Евгений Сухов - Заповедь Варяга

– Рад вас видеть, Егор Сергеевич.

– Ох, лукавишь, Владислав, – пожал Нестеренко крепкую ладонь своего воспитанника. – Для тебя приятнее было бы отдыхать где-нибудь в Майами, подставлять палящему солнцу лицо, а не сморкаться в подворотнях от промозглого ветра. – Нестеренко взял под руку Варяга и неторопливо повел его по тротуару. – У нас-то ведь холодно.

– Холодно, – охотно согласился Варяг.

Они были похожи, и всякий, встречавшийся на их пути, делал смелое предположение, что престарелый родитель делает внушение своему взрослому сыну. Варяг невольно улыбнулся.

– А потом мне всегда приятно возвращаться в родные места, Егор Сергеевич.

– Хм, ты хочешь убедить меня в том, что это как раз тот самый случай?

– Если у меня и было чего в избытке за последний год, так это – ностальгии.

Нестеренко вдруг остановился, беспомощно поднял ладони вверх и примирительно проговорил:

– Хорошо, убедил, я тебе верю. Расскажи, как твои дела, мой мальчик? Я слышал, что кое-что в твоей судьбе изменилось и ты стал смотрящим?

Пришло время улыбаться Варягу:

– А я полагал, что это было сделано не без вашего участия.

– Ну, полно, ты преувеличиваешь мои скромные возможности. – Нестеренко вдруг задумался: – А если говорить откровенно, то лучшего смотрящего, чем ты, даже представить трудно. Ты вышел на очень серьезный уровень. Теперь в твоих руках будут сосредоточены такие средства и власть, что тебе могут позавидовать президенты многих стран.

– Егор Сергеевич, не все так просто, как это может показаться на первый взгляд. Огромные деньги – это всегда большие проблемы. А что касается последнего, так этого у меня всегда было в избытке.

– Что ты имеешь в виду конкретно, Владислав? Может быть, убийство твоих людей в Америке?

Нестеренко слегка попридержал Варяга за локоток и участливо заглянул ему в лицо. Владислав старался не выдать своего удивления. Нестеренко знал все! Академик никогда не говорил о своих источниках информации, но она всегда отличалась необычайной достоверностью. В этот раз он тоже попал! Очевидно, сообщения поступали к нему через многочисленных агентов ФСБ, которые были выброшены на заморский берег в результате последнего паралича демократической власти. Многие из них верно служили Нестеренко в России и не пожелали отказываться от его покровительства, даже оказавшись в стране «равных возможностей», и педантично, как некогда привыкли это делать в серых пузатых зданиях российской КГБ, высылали Егору Сергеевичу подробнейшие отчеты.

– Вы угадали, Егор Сергеевич.

Нестеренко негромко рассмеялся и отвечал все тем же спокойным академическим тоном:

– Вот на этот раз ты не прав, мой дорогой мальчик, я не угадал... А располагал информацией. А в нашем деле это наиважнейшая вещь.

Законный заметил, что парни, следовавшие за ними в пяти шагах позади, уныло остановились, а Нестеренко неторопливо продолжал:

– Это, конечно, неприятно, но вполне поправимо. Хочу заметить, что в нашем деле не бывает без жертв. Советую тебе быть осторожным и не раскрывать себя. Пусть от твоего имени в Штатах действует другой человек. А ты будешь по-прежнему преуспевающим банкиром, меценатом. Кстати, сколько человек не вернулось?

Владислав посмотрел в глаза Нестеренко, в которых можно было отыскать напускную строгость доброго учителя. Скорее всего, Егор Сергеевич проверял его, и от правильного ответа теперь зависело, какую оценку он получит.

– Их было шестеро, – ответил Варяг.

Нестеренко согласно кивнул и повел Владислава далее.

– А ты знаешь, я рассказал Вике о том, что встречусь с тобой на днях, и она очень просила передать тебе привет.

Варяг не умел бояться, порой ему казалось, что страх для него так же неестествен, как полет для страуса. Но сейчас, заглянув в бледно-голубые глаза Нестеренко, он почувствовал, что стоит на краю пропасти и достаточно легкого прикосновения, чтобы он, разбивая конечности о выступающие валуны, слетел в серую беспроглядную бездну. Нестеренко ценил откровенность, и Варяг решил воспользоваться этим обстоятельством.

– Передайте, пожалуйста, Вике, что я ее очень часто вспоминаю. Возможно, даже чаще, чем следовало бы. Однако что-либо изменить в своей судьбе я бы не захотел... Я слышал, что она выходит замуж?

Небесные глаза Нестеренко на мгновение заслонила серая тучка, и Варяг догадался, что он ненароком коснулся сокровенного.

– Да, это так... Как там сложится, гадать трудно, но я с нетерпением дожидаюсь от дочери внука.

