Сергей Зверев - Первая пуля – моя

Несмотря на весь трагизм ситуации, ее нельзя было назвать безнадежной. Ведь для того, чтобы ответить на главный вопрос, достаточно было изловить беглеца Морозова. Именно на этой задаче Большаков сосредоточил все свое внимание. И удача улыбнулась ему.

Сообщение о том, что Морозов арестован и доставлен на одну из явочных квартир, застало Большакова на Лубянке, в собственном кабинете. Он только-только раскрыл папку с протоколами допросов бизнесмена Филимонова, ныне узника «Матроской Тишины», но так и не продвинулся дальше первого абзаца. Теперь же, когда он оказался в полушаге от заветной цели, тратить время на какого-то Филимонова было и вовсе непростительно. Быстро спрятав документы в сейф, Большаков поспешил на явочную квартиру.

Потратив на дорогу, светофоры и пробки около часа, наконец-то вырулил на нужную улицу. Оставлять машину у подъезда не стал – это было против правил, – проехал еще метров двадцать и припарковал ее на площадке у края дома. Дальнейший путь до подъезда проделал уже пешком. Поднявшись на лифте на четвертый этаж, достал связку ключей и открыл дверь. В прихожей его встретил Василий, один из двух оставшихся с Морозовым охранников.

– Как клиент? – поинтересовался Большаков, направляясь в гостиную.

– Все еще в отключке, – улыбнулся Василий. – Но кое-что уже соображает.

Распахнув дверь, Большаков увидел Морозова сидящим на полу у окна. Голова его была опущена, взгляд направлен на носки собственных ботинок. Правая рука безвольно свисала, а на запястье левой посверкивал браслет наручников, которыми Морозов был пристегнут к батарее.

– Он хоть говорить может? – поинтересовался Большаков у Василия.

– Да вроде может… – неуверенно ответил тот.

Как бы в подтверждение слов охранника Морозов медленно поднял голову. Лицо его было бледным, взгляд ничего не выражающим, словно смотрел он не на Большакова, а сквозь него. Поняв, что арестованный не осознает своих действий, Большаков громко выругался в адрес всех дипломированных медиков и приказал:

– Окуни его в холодную воду!

Василий молча отстегнул наручники от батареи, взвалил Морозова на плечо и потащил в ванную. Они отсутствовали минут пять, и когда наконец вновь появились в дверном проеме, Морозов выглядел гораздо лучше.

Водрузив пленника на прежнее место, Василий отошел в глубь гостиной и опустился на диван. Большаков же, подойдя к Морозову вплотную, присел на корточки и несколько секунд молча всматривался в его худощавое лицо. И тут же поймал себя на мысли, что не знает, с чего начать разговор. Его неприятно поразил взгляд Морозова, в котором, кроме откровенного презрения, поблескивали искорки насмешки.

«Этот человек очень опасен… – промелькнуло в голове. – Его положению не позавидуешь, но, похоже, он не считает себя побежденным…»

Усилием воли заставив себя собраться, Большаков негромко, но жестко проговорил:

– Я не буду тебя в чем-то убеждать. И сказки тоже рассказывать не буду. Сам знаешь, в какие игры впутался, и, думаю, понимаешь, что выход у тебя только один. Вопрос лишь в том, как ты умрешь. Медленно и мучительно или легко и быстро. Не будешь валять дурака, обещаю легкую смерть…

Он не договорил, потому что в следующее мгновение Морозов иронически улыбнулся. Эта странная улыбка подействовала на Большакова неожиданным образом – он отшатнулся, словно от удара, и едва не упал. Не разобравшись в ситуации, Василий в мгновение ока оказался рядом и со всего размаху врезал Морозову по физиономии. От резкого толчка его голова откинулась назад, на губах выступила кровь.

Большаков, скорее взбешенный собственным проявлением слабости, чем действиями подчиненного, зло приказал:

– Выйди отсюда! – И, заметив в глазах Василия обиду, смягчил интонацию: – Перекуришь на кухне минут десять… А я пока с этим переговорю…

Когда они остались одни, Большаков решительно двинулся на Морозова и с ходу ногой нанес ему удар в солнечное сплетение. Однако сбитого у арестованного дыхания ему показалось мало, и он со всей силы опустил на его ладонь увесистый каблук. Послышался хруст переломанных костей.

– Чтобы понял, что я не шучу! – пояснил он и с сарказмом добавил: – Можешь и дальше строить из себя генерала Карбышева, но поверь, ничем хорошим для тебя это не кончится.

– Все равно ты уже проиграл… – разжал губы Морозов. – Зря стараешься…

– А это мы еще посмотрим.

Большаков почувствовал, как в нем закипает ярость, и мысленно приказал себе не заводиться:

«Если он двинет кони, я никогда не узнаю имени заказчика!.. Нет, убивать его рано!»

