Михаил Серегин - Нестандартный подход

– Пейте коньяк, – Китаец поднес к губам рюмку.

Маргарита выпила и снова заговорила. Алкоголь еще больше развязал ей язык.

– Мама полагала, что и я, единственная и любимая дочь, буду тянуться к ней, во всем подражать ей, займусь бизнесом и так далее. Но мне интересней было с папой. Я не задумывалась, на чьи деньги мы живем. Мы создали с ним наш собственный мирок, куда мама практически не допускалась. Она, конечно, чувствовала это, но храбрилась и делала вид, что с нее достаточно просто иногда выехать с нами на пикник или отдохнуть пару недель на море. Я только сейчас поняла… – Маргарита с опустошенным видом уставилась в пол, – что этот наш эгоистичный симбиоз с папой был для нее тем же камнем, каким для папы была ее невзыскательная любовь, в которой было что-то от снисходительного отношения к калекам или душевнобольным. Мы все больше замыкались, мама все больше отдалялась от нас. Посещение фитнес-клубов и салонов красоты, как мне кажется, было не чем иным, как стремлением компенсировать эту нехватку душевного тепла, тепла, в котором мы с папой ей упорно отказывали. В нашем отношении к ней было, безусловно, что-то детское, гордое и жестокое.

Мама прихорашивалась, стараясь доказать самой себе и нам, что счастлива, что все идет как надо, что все под контролем и она так создана, что не испытывает уж такой настоятельной необходимости в человеческом общении. И мы с папой малодушно верили в это. Потому что так было удобней, проще… Это снимало с нас ответственность за нашу самоизоляцию, за нашу невнимательность. В общем, обе стороны страдали и не хотели первыми сделать шаг к примирению, тем более что ни о какой ссоре речи и не шло. Все было тихо, мирно, делали вид, что всем комфортно и покойно. Нас считали образцовой семьей.

Первый прорыв сделала мама. Она изменила папе. Она, мне кажется, сделала это с какой-то бессознательной уверенностью, что это необходимо. Потому что человек, с которым она сблизилась, был настоящим ничтожеством. Просто она хотела доказать что-то папе. Она устала быть одна. Хотела его растормошить, разозлить… Но папа вместо этого тихо и уныло запил. Зарылся как страус в песок молчаливого отчаяния. Другая бы, возможно, и этому эффекту была рада, но мама… Она тяжело переживала свою неудачу. А все дело в том, что она плохо разбиралась в психологии и не знала, что такой человек, как папа, именно так среагирует на предательство, что он еще больше отторгнет ее.

Маргарита удрученно замолчала.

– Следует ли считать приобщение вашего отца к семейному бизнесу второй попыткой «растормошить» его? – Китаец налил по третьей порции конька.

– О, с этой попыткой связана главная пытка всей моей жизни, – печально скаламбурила Маргарита. – Вы правы. Мама решила зайти с другого фланга. Этим ударом, а мне предложение, которое она сделала отцу, казалось именно ударом, можно даже сказать, ниже пояса, мама достигала сразу двух целей: приближения папы к себе и удаления его от меня. Я стала думать, что она покушается на наш с папой союз, что бизнес – только предлог. Мне казалось, что теперь она хочет составить с папой конклав, куда я уже в силу моей неопытности и незрелого возраста допущена не буду. Это была самая настоящая ревность. Борьба, так сказать, двух женщин за одного мужчину, – горько усмехнулась Маргарита, – я была эгоисткой. Да и сейчас остаюсь ею.

Захваченная порывом самобичевания, Маргарита закинула голову, словно просила у Создателя прощения, потом резко опустила ее и закусила нижнюю губу. Китаец не проронил ни слова. Он все больше и больше ощущал себя психотерапевтом, позволяющим умному и талантливому пациенту, исполненному чувства вины и доверия, свободно высказываться.

Ему следовало, без сомнения, сразу же задать вопросы, касающиеся обстоятельств гибели Ильи Васильевича, но он пошел на поводу у Маргариты. Ладно, пусть выплеснет все накопившееся. Ведь не может же он приступить к расследованию, не установив с клиенткой доверительного контакта.

Маргарита осушила третью рюмку и выжидающе посмотрела на Танина. Он последовал ее примеру и налил еще граммов по тридцать.

– Это у вас такой метод – поить клиентов, чтобы они были словоохотливей… -…и сговорчивей, – мягко улыбнулся Китаец. – Все выпитое клиентами я включаю им в счет. Так что хорошо подумайте, прежде чем выпить следующую порцию.

– А вы шутник, – усмехнулась Маргарита.

