Владимир Колычев - Удавка для опера

Два года назад месторождение выработалось почти полностью. Но работы не свернули. Их просто перенесли в другое место. Вовремя нашли еще одно месторождение, не столь богатое, но золота в нем было очень много. Потом нашли еще одно. И еще… Но все три месторождения находились далеко от города. Вдали от населенных пунктов.

Затем нашли еще одно месторождение. Очень богатое. Но оно находилось совсем рядом с Семиречьем, всего в пятидесяти километрах в глубь тайги. Крохотные таежные поселения, охотники, грибники, ягодники, просто любители природы. И не дай бог кто забредет в эти места, увидит разработанный рудник, технику, людей. Хорошо, если работы примут за государственные разработки. А если нет? Если начнут совать нос не в свое дело, искать правду? Тогда могут возникнуть очень большие проблемы.

Нырков опутал своей паутиной все Семиречье, его люди влезли во все сферы жизнедеятельности города. Как некогда у всемогущего КГБ, у него везде были свои агенты. Вернее, не у него, а у Чусова — он отвечал за безопасность всего предприятия.

С выбором его мэром города Нырков стал здесь единственным хозяином. И недавно выделил средства на восстановление Гаврииловской часовни. Якобы для того, чтобы остановить нашествие нечистой силы. Чтобы люди вернулись в свои поселки, а охотники не боялись ходить в лес.

Нечистая сила… В окрестностях Семиречья бродили стаи волков. Волки необычные — все как на подбор сильные, зубастые. Охотничьи артели справиться с ними не могли. Убивали волков десятками. Но их только становилось больше…

А они просто не могли перевестись. Их разводили в специальных питомниках, специальными биодобавками стимулировали рост, силу, агрессивность. И памятью хищников манипулировали. Вводили в мозг шифр «свой — чужой». Чтобы волки не трогали своих…

Высочайшие покровители в столице, собственная мощная служба безопасности, полсотни вооруженных до зубов боевиков, управляемые стаи волков. Все это позволяло держать в секрете «золотую тайну». Но бдительность притупилась.

И если бы не случай, Чусов мог бы и не раскусить секретных агентов, под личиной монтажников прибывших в Семиречье. Впрочем, ничего бы страшного не произошло. Служба, которая послала к нему разведчиков, клюнула на приманку.

Спиртовой завод — не самый важный объект. В стране происходят криминальные события и покруче. Может быть, именно поэтому таинственная Служба послала сюда не самых лучших своих агентов. Спору нет, они профессионалы. И Вероника мастер своего дела. Только глупа. По-бабьи глупа. Ввязалась в историю с Лозовым. Чем себя и выдала…

История со столичным ментом — случай. Но случай этот наделал много хлопот. И в столице громыхало так, что только держись. Менты оказались хитрее всех. Ушли от Долговязого, добрались до Семиречья. Но увязли в ловушке — захватили спиртовой завод, усеяли землю трупами.

Теперь вся эта «гвардия» у него в кулаке.

Стоп! От нее нужно срочно избавляться. Завтра утром их всех должны будут переправить в область. А этого не должно случиться…

Нырков посмотрел на часы. Половина четвертого. Уже утро. Не поздно ли?

Нажрался он вчера как свинья. И совсем выбросил из головы указания человека, который прибыл от Долговязого. Весь день по пути на лесную заимку пьянствовал в машине. А вечером завалился спать. И все проспал…

Нырков потянулся к телефону. Надо срочно связаться с Чусовым. Он что-нибудь придумает. И Шамана тоже к делу подключить.

Золотоносный рудник, самый дальний и самый укрепленный. Колючая проволока, пулеметные вышки. И два десятка бойцов — все, что осталось от вчерашней бойни. И с ними Чусов и Шаман. Оба вчера геройствовали, штурмовали спиртовой завод. Едва ноги унесли. А Чусов вчера еще организовывал встречу с москвичами, с людьми от Долговязого. Нужно было ему ставить задачу насчет ментов и агентов, а не пьяному Матвею Даниловичу. Человек столько перенес. Стресс решил снять. А его загрузили…

Но, возможно, еще не поздно загрузить Чусова. Он в соседнем домике. Спит. Но пора просыпаться. И Шаману хватит спать. Не заработал…

Весь остаток позавчерашней ночи Рита не находила себе места.

Слишком поздно поняла она, что Рома и Вероника разыграли ее. Она обиделась и выскочила из машины. А они уехали. Потому что боялись брать ее с собой. Знали, на что идут…

Она слышала грохот канонады со стороны завода. Понимала, что там сейчас жарко. И очень волновалась, переживала за Рому. И за других. Только о Ныркове она не думала.

