Андрей Молчанов - Золотая акула

– Короче, – сказал Сергей, – нашлась бабушкина потеря у дедушки в штанах, я правильно понимаю?

– Абсолютно! – широко улыбнулся ему Вова.

Предварительно сфотографировав полотна, мы поспешили воспользоваться весьма уместной Вовиной рекомендацией относительно банковского хранилища.

Вечером заглянули к Лене, узнав, что только что по телефону ей звонил наш сбежавший друг.

Через час звонок прозвучал вновь.

Замечено, что собственной подлости особенно стыдятся, если ее не удалось довести до конца: путаясь в междометиях крупного рогатого скота – то есть, застенчиво мыча и блея, Вася выдвинул покаянную версию: дескать, произошло замыкание в мозгу, остро возжелалось вернуть культурные ценности мировому сообществу, но теперь проводка восстановлена и заизолирована, так что-то – простите, ребята!..

В своем ответе предателю я руководствовался версией, выработанной Сергеем, опасавшимся, что за первой пакостью от Васи способна последовать вторая.

Я сообщил, что отныне картины пребывают в надежном и недоступном месте, далее – категорически отверг возможность проживания под одной крышей с оскорбившим наши лучшие чувства мерзавцем, прибавив, что побег скостил ему половину положенной доли, обязанной выплатить-ся по реализации.

Когда сей чудный миг произойдет? Звоните, Вася, пишите письма. Надейтесь.

– И не дай тебе Бог, идиот, начать какие-нибудь хитрожопые игры! – перехватив у меня трубку, веско предупредил изменника чекист. – Тогда гарантирую точный пролет! И – приземление в глубокое дерьмо! Понял?

Вася, поневоле удовлетворившись иллюзорной надеждой, понял. И с этого момента здорово тратился на звонки, едва ли не каждодневно справляясь о новостях деловой активности сообщества и о нашем драгоценном для него здоровье.

Я неоднократно предлагал простить негодяя, высказывая предположение, что он нарвался на оставленную Фирой Моисеевной мину с вирусом шельмовства, но жестокосердные компаньоны, глубоко уязвленные гнусным поступком бывшего компаньона, апелляций не принимали.

– И он еще выходит в эфир, мудила! Пусть только сунется сюда! Пойдет в пучину с отрицательным дифферентом! Никаких амнистий! – стучал кулаком по столу папа. – Статья звонковая! Взяли в долю как человека, а он черной неблагодарностью заплатил!

– Переплатил даже… – поднял палец чекист.

– В паршивых овцах стадо не нуждается! – подтвердил Вова справедливость доводов товарищей.

– Это точка зрения волка? – попросил уточнить я.

– Пастуха, – откликнулся Сергей. – За этой овечкой серьезный присмотр требуется, что – утомит!

Жить я переехал к Леночке, куда постепенно подтянулся Сергей, оказавшийся в одиночестве, и теперь мы сутками просиживали у компьютера, чувствуя, что скоро приобретем заочное образование искусствоведов.

Полотна принадлежали кистям известнейших европейских живописцев. Лица же, способные заинтересоваться их приобретением, проживали на Американском континенте, куда с разведывательно-ознакомительным визитом мне вскоре предстояло направиться.

А покуда мы ожидали задержавшуюся в Питере Веру, от которой уже давно не было никаких вестей.

Что наводило на объективные тягостные размышления.

Он увидел этих парней и – сразу почувствовал неладное.

Парни стояли, совещаясь, у ворот виллы и воровато поглядывали на окна, у одного из которых, скрытый портьерой, стоял он, Одинцов.

Национальность и род занятий этих коротко стриженных, накачанных субчиков в долгих определениях не нуждались: стандартные российские группировщики.

– Игорь! – Он взял с журнального столика «глок», прикрытый газеткой. – Зови Лену, у нас гости!

Володин, оторвавшись от компьютера, бросил короткий напряженный взгляд во двор. Вздохнул – с истомленным пониманием ситуации.

– Леночка, – обратился Одинцов к хозяйке дома. – По-моему, сюда направляются нехорошие ребята. По чью душу – неясно. Твоя задача: спокойно прими их. Если спросят, кто в доме, ответь: ты и ребенок. Веди их в гостиную.

Лена, заметно побледнев, молчаливо кивнула. В этот же миг брякнул колокольчик у входной двери.

– Э, есть кто дома? – осведомился развязный баритон.

– Да, слушаю вас… – донесся испуганный голос Лены.

Сергей указал Володину на подсобку, располагавшуюся рядом с входом в гостиную:

– Давай туда!

Прикрыв за собой дверь, они услышали раздавшиеся в коридоре шаги, а затем баритон продолжил довольно вежливо:

– Мы от Веры… Вы ведь Лена, я не ошибаюсь?

