Андрей Воронин - Кровавый путь

– А они что, ваши рабы? Или, может, крепостные? Да и кто вы такие?

– Они наши друзья, они просто ошиблись! – закричал начальник охраны, – его голос, подхваченный ветром, разносился над рекой.

– А если они не захотят? Вы у них спрашивали?

– Нам не надо у них спрашивать. Плывите сюда.

– Ну, вы даете! Вот так, мы возьмем и поплывем!

– Плывите сюда, иначе, пожалеете!

– Может, и пожалеем, – тихо сказал Комбат. – Подай-ка чуть ближе к берегу, Гриша, метров на тридцать-тридцать пять подплыви.

Катер развернулся и подался ближе к берегу.

– Плывите, плывите сюда, – радостно закричал начальник охраны, думая, что его слова дошли до ума мужчин, сидящих в катере.

– Спроси у них, если они твои друзья, если они захотят, мы подплывем к берегу и пусть они остаются с вами.

– Я не хочу даже разговаривать с ними, я хочу договориться с вами, – и, подняв вверх короткий автомат с пламегасителем на стволе, начальник охраны трижды выстрелил.

Комбата это ничуть не удивило. Он поднял свой автомат и тоже трижды выстрелил. Комбат уже догадался, и Роман Богуславский, и Марина нужны этим людям живыми. И лишь это удерживает их от того, чтобы открыть огонь по катеру и затопить его в холодной, быстрой, угрюмой реке.

– Нет, приятель, если парень и девушка захотят, то тогда да. А если нет…

– Я даю вам на размышление три минуты и не больше! – начальник охраны посмотрел на часы.

Комбат увидел, как они сверкнули в солнечном луче, и тут же взглянул на свой хронометр, словно бы засекая три минуты, отпущенные на размышление.

– Так вы не хотите? – спросил он у Романа.

– Нет, ни в коем случае! Не плывите, не плывите к берегу, я вас прошу! Они нас убьют, от них надо убегать!

– Убегать от них? Наверное, так и придется поступить. Да, Гриша? – тихо спросил Борис Рублев у Бурлакова. – Андрей, держи их на мушке, будь готов ко всему.

– Есть, командир! – четко, по-военному ответил Подберезский и бесшумно передернул затвор автомата.

Он еще сидя в катере связал два рожка вместе, чтобы в случае чего тут же их переставить.

– А ты, Гриша, как? – словно бы перед прыжком с парашютом, спросил Комбат у Бурлакова.

– Нормально, командир, – ответил Гриша.

– Ну, тогда смотри. Ты у нас за шофера. Только быстро не гони, Гриша, а то на какую-нибудь льдину напоремся. А купаться мне надоело.

Бурлаков улыбнулся от этой нехитрой шутки Комбата, Улыбнулся и Подберезский.

– Слушай, Грош, тут херня какая-то, – сказал Сема на ухо своему приятелю. – Сейчас, наверное, начнут стрелять. И не дай бог, катер затопят!

– Тонуть не хочется!

– Ясное дело не хочется, – ответил Грош, перетирая веревку, которая связывала его руки. – Помоги мне, может быть, зубами погрызи, – сказал он Семе. – Надо руки освободить, а я потом развяжу тебя.

– Ладно, попробую, – Сема наклонился и вцепился зубами в веревку.

– Давай, давай, – бормотал Грош, – грызи, Сема, грызи. Рви ee сволочь, рви. Не хочу утонуть, не хочу…

Сема старался, как мог.

– Три минуты истекло, – прокричал начальник охраны.

– Я вижу, у нас есть часы, – ответил Комбат.

Ситуация, в общем-то, была глупее некуда.

Катер был почти на середине реки, плыть вперед, вверх, бесполезно, плыть назад – бессмысленно.

До ближайшего населенного пункта вниз по реке километров пятьдесят, вверх – километра четыре или пять. Но пока туда доплывешь, там уже будут эти. Кто – «эти», Комбат еще не знал. Он их так и назвал для себя – «эти», потому что не нашел никакого другого определения.

А «эти» уже нервничали, не находя себе места.

– Дай еще очередь, но смотри, бей не по катеру, – обратился начальник охраны к одному из своих подчиненных.

Тот положил автомат на капот джипа, принял упор и выпустил длинную очередь. Пули веером вошли в воду прямо перед носом катера.

– Собаки! – пробормотал Комбат. – Андрюха, покажи-ка этим уродам как надо стрелять, а то они, я вижу, не умеют.

– А может, не надо, Иваныч?

– Давай, – сказал Комбат, вернее, приказал.

– Ну, ладно.

Четырнадцать пуль вошли прямо у ног, почти в подметки башмаков людей, стоящих на берегу.

Те испуганно отпрыгнули.

