Данил Корецкий - Время «мечей»

Дадаш подошел и сорвал с распухших губ скотч.

– Ты соображаешь, что делаешь?! – зарычала Фатима, извиваясь в руках держащих ее охранников. – Я тебе что, никому не нужная приезжая?! За то, что вы со мной сделали, мой род мстить станет!

– Никто не узнает, куда ты делась, – безразлично ответил Дадаш. – А я тебе отомщу за своего брата, за Исраила! Это ты его выдала! Вот почему тебя кафиры отпустили!

– Ты просто больной! У тебя комплекс неполноценности! Я давно тебя просчитала, еще когда ты Исраиловым пистолетом перед этими девками хвастался!

Дадаш достал «стечкин», прицелился. Осман и Курбан отпустили пленницу и шарахнулись в стороны. Изрыгая проклятия, Фатима упала в пыль. Тут же раздался выстрел и брань оборвалась.

– Уберите ее! – скомандовал Дадаш и сел в машину.

Удивленно переглянувшись, охранники взяли еще не остывшее тело за руки и за ноги, раскачали и бросили в бездонную яму. В общем, за небольшими отклонениями все было так же, как и в прошлый раз.

Черный «Ленд Ровер» возвращался в Узергиль.

– Я эту Фатиму раньше боялся, – возбужденно рассказывал Курбан. – Как загляну в ее глазищи – мороз по коже! А про то, что у нее под одеждой, и подумать боялся!

– Ну, потом не испугался, – заржал Ваххаб, – когда увидел?

Курбан надолго замолчал. А потом сказал:

– Слышь, Дадаш, мы с ребятами хотим тебя амиром поставить вместо Абрека…

– Меня?!

– А что? – вмешался Осман. – Ты его брат, ты тему взрывов хорошо знаешь…

– У тебя есть авторитет, и ты побывал в плену у кафиров, – добавил Ваххаб. – К тому же ты деньги крысить не будешь!

– Ну, я не знаю… Что другие муджахеды скажут?

– Да то же и скажут! – кивнул Курбан. – Мы перетрем, с кем надо…

– Ну, смотрите, – кивнул Дадаш. – Я не возражаю!

Домой он вернулся в хорошем настроении и был очень ласков с молодой женой. Его распирало похвастать, что, выйдя замуж за брата амира, Афифа может стать женой амира. Но он решил не распускать язык раньше времени.

На рассвете Афифа потрясла мужа за плечо.

– Дадаш, там тебя спрашивают…

– Кто в такую рань? – удивился Дадаш.

– Не знаю.

Натянув спортивные штаны и накинув майку с коротким рукавом, он вышел во двор. Там его ожидал Мага Маленький из джамаата покойного Оловянного.

– Салам, брат! – приветствовал он Дадаша как старого друга, хотя они едва были знакомы: когда Оловянный и Абрек встречались, они состояли в свитах сопровождения.

– Ва-алейкум салам! Что случилось?

– Ты же знаешь, что Руслан Оловянный и другие муджахеды, бывшие с ним рядом, стали шахидами, иншалла?!

– Да, иншалла.

– Теперь по законам войны амиры Дагестана должны выбрать нового амира Камринского джамаата…

Ещё не понимая, к чему клонит Мага, Дадаш кивнул.

– Но недавно много амиров стали шахидами, в том числе твой брат, уважаемый Абрек, иншалла, – продолжил неожиданный гость. – Выбирать нового амира некому. Мы с ребятами подумали… Короче, наши ребята выбрали меня быть амиром камринского джамаата.

– Поздравляю!

– Еще рано. Чтобы всё было законно, нужно, чтобы мне делали поддержку другие амиры. Говорят, тебя хотят поставить на узергильский джамаат…

«Когда успел разойтись слух?» – удивился Дадаш.

– Я готов тебе сделать поддержку, а ты сделаешь поддержку мне.

Мага Маленький замолчал и ждал ответа.

– Спасибо, брат! – сказал Дадаш. – Я готов!

– Тогда поедем, переговорим кое с кем… Моя машина за углом.

– Афифа! – окликнул жену Дадаш. – Принеси куртку и пистолет. Я уезжаю по делам!

Жена вынесла требуемое. Она была встревожена.

– Какие могут быть дела в такую рань? У тебя никогда не было дел!

– Теперь будут, Афифа! Много дел будет!

