Б. Седов - Без Надежды

«Выходит, в этом помещении не оказалось подходящего по размерам сейфа? – Я еще раз обвел взглядом депозитарий. Луч света опять пробежал по пустым стеллажам, ровным ячейкам маленьких металлических ящиков. Ничего похожего на вместительный сейф здесь, действительно, не было. – Но ведь можно было распихать содержимое рюкзака по нескольким ячейкам! Или его хозяевам показалось достаточным и того, что он просто стоит в „неприступном“ депозитарии? Или в этом мешке попросту ничего нет такого, за что стоит всерьез беспокоиться? Вот з-зараза!»

Последняя мысль очень мне не понравилась, и я, стремясь поскорее развеять леденящие душу сомнения, шагнул к рюкзаку.

– Чего там, Денис? – еще раз спросил из подвала Сварадзе.

– Сейчас!

Это был не тот рюкзак, с какими туристы ходят в походы, а садоводы толкаются в электричках по дороге на дачу. Слишком мал для подобных целей. И слишком велик, чтобы в нем таскать учебники в школу. Зато он как раз подходил для того, чтобы сложить в него нужную мне и Сварадзе (Глеб обойдется!) сумму. И даже больше!

Я трясущейся рукой коснулся гладкого нейлонового бока заветного рюкзачка и ощутил нечто, на ощупь очень напоминающее забандероленные пачки дензнаков.

У меня сладко заныло внутри! У меня перехватило дыхание! Йес!!! С первой попытки я попал, куда надо!

– Чего там, Денис?

«А, иди ты! – Я отстегнул верхний клапан, судорожно принялся распутывать навороченный узел завязки. – Все-таки вдруг это не деньги, а „куклы“? – мелькнула в мозгу страшная мысль, но я тут же себя успокоил: – Какому же идиоту придет в голову сдавать на хранение в депозитарий банка обычные „куклы“? Это денежки! Милые моей жадной душонке хрусты, и не иначе!»

Узел наконец покорился, и я раздвинул руками узкое чрево рюкзака, доверху набитого аккуратно упакованными в целлофан пачками долларов. Достал одну из них, покрутил в пальцах, убедился, что в ней пятьдесят «двадцаток» – тысяча баксов, и в тот же момент меня оставили и нервное напряжение, и «золотая лихорадка». Я стал хладнокровен, как буддистский монах. Меня перестало трясти. Мне даже стало обидно, что все произошло настолько легко.

Впрочем, дело было еще не закончено. Предстояло отсюда уйти. И сделать это как можно быстрее. Чего тянуть и дожидаться, когда проснется охрана?

– Чего там, Денис? – раз в пятый или в шестой поинтересовался снизу Сварадзе, и я подошел к проему, демонстративно покачал перед ним рюкзачком, сообщил:

– Здесь штук двести, не меньше. Хорошо мы зашли.

– Так кидай его сюда. И спускайся. – Серега отступил от проема. – Да кидай же! Время, Денис! – Он стоял возле домкрата и ждал, когда я, идиот, и правда кину ему рюкзачок.

Я так бы и сделал, если бы Сварадзе еще секунд десять сумел сохранять хладнокровие. Но в последний момент у него сдали нервы. Он заспешил. Он стал слишком настойчивым. И я мгновенно выстроил в голове удивительно логичную, омерзительно прагматичную цепочку событий, которые должны произойти в ближайшую минуту:

Я передаю деньги Сварадзе. Начинаю спускаться через проем. Опять застреваю, зацепившись за арматуру. Сереге теперь достаточно лишь ударить ногой по стопору на домкрате. И, в результате, плита опускается, разделяя меня на две половины, а доли Сварадзе и Глеба увеличиваются почти в два раза.

Вот так!

Элементарно!

А ведь до этого момента я не мог допустить и мысли о том, что Серега может меня так подставить. Послушный и исполнительный, старательный и немногословный парень, который мне так импонировал, оказался банальным крысятником. И к тому же хладнокровным мокрушником.

«Впрочем, нет, – на удивление бесстрастно рассудил я. – Будь он хладнокровным иудой, сумей удержать в себе еще хотя бы с минуту свои сволочные намерения, я их так бы и не просек. И болтался бы сейчас, придавленный перекрытием, как жук на булавке. А Сварадзе уже уползал бы по коробу, таща за собой рюкзачок с хрустами. Плохо, что я предположил подобный исход только сейчас. Хорошо, что успел вообще хоть что-то предположить».

– Чего ты затормозил?! Денис! Кидай деньги, спускайся! – Серега уже откровенно не мог держать в узде свои нервы.

– Сперва спущусь сам, – спокойно произнес я. – Потом рюкзачок.

– Да кидай же ты деньги! Чего заморачиваться?

– Нет. – Я опустился на колени перед проемом и отметил, как Сварадзе непроизвольно бросил взгляд на домкрат. На стопор! Никаких сомнений в его намерениях у меня больше не оставалось.

