибнуть в борьбе. Другого способа жизни он не знал, и не имел желания выдумать себе новый.

С зеленой ветки, соседствовавшей с почерневшими на одном и том же дереве, сорвалась необыкновенно красивая бабочка и полетела на север. Радиация, выкидывающая нелепые шутки с природой, сотворила в ее лице непревзойденный шедевр красоты и чистоты генов. Шансы найти себе подобную у бабочки были ничтожно малы, однако поиск стоил того, чтобы потратить на то свою короткую жизнь и попытаться создать новый биологический вид.

Два одиноких дерева стояли на расстоянии двухсот метров друг от друга. Никто из проходящих между ними существ не знал, что эта пара была соединена системой прочных корней, протянувшихся на глубине в десятки метров. И что каждый из данных представителей растительности Зоны внимательно впитывал всю звуковую информацию в радиусе сорока метров и передавал собрату, предупреждая обо всех событиях, за которыми шла опасность. И сидели вокруг каждого из них стада кабанов, внимательно слушая, что им говорит дерево, запоминая, где и в каком участке Зоны двигается опасный зверь вроде человека. И всем было невдомек, что деревья взращивают новое поколение подземных собратьев, скромно выглядывающих наружу в форме маленьких кустиков, которые в моменты опасности попросту скрывались в земле.

Зона жила своей жизнью, борясь за существование с помощью всех своих воспитанников. Тысячелетиями сформированные законы, по которым развивалась природа, внезапно допустили брешь в системе, когда один из ее винтиков — человек — забыл свою роль в общем движении. Так родился Чернобыль. Обе аварии, 1986 и 2006 годов, сделали свое дело. Зона унаследовала от природы стремление к выживанию любой ценой. Теперь с этим ответвлением в мировой эволюции боролись те, кто его и породил. Люди. А может, виноваты были вовсе и не люди. Никому неизвестно.

Основная их часть в этот день находилась в баре «Кордон», располагавшимся в подвале под развалинами бывшего АТП «Локомотив». Бар находился под охраной клана «Чистое небо». Снаружи территорию патрулировали расставленные часовые. Вход в подвал контролировали двое боевиков клана, чей обязанностью было не допускать в бар сталкеров с оружием. Вся амуниция посредством громилы в серой футболке в обязательном порядке сдавалась невзрачному оружейнику по кличке Лапша, постоянно двигающемуся парню, который никогда никому не смотрел в глаза. Он был человеком Сидоровича, местного торговца.

Сидорович был главной персоной в баре, да и в южной части Зоны вообще. Добродушный и круглоголовый толстяк с пышными усами, он постоянно сидел в самой охраняемой комнате подвала, за которой находился склад. Торговец являлся связующим звеном между обитателями Кордона и внешним миром. Он поддерживал шаткие отношения с военными с Барьера. Личность же его основных клиентов была скрыта за семью печатями. Сидорович скупал все найденные в Зоне артефакты и боевые трофеи, пользуясь очень гибкой системой расценок. У него всегда можно было разжиться аптечками, патронами, стволами, батарейками, а также устно подписаться на оказание специфических услуг за отдельное вознаграждение, используя собственные сталкерские таланты. Распространение подобных слухов широкого развития не нашло, хотя местная водка «Казаки» и способствовала этому немного. Но все, разумеется, понимали, что на практически самой военной территории мира порядки были установлены соответствующие. Было фактом, что конкуренты Сидоровича на Кордоне долго живыми по Зоне не ходили. И все же это не мешало вечному оптимизму торговца, который неизменно встречал каждого, кто заходил к нему «по делу», широкой улыбкой Деда Мороза.

Общее подвальное помещение представляло собой большое замкнутое пространство с десятком круглых обшарпанных столиков, среди которых не было двух одинаковых. На деревянных стенах висели плакаты, один из них демонстрировал неизвестно каким образом сохранившийся потрепанный календарь на 1986 год. За наспех сколоченной стойкой восседал бармен Шпиль, бритоголовый, долговязый и худой кришнаит, умудрившийся приплести собственные убеждения к миру Зоны. Обслуживал он с вечно удивленным выражением лица, которое, казалось, должно было придать ему некую одухотворенность. Впрочем, действительно придавало.

Меню большим разнообразием не отличалось, равно как и постоянством: консервы, баночная тушенка, невесть откуда взявшийся хлеб не старше двух дней, различные сорта энергетических и алкогольных напитков, продовольственные пайки по персональным заказам, которые Шпиль умело упаковывал в оберточную бумагу. В иной день в баре можно было даже поесть горячей, только что приготовленной жареной картошки с дурманящим запахом курятины, исходящей от разогретого окорочка. Сидорович знал, как поддержать репутацию заведения, заодно срубив немалое количество капусты. Собственно, валютой в баре и в других местах являлись особым образом помеченные российские рубли. Их введение в оборот на территории украинской Зоны было куда более простой операцией, нежели разработка любого другого способа установления товарно-денежных отношений, которое является залогом любой относительно приемлемой стабильности.

Народу, как всегда, было полно. За столиком в углу расположилось четверо сталкеров из клана «Долг» — строгой и серьезной полувоенной организации, ставившей своей целью защиту мира от Зоны и поддержание порядка в ее пределах. Если Зону условно считать государством, а рубли валютой, то «долговцы» были ее армией, милицией и ФСБ одновременно.

Другой столик, ближе к входу, был занят двумя ветеранами Зоны, вокруг которых сгруппировалось шестеро молодых, кто сидя, кто стоя. Звали ветеранов Труба и Плотник. Попивая оплаченное новичками пиво, Труба довольно покрякивал и гордым взглядом снисходительно посматривал на лица своих спонсоров, позволив Плотнику вдоволь разглагольствовать о Зоне. Темы были обычные: Барьер, Заслон, Монолит.

— Неужели никому не удалось проникнуть за Заслон? — взволнованно спросил молодой парень, держа новенький рюкзак обеими руками.

— Никому из обычных людей, малыш, — ответил Плотник, заговорщицки улыбаясь уголком рта. — Дерзай, и возможно, ты станешь первым.

— Значит, кто-то все же проходил? — спросил «малыш».

— Никто не знает, что представляет собой Заслон и откуда он взялся, — пояснил Плотник, туша сигарету одной рукой и держа в другой новую, одновременно подкуривая со спешно поднесенной зажигалки. — Это темная гигантская стена в Красном Лесу, закрывающая проход в глубь Зоны. Вертолеты через Заслон не летают. Пройти через него на ту сторону невозможно — он хоть и похож на стену из дыма, но плотный, как сундук на чердаке твоей бабушки. Зато оттуда пройти можно спокойно. Откуда, по-твоему, все эти твари берутся? Из-за Заслона.