Михаил Март - Тем тяжелее будет падение

– Компромисс исключен?

– Исключен.

– Понимаю, – Корякин протянул портфель охраннику, – но только я пока уезжать не буду. Подожду десять минут. Мне кажется, ваш хозяин захочет меня вновь увидеть.

– Как хотите. Ворота вам откроют в любую минуту.

Охранники ушли в дом. Корякин открыл дверцу машины, сел на сиденье и закурил. Сработало! Может, он рано записал себя в маразматики?! Котелок еще иногда работает, надо только приучить себя им пользоваться, хватит на чужие мозги надеяться. Они вернулись раньше, чем генерал успел докурить сигарету.

– Губернатор приглашает вас к себе.

– Видите, я оказался прав. А вы не хотели идти на компромисс. С таким хозяином вы скоро окажетесь на улице.

Корякин неторопливо вернулся в кабинет.

– Вы что-то еще хотели сказать, Котельников?

– Что это такое?! – губернатор ткнул пальцем в тетрадь.

– Хорошо сделанная копия. А вы сочли меня за сумасшедшего и решили, что я поперся в чужой огород с оригиналом в надежде встретить здесь джентльмена и радушный прием?! Нет, Котельников, я на ваш счет не имею иллюзий. Достаточно было прочитать ваш дневник, чтобы понять, что вы за фрукт.

– Где оригинал?

– Спрятан в очень надежном месте. Вам его не найти. И никто не найдет, если я того не пожелаю.

– Хорошо. Я достану деньги через десять дней.

– Только теперь я вам не верю, губернатор. Сначала деньги, потом дневник. Привезете деньги туда, куда я вам скажу, и уедете. Деньги я предварительно проверю, все до единой купюры, а потом позвоню вам на мобильник и скажу, где вы сможете забрать свою тетрадь. И никаких компромиссов, губернатор! Это мое последнее слово. Если через десять дней денег не будет, я вас уничтожу. Прощайте!

Корякин взял со стола свой портфель и ушел. На этот раз беспрепятственно.

Котельников вытер со лба пот и, подойдя к соседней комнате, распахнул дверь. За ней стоял Попов.

– Ну что скажешь, генерал? Слышал, какие он давал тебе характеристики? Хорошего дружка нашел, ничего не скажешь. Змей Горыныч! Он опасней любого змея. Теперь все. Тетрадь пропала.

– Не паникуй, Алексей Бенедиктыч! Что-нибудь придумаем.

– Только не с твоими куриными мозгами! Я все уже решил.

– Уверен, твое решение правильное.

– А ты его выполнишь! Двое суток даю. Сам лично пойдешь и пристрелишь этого пса. Ты лично!

– Боюсь, у меня…

– Заткнись! Из-за твоей бездарности мы оказались в полном дерьме! Вот ты и расхлебывай! Или ты уже не хочешь быть генеральным директором?

– А это еще возможно?

– Я пока своего слова назад не брал.

– Но где же я найду дневник?

– А его никто, нигде и никогда не найдет. Или ты не слышал, что он сказал? Он его в землю зарыл, пусть там и гниет вместе с Корякиным. И учти, никаких наемных киллеров. Сам лично его пристрелишь. Тайну дневника он унесет с собой в могилу. Это твой последний шанс, генерал. Он тебе такой же враг, как и мне. Надеюсь, у тебя рука не дрогнет.

– А ты сдержишь слово, Алексей?

– Мы теперь одной веревочкой повязаны до гробовой доски. Навек вместе.

– Хорошо, я тебе верю. Нас слишком многое связывает, здесь ты прав. Можешь и мне верить. Я убью сволочь.

Котельникову стало легче.

– Давай по стакану, и в баньку. А утром выспишься – и за работу. Ты еще молодым фору дашь!

Дверь распахнулась, и в избу ввалился Бычара. Иван, как пришел, сел у окна и сидел не шевелясь весь день. Ему проще было бы еще один сейф вскрыть, но только не мучиться в безделье, сознавая свою ненужность и беспомощность.

Появление Тимохина, растрепанного и разъяренного, его ничуть не удивило, а увидев запекшуюся на волосах кровь и наручники за его спиной, Иван тихо сказал:

– Допрыгался, неуловимый мститель.

– Надо разрубить наручники, ключей у меня нет!

– Какие там ключи, булавка сгодится.

В избе нашлась шкатулка с нитками и иголками. Наручники – не сейф, много времени не требовали.

– Благодари Бога, что жив остался, Пинкертон.

– Они не пройдут! Там столько ловушек заготовлено, мало не покажется!

– А они везучие. Разве не замечал?

Тимохин полез под кровать и достал два обреза.

– Я короткую дорогу знаю. Вездеходка здесь есть. По прямой, по просеке за сорок минут доберемся. Мы их обгоним в любом случае. – Капитан положил на стол обрез и патроны. – Бери. Пора и тебе в работу включаться. Уж больно хорошо ты их вооружил, а теперь и отцовский пистолет у них в руках. Трофейный «вальтер» сам маршал Жуков подарил отцу, говорят, самому Гиммлеру принадлежал. Тимохин снял с гвоздя два плаща, один бросил Ивану. – Гроза надвигается. Прихвати. Торопиться надо, скоро стемнеет. Они побежали к сараю за домом.