– А из вас, простите за несколько циничное в подобной ситуации замечание, получилась бы замечательная писательница. Только, думаю, журналистика не даст в полной мере развернуться вашему таланту.

– Я учту ваше замечание, – тряхнула головой Маргарита.

– Итак, мы говорили о второй попытке. Она удалась вашей матери?

– И да, и нет.

– Ваши отношения с отцом не изменились?

– Он был по-прежнему нежен ко мне, но времени на то общение, к которому я привыкла, у него стало катастрофически не хватать. Он не больно сблизился с мамой, хотя поначалу, казалось, в их отношениях наступило значительное потепление. Они уже делились идеями по поводу общего бизнеса, вместе появлялись на разных презентациях и вечеринках, отец на какое-то время почувствовал себя нужным семье не только в качестве моей няньки. Мать помогла ему открыть клуб, а потом и автосалон.

Один его знакомый, который тогда только что вернулся из Америки, предложил войти в долю и внести часть уставного капитала. Отец обсудил это предложение с мамой, и она согласилась, потому что свободных денег было не так много. Отец показал себя отличным управляющим. Мне казалось, что он гордился собой, стал по-другому относиться к маме. Но это продолжалось недолго. Вскоре он стал истошно ревновать маму, причем без всякого на то основания. Сначала она насмешливо к этому относилась, опять же жалела папу, потом стала мало-помалу раздражаться, досадовать, иногда откровенно злилась и насмехалась над папой. Но чаще терпеливо разубеждала и утешала. Вот такой дуэт! – Маргарита невесело усмехнулась. – Сам он просто с ума сходил. Все эти мамины утешения если и действовали, то на короткое время.

Думаю, он никак не мог изжить свой застарелый невроз. Он считал себя недостойным мамы в социальном плане, а потому не мог примириться с ее успехами в бизнесе. Сам же, несмотря на то что она доверила ему управление клубом и автосалоном, считал себя второсортным, всем обязанным своей жене. Деньги-то были мамины. Он даже захотел утвердиться за счет женского коллектива клуба. Одну девушку-крупье едва не изнасиловал. Маме с трудом удалось замять этот неприятный инцидент.

И тогда мама повела папу к психоаналитику. Она вконец измучилась с ним. И что самое интересное и печальное для меня, так это то, что ревность полностью поглотила моего дорогого папочку. На меня он обращал все меньше и меньше внимания, все его помыслы были заняты мамой: где она, с кем, что делает? Хотя это было излишне – он был уверен, что она так и норовит изменить ему.

Я что-то говорила ему о бизнесе, о маминой занятости, но все напрасно. Ее измена стала для него навязчивой идеей. Меня он вообще вскоре перестал замечать, так, отделывался дежурными рассеянными улыбками и проявлениями гражданской вежливости, – Маргарита саркастично рассмеялась.

– И решил нанять в итоге меня, чтобы я добыл ему доказательства супружеской неверности, – подытожил Китаец.

– Да, но я не досказала вам историю с психоаналитиком. Дело в том, что он не прописал папе никаких лекарств, не применил никаких особых методик, даже толком не поговорил с папой. Взял аванс и пообещал, что папа скоро изменится в лучшую сторону, что у него есть один нестандартный подход, который он разработал на основе учения Фрейда и Юнга, а также постфрейдистов типа Адлера. Этот Семен Семенович умеет запудрить мозги…

– И в чем же заключался этот метод?

– Никто не знает. Никто, кроме самого господина Бурлакова, – усмехнулась Маргарита, – это было первое и последнее папино посещение психоаналитика. Только я слышала, что один из его пациентов – некий Алексей Панкратов – умер.

– С людьми иногда это случается, – грустно усмехнулся Китаец. – Бурлаков-то здесь при чем?

– Не знаю, – покачала головой Маргарита, – только это была какая-то странная смерть. Его нашли повешенным в своей квартире за запертыми дверьми, а когда сделали вскрытие, обнаружили, что у него отбиты внутренние органы.

– Откуда такие подробности?

– Панкратов был родственником одного нашего знакомого.

– Ваша мать знала об этом?

– Знала, – вздохнула Маргарита, – но ее знакомая, сына которой вылечил Семен Семенович, так расписала его чудесные способности, что мама отправилась к нему.

Маргарита опустила голову. Плечи ее дрогнули.

– Коньяк нас заждался, – Китаец поднял рюмку.

Но Маргарита уже плакала. Минут через пять она успокоилась. Подняла свою рюмку и затуманенными глазами посмотрела на Танина. Они дружно выпили.