Эльмира Нетесова - Пасынки фортуны

Укрыться в далеком горном селе. Среди развалин древних крепостей! Припасть бы смиренно к могилам предков, что вехами столетий отметили неисповедимые пути людей гор в горах… Горы примут и укроют. Горы не спросят… Но нет возврата в горы, пока не дан ответ людям. Здесь, в долине… «Ох-х-х», — вырвался стон. Дрожали руки. Непослушные пальцы вцепились в трубку. Этот номер набирался без монеты…

— Алло? Дежурный милиции? Я убил Шефа. Приезжайте по адресу… Буду

ждать.

* * *

Взвизгнув тормозами, машина остановилась. Сергей Арамисов первым подошел к Аслану.

— Вот он! — указал тот на труп. И протянул руки под наручники. Сергей отстранил эти дрожащие руки и, заметив гримасу боли, крикнул:

— Доктор, кажется, нужна ваша помощь.

Эксперт, осмотрев того, кто еще недавно был Шефом, махнул рукой безнадежно. Подошел к Аслану. Быстро осмотрев рану на левой лопатке, обработал ее йодом, остановил кровь, тут же перевязал. Сказал, что госпитализировать нет необходимости. Рана неопасная. Небольшая потеря крови. А легкий шок уже прошел…

Едва машина тронулась, Машуков повернулся к Дяде, сидевшему на заднем сиденье рядом с Сергеем.

— Сегодня приехали?

— Да, — глухо выдавил Аслан. И, не удержавшись, заморгал часто, зло. Руслан впервые увидел, как плачут всухую, без слез…,

— Что с вами?

— А, — махнул рукой Дядя, — теперь уж все равно…

— Почему вы здесь оказались? Была назначена встреча?

— Нет. Домой, к детям шел…

— Где они живут?

— Да вон в том доме. Только что проехали… Руслан тронул шофера:

— Останови! — Кивнул Аслану: — Идите!

— Лучше не надо.

— Почему?

— Кто ж с конвоем в гости ходит… — Аслан покосился на Арамисова.

— Один идите. Сам. А завтра в десять утра я жду вас… Сидевшие в машине долго смотрели вслед Дяде.

— А ведь не придет. Подведет он нас, — обронил кто-то.

— Этот придет, — ответил за Машукова Сергей. Только к концу рабочего дня вернулся Руслан в свой

кабинет. Выложив на стол материалы экспертиз, еще раз перечитал их. С причиной смерти Шефа все ясно. Раздроблена гортань. Ну и удар у этого Дяди! Редкий случай! Так, а это отпечатки пальцев Шефа на рукоятке финки и на бритве. Такие же на дверце сейфа в универмаге; они же — на рукоятке ножа, которым был ранен Арамисов. Вот и раскрыты эти преступления Шефа! Раньше была лишь уверенность. Версия. Теперь уже истина. Без промаха метал ножи этот Шеф! Вот и Дядю хотел на тот свет отправить. Видно, лежа метнул финку. Вот и попал в лопатку. Острие не повредило кость. Лишь скользнуло по ней. А если бы на пару сантиметров ниже? Подумать страшно. Ведь в сердце метил… Как часто судьба меняет местами: на жизнь ближнего посягнувший — собственную жизнь потерял… «Хватит философствовать! — оборвал себя Машуков: — Ведь ты еще не знаешь, где общак. И не унес ли Шеф в небытие эту тайну? Надо завтра спросить у Дяди, где Шеф прятал награбленное. Но Дядя много лет не имел с Шефом никаких контактов. Может и не знать…»

На столе раздраженно зазвонил телефон.

— Зайдите ко мне. Сейчас, — узнал Руслан голос прокурора. По тону понял, что тот чем-то раздосадован.

Прокурор встретил Руслана стоя:

— Почему вы, опытный следователь, не задержали опасного преступника? Убийцу! Я тут же дал бы санкцию на арест! Вы разве не понимаете, что это преднамеренное убийство замышлялось Дядей все эти годы! Как вы могли позволить себе такую безответственность?

— Это убийство произошло в состоянии необходимой обороны. Здесь нет состава преступления. Средства защиты — голые руки. Орудия нападения —

нож и бритва! Такое явное несоответствие — в пользу невиновности Дяди. Опять же ножевое ранение нанесено Дяде в спину. Значит, уходил. Не хотел драки с Шефом. Не желал и подобной развязки. А потом защищал, как мог, свою жизнь…

— Вы наивны, Руслан. Не забывайте, что Дядя — матерый вор…

— Нельзя забывать добавлять к этому — в прошлом…

— Не витайте в облаках иллюзий, Машуков! Не все непременно перевоспитываются в местах лишения свободы. Мы столкнулись с явным примером тому: едва Дядя появился в городе, как тут же убил. Средь бела дня! Далеко не на окраине! На помощь не звал. Сам обошелся. Голыми руками убил, говорите! Тем хуже! Это же общественно опасная личность! Сегодня он убил такого же ворюгу, как сам. А завтра?

