Сергей Бакшеев - Невеста Аллаха

Андрей свернул в безлюдный проезд, потом съехал на грунтовую дорогу. С одной стороны тянулся бетонный забор, с другой – железнодорожная ветка. Отъехав в темноту, он резко затормозил, выскочил из машины, рывком открыл дверцу.

– Ты что, сука, решила, что я с тобой заодно?! Ты решила, я буду помогать тебе убивать свой народ?! Ты за кого меня приняла, сука? Я воевал против вас в ваших сраных горах. Я стрелял в ваших бородатых ублюдков. Вот! – Андрей рванул рубашку, ткнул пальцем в шрам от пулевого ранения. – Чеченская отметина. А друг мой, Сашка Петров, оттуда не вернулся. Его зарезали в плену. Вспороли живот от края до края и оставили помирать. – Он наклонился к девушке и прошипел: – С тех пор я тоже мочил ваших пленных.

Чеченка словно обрадовалась сумбурной тираде:

– Ну, так убей и меня! Ты, русский, такой смелый и сильный, убей меня. Я – твой враг!

Андрей замахнулся, чтобы ударить в улыбающееся лицо, но в последний момент сдержался и лишь зло пихнул девушку.

– Если надо будет, убью! Я умею это делать. Умею…

Власов не находил себе места. Он все время думал о Свете. Она в заложниках уже восемнадцать часов! Как ей там? Когда это закончится?! Где наш хваленый спецназ?

Тяжелые мысли сменялись радужными надеждами. Если в трудную минуту она вспомнила именно его, значит, он остается для нее самым близким человеком. Света обратилась только к нему и маме. Это говорит о многом. Она надеется на него, верит и, возможно, до сих пор любит.

Только бы она осталась жива! Тогда все обязательно наладится, ведь еще совсем недавно им было очень хорошо вместе.

Размышляя так, он целый день смотрел новости по различным телеканалам. Неожиданно объявили, что убита одна из заложниц, молодая женщина лет двадцати – двадцати четырех. Камера показала, как из захваченного Дворца культуры вынесли на носилках прикрытый труп. Сердце тревожно заколотилось. А вдруг – это Света? Ведь ей как раз двадцать два.

Мгновенно захлестнула горячая волна злости, в глазах помутнело. Если это она, он будет мстить! Если Света погибла, он отомстит убийцам!

Даже воюя в Чечне и теряя товарищей, он не испытывал такой всеобъемлющей жгучей ярости. Там была война, там гибли вооруженные мужики. Что поделать, у войны такие правила.

Но при чем здесь его любимая Светланка? Ведь она всегда осуждала эту войну и сочувствовала чеченцам!

Тело Андрея напряглось, зубы сжались, на висках вздулись вены. Нет, он этого безнаказанно не оставит! С бандитами надо говорить только языком силы. Они другого языка не понимают. На их угрозу надо отвечать своей угрозой!

Андрей включил компьютер и, с трудом попадая по нужным клавишам, напечатал на странице: «Бараев, у тебя в заложниках моя любимая девушка. Если она погибнет, я убью десять чеченок. Для этого я не поеду в Чечню. Я убью их здесь. Я убью невинных. Так, как это сделал ты. Это будет моя месть! Ты ведь уважаешь кровную месть, Бараев?»

Он вновь поехал к злополучному Дворцу культуры. Потолкался среди журналистов и незаметно подсунул листок под щетку стеклоочистителя на машину «НТВ». Через несколько минут листок заметили. Кто-то вынул его, прочитал и куда-то поспешил.

Андрей пытался выяснить имя убитой девушки. Но никто не знал. Он расспрашивал, не видел ли кто-нибудь цвет волос у погибшей? Один фотограф уверенно сказал, что светлые, короткие, он сделал несколько фотографий.

– Где, покажи! – взвился Власов.

– Кадры в редакции, – смутился фотограф и поспешил удалиться.

Светлые! Короткие! Как у Светланы. Ведь ее волосы так подходили к ее имени.

Он попробовал дозвониться до Полины Ивановны, но ее телефон молчал.

Наверное, она где-то здесь, толчется среди родственников заложников. Но эта простая мысль тут же сменилась другой. А вдруг ей уже сообщили о гибели дочери, и она сейчас на опознании трупа?

Андрей метался по всем окрестным переулкам, заглядывал в лица ссутулившихся женщин, но нигде не встретил Полину Ивановну. Он набирал телефонный номер Светы, потом Полины Ивановны и опять Светы, но каждый раз ответом были раздражающе однообразные гудки. Вместе с равнодушными звуками тело пронизывал страх: Свету убили!

Страх и боль сменились решимостью: он должен мстить!

Андрей отвернулся от упавшей на сиденье девушки, дрожащие пальцы с трудом вытянули сигарету из мятой пачки. Зажигалка никак не хотела срабатывать. Сейчас бы пригодился прикуриватель, подумал он, зря выкинул. Наконец кончик сигареты поймал краткий всполох пламени. Андрей с наслаждением затянулся.