Нырков — преступник и негодяй. Рома обязательно разоблачит его и отдаст в руки правосудия.

Утром она проходила мимо отделения милиции. И увидела, как рядом остановились три микроавтобуса. Ей стало интересно. Она спряталась за угол дома. И видела, как из машин поодиночке выводят Рому, его брата, Веронику и еще каких-то мужчин. Все они были в наручниках. Значит, арестованы. И Рома арестован. А Ныркова среди них нет…

Вся местная милиция была собрана вокруг отделения. Весь день наблюдала Рита, как милиционеры с автоматами патрулируют здание. Боятся, что арестанты сбегут?

Только ночью Рита отправилась домой. Но утром следующего дня снова на посту. Простояла до обеда. И видела, как к зданию милиции подъезжает фургон с зарешеченными окнами. В таких машинах перевозят преступников. И еще одна машина, «Жигули* с мигалками. В ней три автоматчика.

Она видела Рому. Вместе со всеми остальными его сажали в фургон. Туда же сели и два вооруженных милиционера.

Машина тронулась и поехала. Рому увозили далеко-далеко. И она узнает, куда именно. Что бы с ним ни случилось, она больше не отречется от него.

Рита плакала, слезы застилали ей глаза. И она не увидела, как вслед за милицейскими машинами с места тронулась красная «Нива»…

— Не переживайте, Матвей Данилович, все организовано в лучшем виде, — сказал Чусов.

Голос его звучал уверенно, в глазах блеск стали.

— Значит, с нашими «друзьями» будет покончено?

— Вне всякого сомнения…

Если Чусов пообещал, сделает. Единственно, не смог он взять спиртовой завод. Но он ведь и не обещал его взять…

— Автозак мы задержали. Задержим и на обратном пути. Все уже готово, — рассказывал Чусов. — Экипаж сопровождения должен сломаться чуть раньше. Это наши люди. Их трогать нельзя…

Только Ныркову было все равно, можно трогать местных ментов или нет. Он готов был взорвать все Семиречье, лишь бы сжить со свету своих врагов.

Автозак сильно трясло на ухабах. Что ни говори, а сибирские дороги не германские автобаны.

— Ничего, нам их только до Лесокаменска довезти, — говорил конвойный офицер, поворотом головы показывая себе за спину.

Про арестантов говорил, которые тряслись вместе с ним, но в гораздо менее комфортных условиях — в будке автозака.

— Довезем, — кивнул водитель. — Если снова какая беда не случится…

По пути в Семиречье на дорогу обрушилась вековая сосна. Стояли, пока не расчистили завал. А потом вдруг трамблер забарахлил. Пока искру нашли… В общем, только к обеду поспели.

В Семиречье они ехали своим экипажем. Водитель, офицер и два автоматчика в будке. А в Лесокаменск их сопровождали автоматчики группы немедленного реагирования местного РОВД. Опасных преступников везут, что ни говори…

— Во блин!..

Милицейская «шестерка» вильнула хвостом, пошла юзом и застряла на обочине. Остановился и автозак. К офицеру подошел сержант в бронежилете, автомат оставил в «Жигулях».

— Это, колесо пробили… Вы поезжайте. А мы вас догоним. Все равно еле плететесь…

— Да, хорошо, — согласился офицер.

Ему не нравилось стоять на месте. Тем более с таким грузом на борту. Лучше плохо ехать, чем хорошо стоять. А за собственную безопасность он не переживал. Не первый год служит…

— Остановились, — мрачно констатировал Саня.

— Никто не хотел умирать, — буркнул Рома.

— А придется… Ночью не взяли, достанут сейчас. Вот выведут в лес и расстреляют всех к едрене фене! — Казалось, Эдика Савельева такая перспектива только радует.

Конечно, как и всем, ему было не по себе. Но падать духом он не привык.

— Расстреляют, — кивнул Рома. — При попытке к бегству…

— Тебе это знакомо, — сказала Вероника.

В одну камеру их поместили, в один автозак — без учета полового признака. И могила у них, наверное, будет одна, братско-сестринская.

— Спасительница ты моя… А может, и сейчас выручишь! — Рома нарисовал на лице мольбу.

— Может, и выручу…

— Молодая, красивая, сексуальная, жить бы тебе да жить…

Машина тронулась.

— Поехали… Вот, видишь, мне еще жить и жить.

— Сегодня ты еще поживешь, а завтра?.. Дура ты! — неожиданно выпалил Рома.