– Да, что с ней?

Проигнорировав этот вопрос, второй мужской голос – простудно-гнусавый – с одобрением произнес:

– А ничего ведь так хижина! Вот же расстарался покойник, а так и не воспользовался. За что, спрашивается, башку сложил?

– Простите, да кто вы?

– Мы-то… Друзья сеструхи твоей. В доме кто есть?

– Нет… То есть – ребенок…

– Это хорошо. Значит, Ленок, так, – произнес наглый баритон. – Докладываю: очень, понимаешь, Вера о своем спиногрызике переживает, убивается, я бы сказал, но приехать не может, все дела и дела…

– Какие же дела? – невозмутимо спросила Лена.

– Дела-то? – вздохнул гнусавый. – Покойник подбросил проблем вдовушке, он всему виной. И вкратце ситуация обстоит так: должен он нам денег. А потому… Сделаешь банковский перевод – это раз. Два – переоформим хижину. Вот и все.

– И… что дальше?

– А дальше, детка, – довольно рассмеялся баритон, – катись в Питер, к сестренке своей ненаглядной, мы тебя честь по чести туда проводим, не сомневайся…

– А мудрить надумаешь, – гремя угрозой в сиплой интонации, добавил другой бандит, – так мудри, дело твое. Но учти: жизнь сестры на себя берешь, такая вот цена всей мудрости… Это ясно?

– Ясно.

– Ну и ладушки. Спокойная ты, погляжу, девка, уживемся.

– Вы здесь собираетесь жить?

Гангстеры зашлись в восторженном гоготе.

– Конечно, дорогая! Готовь, кстати, обед!

Одинцов толкнул локтем Володина: пошли!

Встав в дверях гостиной, произнес, безразлично глядя на подобравшихся посетителей:

– Не знаю, как насчет обеда, Ленок, но в одном наши гости угадали: им действительно придется тут некоторое время пожить. И ничего не поделаешь. – Вздернул «глок», направив его в переносицу начавшего подниматься с кресла короткопалого типа с приплюснутым носом и крутым боксерским затылком. Пояснил холодно: – Замри, гнида, котел враз разнесу!

Короткопалый угрюмо переглянулся со своим сотоварищем, рыскавшим по сторонам колючими цепкими глазками загнанного в угол хорька.

Подобного сюрприза визитеры явно не ожидали.

– Пора, думаю, представиться, – произнес Одинцов. – Я – по всем вашим понятиям – мент. Квалифицированный, как пишут в характеристиках, специалист по вопросам организованной преступности. Вашего шакалья завалил гору. Я не хвастаюсь, а подсказываю вам вывод… Хотя вы тут уже чесали что-то об излишней мудрости, необходимости повторяться нет.

– Ты пожалеешь, волк, – сказал короткопалый, оказавшийся обладателем баритона. Из-под его голых, лишенных ресниц век таращились прозрачные, навыкате глаза.

– О чем пожалею? – усмехнулся Одинцов. – О ваших загубленных жизнях? Едва ли. Но если хотите их сохранить, выполняйте команды. Команда номер один: лечь на пол.

Парочка, угрожающе пыхтя, подчинилась приказу, подкрепленному выразительными передвижениями в воздухе не дающего осечек ствола.

– Веревки! – обронил Одинцов в сторону Лены, умело обыскивая арестантов и отбрасывая в сторону швейцарские офицерские ножи и бумажники. Кивнув на ножи, заметил Володину: – Откуда, интересно, моду переняли? От црушников? Их ведь стандартный причиндал…

– А ты грамотей, – пропыхтел короткопалый, уткнувшийся носом в ворс ковра.

– И тебя это, чувствую, не радует, – произнес Володин, перетягивая пленникам запястья надежными и грамотными морскими узлами.

– Ты где так канаты вязать научился? – поинтересовался у него злобным голосом сиплый. – Ослабь, гад, больно…

– Потерпишь. А за «гада» могу тебе показать, как делать петлю для висельника.

Протянув напарнику «глок», Одинцов, уцепившись в короткий бобрик волос сиплого, резким рывком приподнял взвывшего от боли бандита на колени.

– Сейчас двигаем в подвал, там сегодня у тебя ночлег, – пояснил миролюбиво. – Ну, подъем!

Бандитов следовало поодиночке подвергнуть жесткой психологической обработке. Технологию обработки полковник знал досконально.

На лестнице гнусавый выказал неподчинение приказу, попытавшись оказать сопротивление конвоиру, но, получив ошеломляющий удар в печень, мгновенно присмирел.

Припоминая уроки Володина, Сергей, подтянув лодыжки бандита к его завернутым за спину запястьям, увязал дополнительный «простой штык», обычно применяющийся в морской практике для крепления швартовов за рымы.