«Надеюсь, он не пожертвует своей долей – немалой, – чтобы все-таки угробить меня, – подумал я. – Ведь если он сейчас опустит домкрат, рюкзак из депозитария ему будет уже не достать. На то, чтобы опять поднять перекрытие, ему попросту не хватит времени».

– Денис!

«Хрен тебе, а не Денис! Хрен тебе, а не деньги! Не знал ты, парниша, кого захотел наебать! Не беда, скоро узнаешь!»

– Кидай деньги, или я сейчас пну по стопору! – открытым текстом озвучил свои планы Серега. – Ты спалишься в этом хранилище!

– Нет! – Я уже был готов спустить ноги в узкую щель, оскалившуюся остатками арматуры. Но в последний момент замялся.

И тут Сварадзе полностью утратил контроль над собой. Возможно, всего на какой-то миг, но этого мига хватило на то, чтобы он сделал, чего делать вовсе не собирался, пока у него в руках не будет рюкзак с деньгами.

– Ну, сволочь! – процедил он.

В проем я наблюдал его перекошенное от злобы крысиное личико. Я видел, как он приподнял правую ногу, нацелился на домкрат черным литым сапогом. Мне захотелось крикнуть: «Не надо! Погоди! Не спеши!» Но это было лишь мимолетное побуждение. Я промолчал, в душе еще лелея надежду на то, что Серега опомнится, что жадность возобладает в нем над приступом бешенства. Ведь, если рассудить здраво, какую огромную сумму он платит сейчас за то, чтобы учинить мне вселенское западло, отдать меня мусорам! Всего лишь потому, что я сумел раскрыть его подленькие намерения, не подарил ему эти фишки, не лег безропотно под железобетонную гильотину. Или он просто понял, что уже приговорен мною, что если он все же даст мне пролезть в эту щель, то из нас двоих выйдет отсюда только один. Второй останется. Мертвым. И это наверняка будет он, Серега Сварадзе.

У него просто не оставалось иного выхода, чтобы выжить.

– Хрен с тобой! Получай! – просипел он. И в следующее мгновение удар сапога сбил стопор с домкрата. Плита глухо вздохнула и, подняв облако пыли, встала на прежнее место.

Ловушка захлопнулась!

– Вот идиот! – пробормотал я и сокрушенно покачал головой. Луч фонаря, закрепленного на каске, несколько раз метнулся по стене напротив меня. Единственный луч света в этом, будь оно проклято, царстве!

Я повернул на фонаре выключатель, перевел его на более щадящий режим – надо экономить энергию – и, прихватив с собой рюкзачок, спокойно отправился в дальний от развороченного пола угол пересчитывать деньги.

И дожидаться, когда мусора исправят сигнализацию, и сигнал с объемных датчиков поступит на пульт вневедомственной охраны.

Тогда лишь останется ждать приезда гостей. И очень надеяться на свой «пояс шахида». На то, что блеф с ним удастся.

Тот момент, когда за дверью хранилища объявились менты, я чуть не проспал. «Проспал» – в буквальном смысле этого смысла. Третья бессонная ночь все же сломила меня, и я только успел перелопатить хрусты – ровно четыреста тысяч бачков стошками, полтахами и двадцатками в банковских упаковках, – как тут же, несмотря на полный отстой положения, в котором в тот момент находился, стал клевать носом. Мне даже начали сниться какие-то совершенно мирные сны, и если бы мусора не топтались по коридору, как стадо слонов, и на протяжении часа не царапались в дверь, они смогли бы взять меня сонным и тепленьким. Но парни этой профессии, похоже, в последнее время разучились вести себя незаметно. В этом я убедился еще месяц назад, когда в «Призматик» наблюдал за «засадой» на даче. Это подтвердилось и сейчас.

Сначала меня удивило, что группа захвата, прибывшая по тревожному вызову, не спешит врываться в хранилище, проводить захват неудачливого воришки и зарабатывать поощрения по службе. Но потом я сообразил: для проникновения в депозитарий, ментам нужны ключи или болгарка, чтобы разрезать дверь.

Лучше ключи, а поэтому надо дождаться кого-то из сотрудников банка, несущего за них, а заодно и за депозитарий ответственность. Итак, остается ждать, когда прибудет этот несчастный сотрудник, раньше обычного поднятый из теплой постельки.

Я посмотрел на часы: половина седьмого утра. Подумал: «Впрочем, и так уже пора подниматься» и достал из кармана трубу. Попытался дозвониться сначала до Глеба, потом до Сварадзе. Конечно, их телефоны оказались отключены. Другого я просто не ожидал, и набирал их номера лишь потому, что больше было нечем заняться. Ожидание выматывало. Еще сильнее выматывала неравная борьба со сном, которую я пока с огромным трудом выигрывал. Но это пока. Я срубался уже даже стоя. Я боялся, что больше не выдержу. Я с нетерпением ждал хоть какого-нибудь изменения ситуации. Я мечтал: