Сергей Зверев - Славянский «базар»

Так они вдвоем и оказались у турникета, в толпе зрителей. Карл не толкался, толкали его. Бунину с трудом удавалось не отставать. Контролеры старательно проверяли билеты, разглядывали их на свет – и тогда вспыхивали, как драгоценные камни, голограммы. Бунин точно знал, что билетов у законного нет, тот сам отказался, когда Хмель предложил достать пару на самый популярный вечерний концерт. Но, оказавшись у турникета, Карл предъявил два билета. Сверкнула голограмма.

– Проходите.

Не успели Карл с Буниным сообразить, где же их места, как по другую сторону турникета началась ругань.

– Куда ты их засунула? Что забыла? – кричал муж на вырядившуюся в вечернее платье жену. – Три часа одевалась, а билеты не взяла.

– Я брала билеты, в сумочку положила!

– Если положила, то и достань.

– Освободите проход, не мешайте заходить другим, – вступил контролер, оттесняя дамочку.

– Их украли, – наконец-то дошло до женщины, – вытащили, – она высунула из разреза в сумке два пальца и уставилась на них, – видите, украли. Я их в кассе покупала, за неделю до представления.

– Все равно вас я не могу пропустить. Вы без билета, – контролер оставался неумолим.

– Какие места у нас были? – спросил муж.

– Откуда я помню… Места? Ой, да у меня и кошелек вытащили, новый.

– Пошли, – Карл подтолкнул Бунина в спину, – ну не задался у людей день. Может, завтра им повезет больше.

Николай почувствовал под ногой выброшенный бумажник.

– Неважные места достались, – Карл присел, – боковые. Но зато высоко – всю сцену видно и от выхода недалеко.

В ложе пока еще сидело лишь пять человек. То ли депутаты, то ли бизнесмены – в общем, люди достаточно независимые. Государственный чиновник никогда не позволит себе прийти на мероприятие с участием президента выпившим. А лица у мужчин были веселые, глаза блестели сверх меры. Внимательным взглядом Карл тут же высчитал четырех охранников в глубине ложи. На крепких мужчинах как влитые сидели черные костюмы, поблескивали запаянные в пластик бейджи с фотографиями.

– Редкий охранник умеет носить галстук. На бычьей шее даже красивая вещь смотрится вульгарно, – в этот вечер все раздражало законного.

Народ прибывал и прибывал, вскоре в амфитеатре уже не осталось свободных мест. Соседи Карла косились на него и Бунина.

– Извините, – наконец не выдержал мужчина, предусмотрительный зануда, запасшийся зонтиком в такой чудесный день, – вы не знаете, где Петр Васильевич?

– Кто он такой? – сквозь зубы процедил Карл.

– Начальник планового отдела. Мы вместе работаем. Вместе и билеты в кассах покупали.

– Я билеты с рук купил, – Карл смерил зануду взглядом и тот, пробормотав, «простите», поближе придвинулся к жене.

Законный затаил дыхание, когда в ложу вошел Мальтинский. Поверх черного пиджака был наброшен шелковый шарф – узкий и стильный. Платок в тон шарфу торчал из кармашка. Мальтинского сопровождал солидный мужчина в сером костюме с повадками военного.

– Замминистра обороны, – зашептал сосед Карла жене, – он к нам на завод вчера приезжал. Потом банкет был, так наш директор боялся напиться. Вместо водки в бутылку воду налил, а потом из его бутылки генерал случайно выпил, не досмотрели…

В амфитеатре почувствовалось оживление, в ложе появился госсекретарь с небольшой свитой чиновников. Он довольно часто появлялся на экранах телевизоров, его лицо добродушного гуляки, любителя выпить зрителям нравилось. Госсекретарь, почувствовав на себе тысячи взглядов, довольно улыбнулся и, заметив, что на него нацелены телекамеры, стал еще добродушнее. Он устроился на легком стуле у самых поручней. Как школьник на парту, положил на них холеные руки.

Заиграла музыка. Ведущие представляли программу сегодняшнего вечера. Карл не слушал их, он, не отрываясь, смотрел на Мальтинского, их разделяло метров сто.

– Что скажешь? – не выдержал Бунин.

– А что ты хотел от меня услышать? – злость закипала в Карле. – К нему не подобраться. Обставился. Не туда смотришь, – законный приподнял руку.

Невдалеке от амфитеатра высилась башня со смотровой площадкой. То ли старая пожарная каланча, то ли заброшенная диспетчерская речного порта. Николай не сразу заметил на площадке человека – лишь когда тот пошевелился, меняя позу.

– Снайпер, – выдохнул Карл, – и на других высоких зданиях то же самое. Как на зоне. Дубаки и вышки, вышки и дубаки. Ни хрена не поделаешь, пока президенты в городе, тут не развернешься.

