Михаил Серегин - «Косяк» авторитета

– Вах! – не смог сдержать своего восхищения второй грузинский авторитет, невысокий плотный мужчина с аккуратными усами. Если Дато Рюшкин знал хорошо, то Самурая он видел до этого только на фотографии в кабинете Ганина. – Вах-вах! – повторил тот, цокая языком.

– А где господин Петров? – перестав восхищаться, поинтересовался земляк Дато.

– В капитанской каюте, нас там стол ждет! Обсудим дела, а потом отметим новое партнерство!

– Да, вот это к столу! – Дато передал Рюшкину бутылку замечательного грузинского коньяка. – Марочный, земляк прямо с завода прислал!

– Судно потом осмотрим, – негромко сказал Андрей Витальевич и добавил так, чтобы слышал только один Дато: – У меня к вам разговор.

– Конечно! – ответил тот.

«Нужно будет сразу настроить грузин против чекиста. Сейчас он для нас – балласт, пусть они это понимают! А там, глядишь…» – дальше думать экономист не хотел, но понимал, что в самом скором времени ему придется решать: или он, или Петров. Второй вариант господина Рюшкина, понятное дело, не устраивал!

Когда Петров остался в каюте один, он ненадолго позволил себе предаться мечтам: Альпы, мягкий климат, небольшой уютный коттедж. Счет в банке на семь с половиной миллионов долларов. Именно столько у него должно остаться чистыми в результате конечной операции – продажи всех судов и фирмы «Север-Эдельвейс». И спокойная, беззаботная жизнь! Никакого бизнеса, никаких дел! Отдых и путешествия по всему миру.

«Половина пути уже пройдена! – довольно подвел итог он. – Самая трудная. Грузин уговаривать не нужно, они сами вцепятся в меня, услышав предложение. Рюшкин тоже пока нужен – пусть поставит дело. Главное, не дать выйти ему из-под контроля! Ну, это дело привычное! Не он первый! Можно даже пока разрешить ему поиграть в самостоятельность».

Дато шел следом за Пончиком и про себя думал: «Интересно, что этот фраер хочет мне сказать? Скорее всего, на своего компаньона накапать сразу же собрался. Блондина наверняка по его заказу сделали – при живом Паше в шестерках ходил, а сейчас вот как хвост распустил! И второй, чекист бывший. Компания! Погодите, дайте только зацепиться! Потом мы с Самураем подумаем, кто под чью дудку плясать будет! А нет – так и списать недолго!»

Один Самурай, пожалуй, не строил никаких планов. Кроме единственного – войти в долю. Но насчет того, что, возможно, со временем придется избавиться от нынешних компаньонов, он был с земляком полностью согласен. Этот вопрос они обсудили одним из первых. Впрочем, на верность Дато Самурай тоже не больно полагался, прекрасно понимая, что ради денег тот и земляка не пожалеет. Кстати сказать, как и он сам.

Тихие волны шелестели о чем-то своем. Неожиданно у борта сто двадцать третьего танкера раздался всплеск, и в молочном свете стал отчетливо заметен черный силуэт. Если внимательно присмотреться, можно было понять, что это аквалангист.

Человек оттолкнулся от борта и ушел в глубину. Свет фонаря узким желтым клином шарил в толще воды и расплывчатым кругом уперся в днище.

Аквалангист достал из сумки какой-то предмет и прикрепил его к днищу танкера. Он посмотрел на часы на запястье и сверил время с часами на этом предмете. Затем заскользил в водной толще ко второму «Волга-Дону», стоявшему почти борт о борт с первым.

Вторая мина была им установлена на днище второго танкера. Закончив дело, он еще раз сверил время со своими часами и быстро уплыл прочь.

«Как они меня утомили!» – подумал Антон про новых компаньонов, когда все вопросы были обсуждены и окончательно улажены.

– Ну, теперь, когда с делами покончено, можно и выпить! – Дато потянулся за бутылкой, которую он принес. – Коньяк исключительный, нигде такого не продают! Земляк для меня специально прислал! – еще раз похвалил благородный напиток тбилисский вор.

– Я хочу сказать тост! – поднял свою рюмку Самурай. Он встал и произнес: – Сегодня мы вчетвером, образно говоря, спустили на воду новый корабль – наше совместное дело. Я хочу выпить за то, чтобы у этого корабля в парусах всегда был ветер, а трюмы полны товаров!

Четыре рюмки сошлись в середине стола. Тонкий звон стекла и следом… Что произошло дальше, никто понять не сумел. По ушам ударило, и палуба вдруг встала на дыбы.