Смертница плакала навзрыд, прикрыв лицо ладонями. Эта обычная бабья реакция на невзгоды судьбы успокоила Власова. А может, подействовала крепкая сигарета. В последнее время он курил значительно больше и перешел на крепкие сорта.

Девушка сквозь плач стонала:

– Я не хочу жить, не хочу…

Андрей, не оборачиваясь, процедил:

– Закончим базар. Сдавать тебя ментам я не намерен. Снимай свой пояс и проваливай.

– Я не хочу жить, – твердила девушка, растирая мокрые глаза.

– Вон железная дорога. Иди, бросайся под поезд.

– Самоубийство – грех, – серьезно ответила террористка и даже прекратила выть. Округлившиеся глаза удивленно смотрели на Власова. Как можно не понимать такого?

– Ишь какая правильная. А что ты хотела сделать около метро? Это как называется?

Девушка села, соединила ладони и монотонно забубнила:

– Я должна умереть за веру. Я заберу с собой врагов Аллаха и тогда попаду в рай. В раю хорошо. Там нет боли и унижения. Там цветы, божественные запахи и вечное счастье.

– Каких врагов ты собиралась уничтожить? Ты хоть видела, кто там был около метро? Тетки с детьми, которые делали покупки к началу учебного года!

– Все неверные – враги Аллаха. Ваши женщины растят солдат, которые убивают наших детей.

Андрей поморщился, он уже слышал подобные «песни».

– Солдаты убивают детей. Ну конечно, им больше не с кем воевать, только с детьми. Ты что, «черная вдова»?

Девушка неожиданно перестала плакать и грустно произнесла:

– Нет, я не успела стать женой.

– Понятно. Твой парень воевал против федералов, и его шлепнули?

– Нет, он не воевал.

– Скажите, какой хороший, – иронично скривился Власов. – А что с ним стряслось?

– Его убили при зачистке.

– Бывает, – равнодушно зевнул Андрей.

– Что? Бывает?! – взвилась девушка и выскочила из машины. – Его ударили прикладом и пристрелили как собаку. У него даже не было оружия!

Андрей резко отшвырнул окурок:

– А ты не зли бойца, когда у него палец на курке! Он хоть и в форме, а еще пацан и ссыт от страха, когда заходит в ваш двор, где кругом враждебные рожи! И ты, и твой парень свою кавказскую гордость должны засунуть в задницу во время проверки! Поняла?

Взгляды Андрея и девушки встретились, всполохи ярости метнулись навстречу друг другу и угасли, как бывает при пожаре в лесу, когда одна волна огня находит на другую. Андрей опустил глаза и спокойно произнес:

– Снимай пояс.

– Я не могу, – обреченно ответила девушка.

– Что значит «не могу»? Не зли меня!

– Его надели так, что я сама не сниму.

Власов наклонился:

– Покажи.

Девушка стыдливо прикрылась, на смуглом лице проступил румянец.

– Да ты не выеживайся! – Андрей разнял сцепленные руки девушки, распахнул кофту. Пальцы осторожно потянули вверх широкую блузку. На тонкой талии показался обмотанный фольгой увесистый сверток в виде широкого пояса. – Да, хорошо упакована.

Девушка дернула блузку вниз:

– Не смотри!

– А ну, руки! Не зли меня! Я с тобой не в любовь играю.

Девушка смущенно прикрыла глаза, прикусила нижнюю губу, на лице застыло страдание.

– Сними кофту, – приказал Андрей.

Девушка стыдливо сжала руки, отрицательно мотнула головой.

– Снимай, снимай. Незачем прикрываться! Мне твои прелести по барабану.

– Сзади завязывали.

– Ну, так поворачивайся.

Девушка покорно сняла кофту, наклонилась лицом на сиденье.

Андрей приподнял блузку, на спине красовались большие синяки.

– Ух ты! Крепко тебя приложили около метро. – Он присмотрелся, наряду со свежими синяками на спине виднелись старые пожелтевшие ссадины. – А это тебя где отмутузили? Наши вояки, что ли? Заступиться, наверное, хотела за своего женишка. У спецназа ботинки крепкие.

Девушка беззвучно всхлипнула, ее тело затряслось в мелких рыданиях. Андрей оголил всю спину. Под тонкой кожей изогнутой змейкой выпирали бугорки позвонков, по обе стороны от них проступали следы многочисленных побоев. Лифчика на девушке не было. Андрей невольно скосил взгляд – сбоку приоткрылась белая грудь, а на ней виднелся потемневший след от укуса.

Девушка дернула локтем, прикрыла грудь, на спине приподнялся угол лопатки.

– Чего уставился? Развязывай! – грубо поторопила она.