Николай уже смирился с тем, что в Витебске, скорее всего, Мальтинский даже не заметит, что к нему пытались подобраться. Но Карл, похоже, еще питал какие-то надежды на этот счет, он беззвучно шевелили губами.

От мельтешения сценических лазеров, сполохов огромного плазменного экрана над сценой рябило в глазах. Над головами зрителей то и дело проносилась на телескопической штанге операторского крана телекамера. На сцене стало почти совсем темно, только слабый зеленый цвет лился на фотографические декорации, повторявшие центральную площадь города. По амфитеатру шарили прожектора. Телекамера на штанге гонялась за световыми пятнами, замирала, взмывала к ночному небу.

Мальтинский сидел, удобно расположившись в кресле с подлокотниками. В руке он сжимал стакан с холодной минеральной водой.

«Ну вот, – промелькнула мысль, – я добился почти всего, чего хотел. Рядом со мной министры, крупные бизнесмены. Я нужен им, замены мне нет. Менты и чекисты ловят всякую мелюзгу, а люди серьезные – неприкасаемы. И я теперь один из них».

Рассеянный взгляд Мальтинского застыл на огромном плазменном экране. Сменялись картинки. Лицо певца с поднесенным к самым губам микрофоном исчезло, вместо него появилось глуповатое лицо красивой блондинки из зала – девушка подпевала и хлопала в ладоши. Камера скользнула, прошлась по рядам, и Мальтинский вздрогнул. С экрана на него и на весь амфитеатр смотрел Карл. Взгляд умных, хитрых глаз завораживал. Пальцы сами собой дрогнули, сжались, тонкостенный стакан хрустнул в руке.

– Что с вами? – спросил замминистра обороны.

А на плазменном экране уже вовсю вертелись девушки из группы подтанцовки. Карл исчез.

– Ничего, показалось, – Мальтинский и сам не был уже уверен, что видел именно Карла, камера показывала его всего пару секунд.

Он шарил взглядом по огромному, то погружавшемуся в темноту, то залитому цветным светом амфитеатру. Тысячи людей…

– Показалось, – шептал Семен Борисович, – ну конечно же, показалось.

Ведущие – высокий блондин в искрящемся костюме и худощавая брюнетка в ярко-красном платье в два голоса объявили выход новой номинантки – сербской певицы Ивоны Обилич. Вчера и сегодня интервью с ней успели дважды показать в вечерних новостях, и публика, подбадриваемая блондином, разразилась аплодисментами, кто-то засвистел.

Певица томно повела обнаженными плечами и запела. Слов зал почти не понимал, пела она по-сербско-хорватски. Но в мелодии стилизованной народной песни чувствовалась тысячелетняя глубина. Непонятные, но близкие по звучанию родные слова проникали в души. Николай почувствовал, как у него предательски увлажнились глаза. И без перевода было понятно, что песня о любви, как всегда, несчастной и неразделенной.

– Ты смотри, – прошептал Карл.

– Хорошо поет. И голос, и душа у нее есть, – ответил Бунин.

– Снова не туда смотришь.

Бунин проследил взгляд Карла – в ложе Мальтинский подпер голову рукой и сентиментально улыбался. Его масляные глаза буквально пожирали певицу, одетую в короткую полупрозрачную накидку – материя топорщилась под напряженными сосками.

– Да он ее просто взглядом трахает, – хмыкнул Карл.

Госсекретарь подозвал охранника, шепнул ему на ухо, тот кивнул и, подхватив букет с журнального столика, заспешил из ложи к сцене.

– Идем. Быстро, – законный торопил Бунина.

Президенты, открывшие фестиваль, уже покинули амфитеатр и город, охраны в нем значительно поубавилось. Карл с Буниным оказались у поручней заграждения. Желающих уйти с концерта до этого момента не наблюдалось. Омоновец с короткой резиновой дубинкой отодвинул сваренный из труб барьер и без лишних слов выпустил Карла и Николая. Они влились в толпу, обступившую подходы к амфитеатру.

– Где служебный выход? – поинтересовался законный у молодых девушек с раскрашенными во все цвета радуги лицами.

– Какой?

– Откуда артисты выходят.

– Сзади от сцены, – не задумываясь, ответила девушка, она со своей подругой успела изучить все входы и выходы в надежде пробраться в зал.

По засыпанным пустой одноразовой посудой, пивными пробками ступенькам Карл и Бунин сбежали к набережной, куда выходили служебные помещения сцены. Группы фанатов с портретами любимых певцов и певичек поджидали, когда подъедет очередной автомобиль. Менты пропускали за оцепление только тех, у кого был бейдж участника, журналиста или обслуги сцены.