Следом раздался еще один ужасный взрыв, и огненный сполох поднялся до неба. Казалось, пламя было везде и объяло сразу все.

Антон, обладавший отменной реакцией, умудрился зацепиться за ручку каюты. От нестерпимого жара стало невозможно дышать. Разом запахло паленым. Огромным усилием ему удалось выбраться на палубу, но тут взорвался еще один танкер! Скопившиеся в них горючие газы жахнули так, что судно сразу раскололо надвое. Второй танкер, стоявший рядом, был весь объят пламенем и медленно погружался в воду.

Из четверых людей, только что желавших выпить за свое светлое будущее, не спасся никто.

На берегу взрывы на Неве вызвали большую суматоху. Выли милицейские машины, МЧС. По реке к месту ЧП спешил пожарный катер.

Капитаны судов, находившихся на фарватере, спешно отводили их на максимальное расстояние от полузатопленных сто двадцать третьего и сто двадцать четвертого танкеров.

Корреспонденты СМИ уже толпились на берегу. Эти люди, обладающие повышенным чутьем на всевозможные сенсации, уже потрошили многочисленных свидетелей, собирая факты.

Раздались новые звуки сирен, и в сопровождении эскорта из бело-голубых милицейских «девяток» пожаловали отцы города. На боках их черных лимузинов рыжими пятнами танцевали отблески пожарища.

Зрелище действительно впечатляло. От сто двадцать третьего на поверхности осталась одна корма, где и были каюты, капитанская рубка. Объятая густым желтым пламенем, она торчала из воды. Огонь скручивался в жгуты, уносясь в молочное небо. Черный дым клубами тяжело, словно нехотя, поднимался к небу.

На воде горело несколько пятен. От взрыва из топливного резервуара выплеснулась солярка, но это была мелочь по сравнению с общей картиной бушующего пламени.

Сто двадцать четвертый почти полностью затонул. Он, в отличие от своего собрата, почти прогорел и больше напоминал сейчас спокойный погребальный костер. Оба судна уже облепили пожарные катера. Тугие струи воды из брандспойтов пытались загасить огненную стихию.

– Скажите, что-нибудь уже известно о причинах?

– Аркадий Аркадьевич, подтверждается ли версия теракта?

– Свидетели видели, как к одному из судов незадолго до трагедии пришвартовался прогулочный катер. Известно ли что-нибудь о жертвах? Их число?

– Кто-нибудь взял на себя ответственность за случившееся?

– Аркадий Аркадьевич, связываете ли вы случившееся с предстоящими выборами?

Только что прибывшего чиновного мужчину из солидного ведомства, как комары в полночь, сразу же атаковали десятки журналистов.

Мужчина ничего не знал, поскольку десять минут назад проснулся от телефонного звонка. После, проклиная всех и вся, он прыгал на одной ноге, чего не делал уже лет десять, а второй пытался попасть в штанину. Через пять минут, выражаясь исключительно отборным матом, он делился своим настроением с личным шофером. Водила, человек привычный, давил на газ и лишь иногда поддакивал.

Аркадий Аркадьевич в ответ на все вопросы журналистов очень хотел послать их по совершенно конкретному адресу и заявить, что он и сам толком ни хрена не знает. Но как должностное лицо он не мог себе этого позволить. Поэтому приходилось делать умную мину и односложно выдавливать, натянув при этом на физиономию личину значимости и таинственности:

– Все комментарии – после!

Прибывали все новые машины с должностными лицами, депутатами всех мастей, словом, с теми, кому и положено прибывать в таких случаях. Толпа зевак, наоборот, редела, а затем и вовсе была оттеснена милицейским кордоном.

За волноломами, недалеко от устья Невы, зрелище пожара тоже было отлично видно. Правда, издали оно выглядело не столь впечатляюще, как с Дворцовой.

В одиноко стоявшей синей «девятке» двери были открыты и что-то негромко пиликала радиомагнитола.

Григорий Рублев сидел на водительском сиденье и курил третью сигарету подряд. Прошло полчаса с момента взрыва, и смотрящий уже начал немного нервничать.

Но вот из очередной волны, как в сказке Пушкина, показалась голова, затем плечи, и на берег вышел человек в костюме аквалангиста.

Крытый сразу же отшвырнул сигарету и выскочил из машины.

Между тем человек привычным движением отстегнул баллоны, снял маску, ласты, быстро стал стягивать черный резиновый костюм. Вскоре он уже стоял в одних плавках. На плече его в хищном оскале разинула пасть акула.

– У-ух, холодина! В Крыму, бывало…

– Подожди ты про свой Крым, – Крытый ласково перебил его. – На вот водки выпей!

– Мне же машину вести…