– Вот так стрелять надо! Ты меня понял? – крикнул Комбат, держа автомат наперевес, готовый в любую секунду им воспользоваться. – Так понял или нет?

– Давайте договоримся! – закричал начальник охраны.

– О чем договоримся?

– Обо всем, – ответил начальник охраны.

– Обо всем ты будешь договариваться со своей женой, – крикнул Комбат. – Запускай двигатель, Гриша. Вперед! И если кто-нибудь шевельнется, стреляй, Андрюха. А вы, ребятки – на дно катера! – обратился Комбат к Роману и Марине.

Девушка сидела растерянная, втянув голову в плечи. Комбат взял ее и несильно толкнул:

– Ложись, ложись на дно, родная, а то сейчас стрельба может начаться.

Гриша Бурлаков развернул катер, запустил двигатель на всю мощь и погнал вверх по реке.

Андрей Подберезский все это время держал под прицелом стоящих на берегу людей. И может ;быть, если бы те шевельнулись или принялись стрелять вдогонку, то Подберезский ответил бы им. Но люди из охраны Учителя хранили спокойствие, лишь их взгляды выражали ненависть к этим непонятно откуда взявшимся вооруженным людям.

А в это время в поселок сектантов прибыл вертолет «Ми-8», на борту которого находились японцы – те самые, с которыми Комбату пришлось встретиться на полигоне под Москвой. Они уже закончили курс обучения. Но вместо того, чтобы убраться на свои острова, они направились в Иркутск. Там их встретили. Тяжелый военный вертолет уже был готов к отправке и им лишь оставалось погрузиться, дождаться еще небольшую группу из пятнадцати человек и все они полетели к поселку сектантов.

К встрече гостей все было готово. Их ждали недавно построенные домики, в которых было тепло и чисто. Эти люди были нужны Учителю, он полагал, что с их помощью, а также с помощью ученых, работающих день и ночь в лаборатории, он сможет поставить на колени весь мир, обессмертить свое имя, вписав его в анналы истории.

Он надеялся, что станет вначале властелином огромной территории России, а затем его власть распространится на весь мир. Ведь устоять перед тайным оружием, которым будет владеть он, ни в состоянии никто из белых. И удар, который он нанесет, окажется страшным.

А те фанаты, которые прибыли вместе с японцами, тоже будут оружием в руках Учителя.

Именно они и еще сотни, а может, тысячи других, преданных Учителю людей, верящих каждому его слову, боящихся его, проникнутых его учением, на первый взгляд, глупым и бессмысленным, разнесут заразу по всему миру. Спровоцируют гибель белых людей в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах России. А затем толпы китайцев хлынут со своих перенаселенных земель на опустевшие просторы России. И до этого дня, до дня страшного суда, осталось недолго.

Учитель, сидя на втором этаже, в огромной комнате с зашторенными окнами, перебирая в толстых пальцах четки из драгоценных камней, словно бы отсчитывал дни, которые остались человечеству.

"Скоро, скоро в страшных муках вы все уйдете на тот свет. Уйдете, и ваши тела будут преданы земле. А может, и не будут, возможно, паника окажется настолько сильна, что некому будет хоронить умерших и они станут гнить, разлагаться, испускать зловоние, невыносимое и удушливое.

Весь мир пропитается запахом дерьма".

– Скоро, скоро, – бормотал Учитель, передвигая отполированные крупные драгоценные камни четок. – Еще день, еще неделя и вирус размножится. Его будет так много, что я смогу распространить свое учение на весь мир. Но вначале я должен всех напугать. Ведь только смертельно испуганный человек делается покорным, жрет экскременты, и из него можно лепить все, что угодно.

Учитель сам вышел встречать прибывших гостей. Он прикоснулся мокрыми, обильно смоченными слюной пальцами к затылку каждого, благословляя этим и принимая их на своей земле. А затем Учитель проследил, как выгружают из вертолета ящики, контейнеры и коробки.

На всех пестрели надписи, в большинстве случаев, иероглифами. По бумагам в этих ящиках находилась научная аппаратура для лабораторий.

На самом же деле, они были полны оружия, средств связи и боеприпасов. Оружие было в основном импортное.

Один из помощников Учителя, склонив голову, подошел к нему и подал трубку телефона. Красная лампочка на корпусе пульсировала.

– Кто это? – спросил Учитель у помощника.

– Люди из охраны.

– Что они хотят?

– Они сообщают, что случилась небольшая неприятность.

– Какая? – спросил Учитель.

– Наши люди не смогли взять беглецов.

– Почему? – голос Учителя звучал спокойно, как будто даже равнодушно.

Он говорил так, словно бы его вообще не интересовала судьба Романа Богуславского и девушки.

А на самом деле, все внутри этого гнусного человека клокотало от ярости. Единственное, что выдавало нервное напряжение, это время от времени подергивающаяся щека и подрагивающее веко левого глаза.