Есть люди, утверждающие, будто подлецам всегда везет. Может, это и так, но Бычара ничего об этом не знал. Сотни капканов, расставленных на пути охотников, так и не сработали, а сам Тимохин угодил в западню, благо голова оказалась крепкой. Крепкая голова – еще не признак ума. Ни тактика, ни стратегия, продуманные им, не дали результатов. Когда они с Ушаковым выгоняли из сарая вездеход на воздушной подушке, охотники достигли своей цели. Просека вывела их к коттеджу с номером двести тридцать один.

Крупнов едва передвигал ноги, кожа на лице стала сине-серого цвета, полноги онемело. Его терзало очень нехорошее предчувствие и охватило полное безразличие к происходящему. Он по инерции шел, отвечал, выполнял. Зато Никита торжествовал победу.

– Ты понял, Лева, как все просто?! Эта чертова просека выходит прямо к их жилью, и по ней же мы вернемся на дорогу к охотничьей деревне. Вот почему они поселились здесь! Я не разглядел ее в подзорную трубу, слишком волновался.

Они залегли возле калитки и наблюдали за домом, в окнах которого горел свет. Еще не стемнело, но огромные черные тучи заволокли небо, накрапывал мелкий дождик, и стало ясно, что грозы не избежать.

– Черт! До крыльца шагов десять, но по участку бегают… – он посчитал – шесть сторожевых псов.

– Я их не боюсь, – с безразличием ответил Крупнов. – Могу пойти первым.

– А если нападут?

– У меня карабин с пятью патронами, а ты прикроешь.

– Правильно. Домишки здесь все типовые, мы в таком же уже побывали. Другого выхода в хате нет, оконные рамы не открываются, а форточки с куриное яйцо. Мы им не дадим уйти.

Никита глянул на приятеля, и ему стало не по себе. Крупнов стал похож на зомби – остекленевший взгляд, мертвенное, неподвижное лицо и приоткрытый рот.

– Хорошо, Лева, иди. Я тебя подстрахую.

Крупнов встал с земли, просунул руку в штакетник, нащупал щеколду и открыл калитку. Он вошел на участок уверенно, как к себе домой. Собаки с громким лаем бросились к чужаку, но не кидались, а обступили его, образовав кольцо. Крупнов передернул затвор и открыл огонь.

Дверь дома распахнулась, и на крыльце показался здоровенный мужик с ружьем в руках. Готовый стрелять в собак, Никита заметил новую мишень. Он перевел ствол на крыльцо, поймал на мушку хозяина и пальнул. Тот ничего не успел сделать. Его отбросило назад, он ударился о перила и, перевалившись через них, упал в заросли крапивы.

На земле уже валялись четыре убитые собаки. Пятая не стала дожидаться пули и бросилась на спину убийце, шестая схватила его клыками за руку. Крупнов выронил ружье. Псы повалили его на землю. Котельников держал в руках ружье, но не стрелял. Он с интересом наблюдал за происходящим, словно смотрел чемпионат мира по хоккею. Он и не думал помогать другу – Крупнов стал обузой и требовал к себе внимания, а у Никиты были свои планы. Озверевшие собаки таскали окровавленное тело Крупнова по двору и рычали. Котельникову стало неинтересно, он прицелился и застрелил еще одного пса. Последнюю собаку ему убить не удалось, она убежала и скрылась за домом. Никита открыл калитку и бросился к крыльцу.

Анна была готова к нападению. Когда началась стрельба, Петро схватил ружье и выбежал на крыльцо, а она, спрятав Кешку за дверь, быстро сказала:

– Слушай меня внимательно. Если егеря убьют, то сюда войдет или войдут убийцы. Я их отвлеку. А ты тут же выскакивай за дверь и убегай. Спрячься где-нибудь и жди, пока не придут люди.

– А ты? Я без тебя не уйду.

– Уйдешь! Ты мне только мешать будешь. Я сама с ними справлюсь. Одной проще. Хуже будет, если они тобой загораживаться станут. Тогда конец!

Анна схватила коромысло, отошла на пару метров от двери и приготовилась.

Ждать долго не пришлось. Дверь распахнулась, и в дом ворвался Никита с ружьем в руках. Анна ударила его со всей силой. Коромысло попало по рукам и выбило, ружье. Котельников взвыл от боли и злобы. Кешка в эту минуту выскочил из дома и побежал к сараю.

Анна дралась отчаянно, и перевес был на ее стороне. То ли мужик попался слишком хлипким, то ли усталым, но он не мог одолеть женщину. Но сила еще не все. Она правильно сказала егерю, что человек с оружием страшнее зверя. Она так сильно ударила парня ногой в грудь, что он отлетел к печи и ударился о нее. Но новой атаки не получилось – в руках врага появился пистолет.