В. Яблонский - Новый передел

Отбросив в сторону опустошенный «Макаров», Владислав вновь обнял Марию, и они, опираясь друг на друга, стали выбираться из оврага. Поднявшись, увидели спешивших к ним людей Закира во главе с Сержантом. Варяг улыбнулся, когда понял, что раненный в ногу Степан бежал на выручку своему другу, оставив далеко позади здоровых мужиков.

— Что-то у вас бледный вид? Плохо переносите самолеты?

Любарский посадил Родиона рядом с собой и во время всего перелета был с ним подчеркнуто любезен.

— Нет, — ответил парень, — просто сказываются последствия перелома. Да и голова раскалывается. Недолечился. Ваше приглашение было слишком неожиданным для меня.

— Вы зря пили пиво. Нужно очень внимательно относиться к пище. Используйте только натуральные и свежие продукты. Запомните это! Вы съели эти дурацкие чипсы и запили их баночным пивом, а потом еще жалуетесь на недомогание!

Полтинник слушал эту болтовню, думая о другом. И хотя он не соврал насчет разболевшейся челюсти, все же причина его мрачного настроения была в другом. Самолет вот-вот должен был пойти на посадку. Что произойдет потом? Прекрасно зная нравы и методы работы российской гэбни, он понимал, что его собственная жизнь является для них лишь разменной монетой. Будет им выгодно — оставят в живых. Нет — пожертвуют, не колеблясь, списав все на неизбежные потери.

К тому же Серебряков не знал, как именно будет происходить захват Любарского. При выходе из самолета? По дороге из аэропорта в город? И вообще, его даже не удосужились посвятить в детали. Просто отправили в Лондон, и все.

Положение Родиона здесь напоминало роль почетного пленника. Обращались с ним безукоризненно вежливо, но один из охранников олигарха не отходил от него ни на шаг. Его холодные, равнодушные глаза постоянно следили за российским гостем.

Все телохранители Любарского были вооружены на законных основаниях. Если российские спецслужбы предпочтут ломовой захват, то бойни не избежать. А скорее всего, так оно и будет. У чекистов из Москвы нет времени на сложные и продуманные операции. Они находятся на территории суверенного государства, с которым у России довольно сложные, неоднозначные отношения. И, разумеется, предстоящая операция никоим образом эти отношения не улучшит, даже если вдруг и пройдет тихо.

Впрочем, все это были лишь догадки. Полтинник устал ломать над этим голову и, плюнув на все, заказал себе виски. Будь что будет! Влив в себя сто пятьдесят граммов, закрыл глаза. Делая вид, что дремлет, он на самом деле внимательно прислушивался к разговорам. Когда самолет пошел на посадку, приподнял веки и тут же наткнулся на пристальный взгляд своего «личного» охранника. Или, правильнее сказать, палача?

Родион наклонился к Любарскому:

— Этот ваш парень всю дорогу как-то странно смотрит на меня. Может, я ему нравлюсь? Он случайно не гей?

Любарский улыбнулся:

— Об этом можете не беспокоиться. Ориентация у Володи самая что ни на есть традиционная. Дело в другом. Просто я приказал ему следить за вами и, если что-либо пойдет не так, застрелить.

— Вот как? Разве у вас есть для этого основания?

— Вовсе нет. Просто я всегда привык подстраховываться… Однако что-то стало закладывать уши. Ненавижу эти взлеты и посадки!

Родион запоздало пристегнул ремни и стал ждать, когда шасси коснутся взлетной полосы. Начиналось самое интересное…

— Если все пройдет, как договорились, то я гарантирую вам жизнь. Если же вы вздумаете выкинуть что-нибудь, то имейте в виду: весь аэропорт на целый час принадлежит нам.

Шаевич слушал седого, как лунь, фээсбэшника и лихорадочно соображал. В том, что тот блефует, сомнений не было. Не могли российские спецслужбы полностью контролировать аэропорт. Это все же Киев, а не Мухосранск какой-нибудь. Хотя… Если отвалили приличную сумму, то им вполне могли организовать что-то вроде «коридора». Зеленую улицу, мать их! Что, например, за миллион баксов хохлы не сделают это? Да запросто! А русские могли отвалить и в десять, и в двадцать раз больше. Задница Любарского того стоит. Что будет, если он успеет предупредить хозяина прямо в аэропорту, на выходе? Станут они стрелять или нет? Пойдут ли вообще на силовой захват? Скорее всего, не пойдут. Несмотря на все заверения этой акулы, за которой трупов, наверное, никак не меньше, чем за предателем и подонком Пиней. И все же… Риск есть.