Мончегоров неспешно шел по улице родного поселка. В пакете он нес молоко, хлеб, масло. За время таежной экспедиции и за два месяца, проведенных в СИЗО, он похудел на восемь килограммов. Сначала ему вменяли содействие террористам, потом убийство восьми человек, потом недонесение о готовящемся преступлении… А потом вдруг отпустили, даже не взяв подписку о невыезде! Но он был рад, что еще легко отделался. Атомная шахта, поножовщины, убийства, медьваки, террористы – все это казалось дурным сном. Следователь посоветовал никому об этом не рассказывать: в психушку посадят! Вот он и не рассказывал, даже сыну…

Возле забора Кузнецовской дачи стояли Бабрыкин и Васильцов. Они были в пижамах – давний шик совпартноменклатуры на отдыхе и звали хозяина играть в домино. Кузнецов, который тоже был в пижаме, отказывался.

– Я гостей жду, вот, Ивана Степановича пригласите!

Соседи обернулись, осмотрели проходящего мимо Мончегорова, скривились.

– Он нам не компания, – сказал Бабрыкин. – Он же в тюрьме сидел! Нам участковый сказал – на него Омская ФСБ характеристику запрашивала!

– И потом, он же не патриот! – добавил Васильцов. – Когда мы коллективное письмо писали против терроризма, так он подписывать отказался! Представляете? Борьба с терроризмом ему ерунда!

Иван Степанович миновал Кузнецовскую дачу и не слышал дальнейшего разговора.

А во дворе у него сидела Екатерина Ивановна, выставив на стол два пакета молока, булку хлеба и пачку масла.

– Откуда ты знаешь, что мне именно это надо? – удивился Иван Степанович.

– Так оно же ясно, – махнула рукой женщина. – Ну, рассказывай, что там дальше было?

Да, с Катей Мончегоров нарушал запрет следователя и рассказывал про бандитов, про террористов, про медьваков… Она была благодарным слушателем: безоговорочно верила каждому слову, переживала, округляла глаза, охала…

И убеждала, что о таких замечательных и опасных приключениях надо написать книгу или снять фильм. Иван Степанович начал всерьез задумываться над этим предложением.

– Следующая остановка – «Цветник»! – объявила симпатичная вагоновожатая и закрыла двери.

Трамвай тронулся.

– Зарема, завтра я уезжаю в командировку, – сказал мужчина, стоящий в дверях кабины. – С Асланчиком может посидеть мама. Она сама вызвалась.

– Передай спасибо Анне Петровне, – ответила Зарема. – Я возьму отгулы.

– Хорошо! Постараюсь за два дня обернуться.

– Буду скучать, Петенька, – улыбнулась вагоновожатая.

На следующей остановке муж вышел, а вагон заполнился отдыхающими. Ничего удивительного, «Цветник» – центральная остановка в Пятигорске. И Зарема, закрыв двери, плавно тронулась с места.

В Омало выдалась снежная зима. Но дома Гочи и Сандро располагаются недалеко друг от друга. Даже если придётся прорыть туннель в снегу, это не помешает друзьям встретиться и посидеть за чаркой чачи, что они и делают долгими зимними вечерами.

– А помнишь этих немцев? – спрашивает Гоча, заранее начиная улыбаться. – Когда тост за любовь подняли, а они стали целоваться в губы?

– Конечно, помню, – отвечает Сандро, и они весело смеются.

– А помнишь, как тот толстяк поскакал прямо к пропасти и спрыгнул с лошади?

– Хорошо еще, ничего не сломал!

Они снова смеются. В зимних горах мало развлечений. Друзья любуются завораживающей суровой природой и вспоминают смешные истории о своих гостях постояльцах. Но о постояльцах, принесших им беспокойство, они никогда не говорят. Слава Богу, таких было немного.

ВЯБШ – взрыватель ядерного боеприпаса Шелестова.

Чоха – традиционная мужская одежда: длинное приталенное одеяние из шерсти с полами до колен, широкими длинными рукавами и газырями на груди.

ТОЗ – Тульский оружейный завод.

Тазият – траурное сидение мужчин на подворье умершего.

Зикр – ритуальная процедура: коллективное пение речитативом и коллективный танец.

Пренебрежительное название сторонников традиционного ислама.

СЭС – санэпидстанция.

Мавлид – поминальный обед.

Садак – поминальное угощение.

БРДМ – бронированная разведывательно-дозорная машина.

Урбеч – паста, смесь перемолотых семян льна, подсолнуха, орехов, абрикосовых косточек.

Джаханнам – ад.

Первоначальная подготовка сотрудников органов внутренних дел.

Узбек – сотрудник УСБ – службы собственной безопасности (профессиональный сленг).

ЛЭП – линия электропередачи.

Гадыр гиджеси – Ночь всепрощения, мусульманский праздник.

Пичак – нож, распространенный в Средней Азии.

Балабас – сало, колбаса, мясопродукты (тюремный сленг).