Владислав обратил внимание на то, что прежних сопровождающих уже не было, а их место заняли другие, которые с профессиональным интересом посматривали вокруг, как будто ожидали, что кто-нибудь из прохожих осмелится вырвать чеку из гранаты и швырнуть ее в сторону прогуливающегося академика. Неожиданно Нестеренко остановился на углу переулка и как-то рассеянно посмотрел на часы.

– А если будет внучка?

– Что ты сказал? – переспросил Нестеренко. У Варяга сложилось впечатление, что академик чем-то сильно озабочен.

– Вы очень расстроитесь, если будет внучка? – повторил вопрос смотрящий.

– Ах, вот ты о чем?.. Нет, не очень.

В это время из ювелирного магазина вышел молодой мужчина в сопровождении двух подтянутых парней и направился в сторону новенького сверкающего «Лексуса», припаркованного у обочины.

– Молодой человек, – устремился к нему навстречу Нестеренко, – у вас не найдется для меня двух минут?

– Чего ты хочешь, старик? Денег? – не оборачиваясь, пробурчал франт. – Много вас таких хотят на халяву поживиться. Бабки просто так не даются, они зарабатываются!

– Я об этом слышал не однажды, но у меня разговор несколько иного рода, – не отставал академик.

– Старик, мне сейчас не до пустой болтовни. Приходи ко мне через недельку.

– Очень жаль, думаю, что мне больше не удастся с вами побеседовать, – несколько резковато заметил Нестеренко, после чего подошел к удивленному Варягу и попросил: – Давай отойдем во-он к той скамеечке, – махнул он рукой.

Бизнесмен уже зашагал дальше, позабыв о встрече с чудаковатым стариком. Весело и энергично жестикулируя, он что-то рассказывал своим спутникам, а те, словно молоденькие жеребчики, реагировали на каждое меткое словечко своего шефа, заливаясь громким заразительным смехом.

Троица не спешила рассаживаться в салоне, некоторое время они оживленно разговаривали, потом один из них, очевидно, водитель, щелкнул пультом, сняв машину с сигнализации, и уверенно сел на водительское кресло. Здоровяк потянул на себя дверцу, и в это же мгновение раздался мощный взрыв. Машина как-то нелепо подпрыгнула, а из выбитых окон полыхнуло пламя. Крепыша отшвырнуло метров на десять, и он, обугленный, остался лежать на асфальте в нелепой позе.

– Этот человек причинил моей девочке неприятности, – проговорил Нестеренко, посмотрев на распластанный труп, – больше он этого не сделает. Именно за него она когда-то собиралась выходить замуж.

Варяг натянуто улыбнулся. Прогремевший взрыв следовало воспринимать как некоторое предупреждение всем тем, кто по собственной глупости или легкомыслию мог не угодить академику. В этом отношении Нестеренко невозможно было понять до конца.

– Кажется, ты сейчас едешь в Питер? – обратился Егор Сергеевич к Варягу вполне обыденным тоном, как будто ничего не произошло.

Варяг в которой раз удивился осведомленности Нестеренко и его умению держать себя.

– Да. А оттуда возвращаюсь в Америку, – нехотя ответил Владислав.

– Держи меня в курсе своих дел. Мне это необходимо, впрочем, точно так же, как и тебе, – Нестеренко посмотрел прямо в глаза своему ученику. – Будь осторожен, мой мальчик.

– Обязательно, Егор Сергеевич.

Нестеренко сделал шаг к Варягу и распахнул объятия:

– А теперь давай попрощаемся, – и он крепко обнял Владислава.

Свою службу в полиции Джек Стейнбек начал пятнадцать лет назад. За огромный рост и мускулистые руки сослуживцы прозвали его Кинг-Конгом. Но жена называла его ласково – «мой маленький Джеки». Стейнбек был американцем ирландского происхождения, и когда он поступил на службу в полицию, его отец, большую часть жизни отработавший на богатого соседа, едва не уронил слезу, говоря: «Ты моя гордость! Америка еще узнает, кто такие господа Стейнбек!»

Поначалу карьера Джека шла на редкость стремительно. Судьба баловала его высоким покровительством и благосклонностью начальства. Глядя на его огромную фигуру – груду тренированного мяса, – мало кто мог удержаться от доброжелательной улыбки. Каждый думал о том, что очень неплохо, что эта махина работает на стороне правосудия, а не наоборот. А когда через шесть лет после окончания академии его назначили начальником городской тюрьмы, Джек посчитал, что это всего лишь очередной шажок в его карьере. Однако прошло долгих девять лет, но в его судьбе не произошло никаких благоприятных перемен. Хотя тюрьма, находившаяся в его ведении, считалась одной из самых образцовых в штате. И даже журналисты отмечали тот факт, что заключенные, отбывшие срок в этом исправительном центре, как правило, редко вновь попадают за решетку.