— Простите, мы отвлеклись от темы: речь шла о квалификации действий Дяди, а не о его личности, — напомнил Машуков. — И я хочу обратить ваше внимание на существенную деталь: не Дядя искал Шефа, наоборот, тот встретил Дядю почти у порога дома его детей. Заметьте, вооруженный встретил! После допроса Свистка я послал на Сахалин запрос о Дяде. Все его поведение там в последние годы убеждает в желании покончить с прошлым…

— Покончить со своим давним врагом, что он и сделал не медля, — перебил прокурор.

— Убежден, что еще на Сахалине Дядя отказался от мысли физически расправиться с Шефом. Кстати, я планировал обратиться к нему за помощью в отношении Шефа…

— Этого еще не хватало, чтобы юристы обращались к рецидивистам! — съязвил прокурор.

— Мы нередко пользуемся помощью общественности. И отбывший наказание Аслан уже не Дядя, а равноправный гражданин. С той лишь разницей, что в отличие от других прекрасно знает преступный мир и помощь нам мог оказать куда более существенную, чем те, кто не имеет о нем ни малейшего представления.

— Мне доложили, что вы не просто не задержали Дядю, но даже отпустили его прямо из машины! После вашего здесь объяснения мне становится понятным, почему у этого преступника нашелся покровитель. В вашем лице, Машуков. Вы хотите, чтобы мы, призванные соблюдать закон, сотрудничали с теми, кто систематически нарушал его! На началах взаимности, так сказать. Ты, мол, Дядя, избавил нас от труда искать Шефа, а мы тебя за это домой отпустили. Пока ты там шашлык будешь кушать, мы провернем версию о необходимой

обороне… Чтобы выгородить тебя, а затем — использовать… «Сдержись», — приказал себе следователь. Но рука, уже не подчиняясь самоконтролю, достала из кармана ключи от сейфа, швырнула их на стол: — Вот, возьмите! Я не желаю больше работать с вами, — услышал Руслан свой голос как бы со стороны. А ноги сами вынесли следователя из кабинета: «Педант! Напыщенный индюк! Откуда столько недоверия к людям? Почему в каждом оступившемся видит преступника, а в каждом поступке — преступление?» — мысленно горячился Машуков. И вдруг он остановился. Мимо него двое милиционеров вели Дядю: — Что? Арест?

— Пока задержание, — ответил конвоир.

Руслан глянул на Аслана. Лицо у того посерело. Осунулось. Глаза застыли.

— От сыновей иду. Уж лучше бы ты сразу… Зачем же при детях взял, — нагнул голову Дядя. Он приостановился было, но, подчинившись жесту другого конвоира, тяжело зашагал дальше по коридору. Прямо к кабинету прокурора…

— Зря я погорячился, — мысленно отругал себя Машуков, — нервы сдали.

Ключи швырнул. От судьбы Аслана ключи…

* * *

На утро Руслан записался на прием к прокурору республики. Ждать пришлось недолго…

— Значит, у Шефа была раздроблена гортань? — спросил прокурор, прочитав докладную Машукова.

— Да. Но разве, защищаясь от вооруженного нападения, можно удержать руку или рассчитать удар? Окажись Дядя слабее, как знать, чей труп лежал бы теперь в морге. У Аслана не было выбора, одна надежда — на физическое превосходство. К счастью, он защитил себя достойно. С уверенностью могу предположить, что Шеф предлагал Дяде вернуться к прежней, воровской жизни. А тот отказался. Человеку уже было за что бороться и ради чего жить. Это придало силы. Разве преступление — победить в себе преступника и суметь защитить это свое новое?! Разве необходимая оборона — это только крик «Спасите!»? Нет! И я уверен, если бы мы больше пропагандировали среди населения право на активную, я подчеркиваю, на самую активную оборону, шайке Шефа конец пришел бы гораздо раньше. Мне приходилось встречать потерпевших, которые позволяли себя грабить только из боязни попасть под суд за нанесение увечья нападавшему. Не отсюда ли случаи, когда одного прохожего грабят, а другой, проходя мимо, делает вид, что ничего не замечает. Мы должны, я считаю, на деле, а не на бумаге защищать право каждого на необходимую оборону не только самого себя, но и ближнего своего. И тот же Дядя защищал на аллее, где разгуливал вооруженный Шеф, не только свою жизнь, а и общественную безопасность…

— Ну что ж, Машуков, я рад, что этот случай дал возможность познакомиться с тобой поближе. Мне говорили о тебе, дескать, ершист. И порою не в меру. Вижу, что это не так. Ты по-хорошему, по-правильному принципиален. Конечно, ты не сказал мне ничего нового о необходимой обороне. Но и это похвально. У нас порою пытаются сказать новое, не усвоив старого, кажущегося банальным. А в нашей работе стереотипного не бывает. Иди, заканчивай дело. И не швыряйся впредь ключами. Не удивляйся