Артур Дойль - Происшествие в Старом Шоскоме

Шерлок Холмс долго смотрел в небольшой кабинетный микроскоп. Затем стремительно выпрямился и торжествующе посмотрел на меня.

— Это клей, Уотсон! — воскликнул он. — Вне всякого сомнения, это клей. Взгляните сами.

Я нагнулся к окуляру и навел на резкость.

— Видите ворсинки? Это твид. Беспорядочная серая масса — пыль. Слева — частицы эпителиальной ткани. А вот коричневые пятна в центре — не что иное, как клей.

— Охотно верю вам, Холмс, — смеясь, ответил я. — Но что, собственно, из этого следует?

— Это же неопровержимая улика, — пояснил Холмс. — Помните случай в Сент-Панкрасе? Возле мертвого полицейского была найдена кепка. Обвиняемый отрицает, что она принадлежит ему. А ведь он делает рамы для картин и наверняка часто пользуется клеем.

— Вы взялись за расследование этого дела?

— Нет, им занимается мой приятель Меривейл. Он попросил ему помочь. После того, как я раскрыл фальшивомонетчика, обнаружив в швах его манжет остатки цинка и меди, в Скотланд-Ярде, кажется, начали понимать, что такое микроскоп. — Холмс нетерпеливо взглянул на часы. — Обещал зайти новый клиент, однако что-то он запаздывает. Кстати, Уотсон, вы что-нибудь понимаете в игре на скачках?

— Приходится. Ведь это увлечение стоит мне почти половины пенсии[1].

— В таком случае назначаю вас своим консультантом — меня интересует кое-кто из «Терфа»[2]. Например, сэр Роберт Норбертон. Известно ли вам что-нибудь об этом человеке?

— Пожалуй. Живет он в Старом Шоскоме. Это я точно знаю, поскольку сам провел там целое лето. А ведь вам однажды чуть было не пришлось с ним познакомиться.

— Неужели?

— Да, когда в Ньюмаркете сэр Роберт избил кнутом Сэма Брюэра, известного ростовщика с Керзон-стрит. Бедняга еле ноги унес.

— Как видно, личность занятная. И часто он так развлекается?

— Надо сказать, за ним репутация опасного человека. Это один из самых бесстрашных наездников Англии. Несколько лет назад он занял второе место на «Гранд нэшнл»[3]. Есть такие люди, которым суждено родиться не в свой век. Ему бы жить во времена регентства — человек атлетического сложения, боксер, азартнейший игрок на скачках, не знающий соперников любовник и, судя по всему, безнадежный должник.

— Отлично, Уотсон. Превосходный портрет. Кажется, я понял, о ком идет речь. А что вы можете рассказать мне о Старом Шоскоме?

— Не более того, что он расположен в самом центре Шоскомского парка. Там же находятся знаменитые Шоскомские конюшни и небольшой ипподром.

— А имя старшего тренера, — добавил Холмс, — Джон Мейсон? Пусть моя осведомленность не удивляет вас, Уотсон. Письмо, которое вы видите в моих руках, именно от него. Однако вернемся к Шоскому. Мне повезло, что вы так много знаете об этой местности.

— Шоском — родина знаменитой породы спаниелей, — продолжал я. — Вы услышите об этом на любой выставке собак. Шоскомские спаниели — гордость всей Англии. И уж конечно, самой хозяйки Старого Шоскома.

— Жены сэра Роберта Норбертона?

— Сэр Роберт никогда не был женат, что, пожалуй, и к лучшему. Он живет при овдовевшей сестре, леди Беатрисе Фолдер.

— Вы хотите сказать, она живет при нем?

— Нет, я не оговорился. Старый Шоском принадлежал ее покойному супругу, сэру Джеймсу. На владение им сэр Роберт и не претендует. Его сестра обладает правом на поместье лишь до конца жизни, потом оно перейдет брату мужа. А пока она получает с недвижимости ренту.

— И сэр Роберт, как я понимаю, тратит все эти деньги?

— Или почти все. Человек он бесцеремонный и, по всей видимости, зачастую ставит сестру в неловкое положение. Она же, тем не менее, прощает ему все выходки. Но что все-таки произошло в Шоскоме?

— Мне и самому не терпится об этом узнать. Да вот и человек, который, я надеюсь, удовлетворит наше любопытство.

Дверь раскрылась, и в комнату вошел высокий мужчина. Его чисто выбритое лицо выражало непреклонность и строгость — качества, присущие, как правило, людям, которым приходится усмирять лошадей или юнцов. Во власти мистера Мейсона были и те, и другие. И, надо признать, он выглядел вполне достойным представителем своей профессии. Джон Мейсон сдержанно поклонился и сел на стул, предложенный ему Холмсом.

