Жаркое лето Мариуполя - Василий Николаевич Прозоров

– Что вы такое говорите? Зачем вы врете? – голос ее дрожал, и видно было, что женщина из последних сил сдерживает рыдания.

– Анна, не было вашего мужа здесь. Я вам слово офицера даю. Полтора месяца я тут. Все это время все задержанные проходили через меня. Их было много, но ни одного по фамилии Константинов не было. Даже похожих.

– А его друзья, Потапов и Олешко? – она еще хваталась за надежду.

– Нет, – покачал головой Андрей. – Я помню всех, потому что по каждому я отписываюсь руководству. Таких людей не было.

Женщина прикрыла глаза. Из-под век по щекам побежали маленькие слезинки:

– Я вам не верю…

– Послушайте, можно же посмотреть, откуда выходил на связь телефон вашего мужа. Давайте номер, я смогу это сделать! – Андрей попытался как-то приободрить собеседницу.

Женщина открыла глаза и с нескрываемым презрением взглянула на Андрея.

– Не утруждайтесь. Я сама все сделаю…

Достав из сумочки платок, она аккуратно вытерла слезы. Спрятав обратно конверт с деньгами, она не удержалась и спросила:

– Одного не понимаю, почему вы деньги у меня не взяли? Забрали бы конверт и ушли, пообещав, что выпустите Лешу. А я бы тут ждала вас до посинения. Что, испугались? – женщина повысила голос, нервно комкая в руках платок.

– Да я… Да не собирался я брать у вас деньги! И не звонил я вам! – беспомощно оправдывался Андрей.

Какое-то время они сидели молча.

– Знаете, я ведь беременна. Третий месяц, – неожиданно спокойно проговорила Анна. – Мы с Лешей собирались после родов в Киев переехать. От греха подальше. Теперь я здесь останусь, – она посмотрела Андрею в глаза. – Надеюсь, родится мальчик. Он вырастет и отомстит за своего отца. И вам, и вашим подельникам.

Потом она прикрыла глаза и тихо сказала:

– Как же я вас ненавижу…

Андрей не нашелся, что ответить. Сжав кулаки, он молча смотрел в землю, мечтая об одном – чтобы это пытка поскорее закончилась.

– Значит, скорее всего, вы его убили. И даже тело его мне не вернёте, – спокойно констатировала Анна, глядя на него красными, но уже сухими глазами. – Ну что ж, надеюсь, вам это все отрыгнется.

Она резко встала и, не оборачиваясь, пошла к машине. Красивой, легкой походкой.

От машины навстречу ей качнулась пожилая женщина. Между ними случился короткий разговор, после чего пожилая вся как-то сникла, закрыла лицо руками. Анна обняла ее, и обе застыли странной, неестественной скульптурой прямо на асфальте проезжей части. На них поглядывали бойцы у КПП и веселящиеся родственники солдата. Так в теплый, приятный августовский день от этой пары отчетливо тянуло могильным холодом и бедой…

Только Андрей этого не видел. Он так и остался сидеть на лавочке, сжав кулаки и челюсти. Сильно заныло в левой стороне груди, и вдруг резко сбилось дыхание. Пришлось успокаивать его глубокими вздохами, но привычные методы не помогали – боль слева не проходила…

Женщины тем временем сели в машину, водитель которой принялся разворачиваться. Уже отъезжающее такси тормознуло, и из него вылезла пожилая женщина.

«А это, видимо, мать», – безучастно подумал Андрей, глядя на приближающуюся к нему женщину.

Она остановилась в двух шагах. Какое-то время Андрей с женщиной молча смотрели друг на друга. Потом она выплюнула ему прямо в лицо:

– Будь ты проклят, сволочь!

Уже давно отъехало такси, увозя несчастную семью, потерявшую надежду на возвращение мужа, сына и отца, а Андрей все сидел на лавочке. Наконец к нему подошел сержант с КПП:

– Товарищ подполковник, с вами все в порядке?

Андрей поднял на него пустой взгляд:

– Да, сержант, спасибо. Все в порядке.

Он тяжело встал и не торопясь побрел к себе.

До конца ротации оставалось три дня.

Андрей сидел в своей комнате и тупо пил. Практически без закуски. Не считать же таковой пару карамелек «Дюшес», до которых он был большой охотник.

В этой ротации было много отвратительных и ужасных вещей. Но эта девочка, которая смотрела на него серьезными глазами и ждала своего папу, поразила сознание Андрея сильнее обгоревших тел под Саур-Могилой.

Он еще не знал, что эта девочка будет сниться ему несколько лет…

«Интересно, а «днепровцам» снятся их убитые? Не в бою, а вот так – ради машины? Или девочки изнасилованные?» – лениво думал он, развалившись на диване и грея в стакане очередную порцию водки.

В этот момент в дверь стукнули, и вошел Слава.

– Ого! Ты чего это среди бела дня накачиваешься, – Торшин взял полупустую бутылку, понюхал и… тоже налил себе полстакана.

– Тошно мне, Слава, – пробормотал Андрей.

– Это понятно, – легко согласился тот. – Всем тошно. Устали мы. Пора домой.

– Да. Пора…

– Но это не повод напиваться среди белого дня! – Слава забрал у Андрея стакан и поставил на стол. – Ты так отработал ротацию, не надо портить все в последний день!

– Давай, вставай! – Слава тормошил Андрея. В конце концов, поднял его и отправил в душ.

Холодная вода взбодрила Андрея и привела в чувство.

«Действительно, чего это я? Два дня осталось, дома уже переживать буду», – думал он, стоя под струями холодной воды.

Когда, вытираясь, он вернулся в комнату, Слава уже сидел на диване, прикладываясь к своему стакану.

– Не пропадать же добру? – хитро улыбнулся он на вопросительный взгляд Андрея. – Мне на совещание не идти, а открытую бутылку оставлять не положено.

– Так что на тебя накатило-то? – задал он в свою очередь вопрос.

Андрей подумал и рассказал. Всю историю, начиная от первых звонков и вопросов «Аскета» и до последнего проклятья старушки.

– Тю… Ну и что ты так распереживался? Ты, что ли, этих мужиков оприходовал? – Слава сделал большой глоток и с шумом выдохнул. – Ох, хорошо пошла!

– Да и они сами тоже молодцы. Знают, что здесь творится, и поехали куда-то машину продавать. Не могли в Марике ее сдать? Погнались за лишними пятистами баксов? Ну и кто их умными