Трусоватый Шаевич был озабочен именно вероятностью захвата олигарха прямо в аэропорту. Первого пристрелят, естественно, самого Шаевича. Любарский развернется и улетит обратно в свой Лондон, а он будет лежать, изрешеченный пулями. И что ему за дело, если после этого вспыхнет международный скандал? Нет, свой выбор Шаевич уже сделал, когда согласился заманить Любарского в Киев. Теперь нужно идти до конца.

— Я все понял, — дрожащим голосом ответил Шаевич, — сделаю все как нужно.

Полковник оглядел его с ног до головы — и остался недоволен увиденным. С одеждой все было в порядке, но вот выражение лица… Бегающие глаза, прыгающие губы… Того и гляди, заплачет. Как бы Любарский не заподозрил чего-нибудь. Если он откажется выходить из аэровокзала, все рухнет. Не станут же они штурмовать здание!

Полковник повернулся к одному из оперативников:

— Юра, неси коньяк. Пусть хлебнет малость.

Приняв плоскую бутылку, протянул ее Шаевичу:

— На, глотни. Не бойся, не опьянеешь. Обстановка взбодрит. И помни: у нас полная свобода действий. Конечно, желательно обойтись без лишней крови, но… Любарский будет обезврежен любой ценой! Любой!

— А что с тем парнем? — откашлявшись, спросил оперативник, которого полковник назвал Юрой. — С тем, что в заложниках?

Полковник нахмурился. В настоящий момент его заботило совсем другое. Путь до российской границы был неблизким, а купленные украинские менты — крайне ненадежны. Он неопределенно махнул рукой:

— Если все пройдет гладко, то он не пострадает. В противном случае инструкции остаются прежними.

Опер кивнул. Он все понял. Это значило, что в случае оказания сопротивления нужно будет перебить всю свиту Любарского. Всех до единого. Кроме него самого. Главное — олигарх и деньги, которые он везет с собой. Все остальное несущественно…

— А вот и наш резидент! — засмеялся Любарский, подходя к Шаевичу.

Ступив на украинскую землю, люди олигарха настороженно озирались по сторонам. У Полтинника даже мелькнула шальная мысль втихаря отватить в сторонку, но он тут же отогнал ее. Нет, еще рано. Так он провалит все дело. Да и этот охранник Володя по-прежнему не отступал от него ни на шаг. Проверяя его, Родион специально остановился, якобы завязывая шнурок. Цербер тут же застыл рядом. «Настоящий сторожевой пес», — в сердцах подумал Родион.

Пожав Шаевичу руку, Любарский первым делом спросил:

— Где машина для перевозки денег? Ты обещал броневик.

— Конечно. Вот этот «мерседес». В нем все, что нужно. Мы поедем там же.

Любарский критически оглядел длинную черную машину. Рядом толпились какие-то люди в строгих костюмах, с аккуратными армейскими прическами.

— Твоя свита? — спросил олигарх. — Раньше у тебя были другие ребята.

— Этих я нанял специально. Броневик тоже принадлежит им. Лучшее охранное агентство на Украине. Настоящие профессионалы.

— Да? Ну ладно. — Любарский повернулся и отдал приказ загружать деньги.

В тот же «мерседес» Шаевич пригласил и Любарского.

Для охраны подогнали еще два джипа. В один пришлось сесть и Полтиннику. Он сидел, сжатый со всех сторон крепкими мужиками. Благо хоть кондиционер работал исправно.

— А что это за тачка вообще? — спросил боец, который уселся за руль. — Шаевича, что ли? Почему без шофера?

— Давай заводи, — оборвал его старший, который увидел, как черный и длинный, как катафалк, «мерседес» стал выезжать со стоянки.

Водитель пожал плечами и повернул ключ зажигания. Оба джипа резво сорвались с места и пристроились вслед за машиной, уносившей их хозяина.

— Хорошая машина. — Любарский со знанием дела оглядел салон и погладил кожаное сиденье.

На это неожиданно ответил один из охранников. Старый и седой. Он снял черные очки и, повернувшись с переднего сиденья к пассажиру, изрек:

— Лучше не бывает, Евгений Александрович. У нас на Лубянке других не держат.

Его торжествующая улыбка поразила Любарского. Он скривился и перевел удивленный взгляд на Шаевича. Мол, почему этот безмозглый боевик пасть разевает?

Но Шаевич демонстративно отвернулся и стал глядеть в окно. И только тогда до Любарского дошло, что старик вякнул что-то про Лубянку. «У нас на Лубянке…»!

В следующую секунду на его запястьях защелкнулись наручники. Полковник ФСБ не отказал себе в удовольствии лично проделать это.