– Так кто же нанял тебя? – спросил небрежно, стараясь не встречаться с Морозовым взглядом.

– Кто нанял?.. – Тот вновь улыбнулся. – Что ж, скрывать эту информацию больше не имеет смысла…

– Ну? – нетерпеливо выдохнул Большаков. – Говори!

– Генерал Поляков. Не думаю, что тебе удастся убедить его в целесообразности всех совершенных тобою убийств…

– Значит, все-таки Поляков? – задумчиво повторил Большаков. – Нрав у него, конечно, крутой, но…

На полуслове его оборвал звонок в дверь. В гостиную заглянул Василий.

«Что делать?» – прочитал в его глазах Большаков и скомандовал:

– Если что-то не так – открывай огонь. Мы никого не ждем.

– Сагалаев, страхуй! – бросил своему напарнику Василий и подошел к двери. – Кто там?

– Электрик, – последовал ответ.

Этого было достаточно, чтобы Большаков все понял, но остановить Василия не успел. Щелкнули замки. Потом прозвучало несколько пистолетных хлопков. Сагалаев открыл ответный огонь. Перестрелка продолжалась лишь несколько мгновений, потом послышался щелчок закрываемого замка, и все затихло.

Большаков, не видевший всего происходящего, но прекрасно понимавший, что произошло, рванулся в прихожую. На полу в луже собственной крови, широко раскинув руки, лежал Василий. Над ним склонился второй охранник – Сагалаев.

– Ранен? – холодно уточнил Большаков.

– Убит… – Сагалаев встал с коленей и вопросительно посмотрел на него. – Надо вызывать подмогу…

– Я уже вызвал, – соврал тот. – Пока же будем держать оборону.

Внезапно зазвонил лежавший в кармане сотовый. Большаков отошел в сторону и, убедившись, что Сагалаев ничего не услышит, включил телефон.

– Кончай гробить наших людей! – послышался гневный голос Полякова. – К чему этот спектакль? Все равно тебе не уйти.

– Пошел на… – грязно выругался Большаков и выключил телефон.

– Черт! – растерянно обронил Сагалаев, стоявший у окна. – Кажется, это наши…

И Большаков понял, что больше не может рассчитывать на него. Точным выстрелом в висок он уложил Сагалаева на пол.

– Ты что, совсем рехнулся? – подал голос Морозов. – Я-то думал, ты – стратег. Оказывается, заурядный маньяк… Осталось убить меня и…

– Тебя я убивать не стану, – небрежно перебил Большаков, подойдя к окну и выглянув во двор. – По крайней мере сейчас. У меня несколько другие планы…

– И какие же?

– Хочешь знать?.. Ладно, скажу. Все равно на тот свет вместе уйдем… Патронов у меня до хрена. До утра как-нибудь продержусь. Замочу еще пару-тройку ублюдков Полякова да с пяток прохожих. А там, глядишь, и журналисты подвалят… Понятно, что меня в конце концов прикончат, но и Полякову от этого дерьма век не отмыться. Бездарно проведенный штурм, в результате которого пострадали невиновные, никому не прощают. В лучшем случае – после служебного расследования отправят на пенсию. В худшем – посадят лет этак на… Ну, как тебе мой план? Одобряешь?

– Глупо, – поморщился Морозов. – Ты ведь можешь уйти отсюда живым.

Он произнес эти слова с такой убежденностью, что Большаков невольно переспросил:

– И как?

– Очень просто. Где стоит твоя машина? У подъезда?

– Нет… За домом.

– Окажись я на твоем месте, я бы сделал так: взял бы меня в заложники и выдвинул определенные условия.

«А ведь он дело говорит! – вдруг подумал Большаков. – Прикрываясь Морозовым, как щитом, я смогу добраться до своей машины… Если Поляков примет мои условия, то я уберусь из этой чертовой страны уже сегодня… А он примет мои условия. Это факт! Он – профессионал и прекрасно осознает, что мне терять нечего…»

Большаков осторожно выглянул в окно. Наличие во дворе микроавтобуса и людей в одинаково скроенных костюмах его ничуть не смутило. Теперь его больше волновал другой вопрос – как скоро позвонит Поляков. Ведь этот звонок был непременным условием успешного осуществления плана. Поляков не разочаровал его. Как и было прописано в инструкции, позвонил через пять минут.

– Кончай дурака валять! – уже более спокойно проговорил он. – Сдавайся!

– А то что? – с вызовом спросил Большаков.

– Сам знаешь – придется штурмовать.

– Не говори ерунды. Ты же прекрасно понимаешь, что штурмом меня не взять. Потребуется длительная осада. А это – куча журналистов. И при этом перестрелки все равно не избежать. Неужели ты думаешь, что после такой бучи сможешь усидеть на своем месте?