— Вы получили мое письмо, мистер Холмс?

— Да, но я ровным счетом ничего не понял.

— Я не очень-то привык изъясняться на бумаге. К тому же я сам не могу разобраться в том, что происходит у нас в Старом Шоскоме. Поэтому и решил встретиться с вами лично.

— Ну что ж, мы к вашим услугам.

— Начну с того, мистер Холмс, что человек, у которого я работаю — сэр Роберт, — окончательно потерял рассудок.

Холмс удивленно поднял брови.

— Вы не ошиблись адресом? Ведь это Бейкер-стрит, а не Харли-стрит[4]. Однако что же привело вас к столь странному выводу?

— Знаете ли, сэр, если человек раз или два поступает не совсем обычно, это еще как-то можно объяснить. Но когда все, что он делает, вызывает подозрение, тут уж поневоле начнешь сомневаться в его умственных способностях. Думаю, Шоскомский Принц и увлечение скачками довели его до такого состояния.

— Шоскомский Принц — тот самый жеребец, которого вы тренируете?

— Лучше его в Англии не найти, мистер Холмс. Кто-кто, а я-то знаю наверняка. Буду с вами откровенен. Я знаю вас и мистера Уотсона как людей благородных и уверен, что все сказанное мною останется в этих стенах. Сэру Роберту просто необходимо выиграть на предстоящих больших скачках. У него нет другого выхода — ведь он по уши в долгах. На Принца поставлено все, что ему удалось достать или одолжить. Причем поставлено на очень выгодных условиях. Это сейчас ставки опустились до сорока, а когда сэр Роберт вступил в игру, они достигали почти сотни.

— Но разве это возможно, если конь настолько хорош, как вы говорите?

— Насколько он хорош, известно очень немногим. Сэр Роберт ловко обвел «жучков» вокруг пальца. Вместо Принца на круг выводят его брата. Они похожи, как две капли воды. Но в галопе Принц обходит его за фарлонг[5] на два корпуса. Сэр Роберт теперь только о скачках и думает. Ведь от их исхода зависит его будущее. Кредиторы его тоже с нетерпением ждут скачек. И если Принц не оправдает надежд, сэр Роберт пропал.

— Да, поистине отчаянная игра. Но почему вы решили, что сэр Роберт сошел с ума?

— Во-первых, для этого достаточно его видеть. Сомневаюсь, что он спит ночами. Он проводит на конюшне все время. Это. плохо сказывается на его психическом состоянии. У него такой безумный взгляд! А его поведение по отношению к леди Беатрисе?

— А что такое?

— Они всегда были самыми близкими друзьями. У них и вкусы во всем схожи, и лошадей она любила не меньше сэра Роберта. Каждый день в один и тот же час она приезжала посмотреть на них. И особенно любила Принца. А тот, как заслышит, бывало, ее экипаж, даже уши поднимал. И каждое утро он рысью выбегал к ней за своим обычным кусочком сахара. Но теперь всему этому пришел конец.

— Почему же?

— Она словно потеряла всякий интерес к лошадям. Вот уже неделя, как она равнодушно проезжает мимо и даже не здоровается.

— Вы полагаете, между братом и сестрой произошла ссора?

— Да, ссора, причем серьезная и в самой неприглядной форме. Посудите сами, ведь он даже лишил сестру любимого пса. На днях он отдал спаниеля старику Барнсу, хозяину «Зеленого дракона». Это в Крендалле, милях в трех от Шоскома.

— Действительно, странный поступок.

— Конечно! Как она вообще терпит его присутствие, при её-то здоровье! У нее и сердце слабое, и водянка. А сэр Роберт каждое утро по два часа проводил в ее комнате. Хотя, собственно, чему удивляться?! Что бы ни случилось, сестра всегда оставалась на редкость преданным ему другом. Но сейчас прекратились и эти утренние визиты. Сэр Роберт даже близко не подходит к сестре. А она так переживает! Стала угрюмой и замкнутой. Она стала пить, мистер Холмс, пить запоем!

— А до размолвки за ней этого не водилось?

— Бывало, конечно, заглядывала в рюмку. Но теперь, по словам дворецкого Стивенса, у нее ни один вечер не обходится без целой бутылки. За всеми этими переменами, мистер Холмс, кроется что-то весьма скверное. И потом, зачем хозяин каждую ночь ходит в старый церковный склеп? И что за человек поджидает его там всякий раз?

Холмс от удовольствия потер руки.

— Продолжайте, мистер Мейсон, ваш рассказ становится все более интересным.

— Дворецкий первым заметил, что сэр Роберт куда-то уходит. Было около полуночи, и дождь лил, как из ведра. Следующей ночью я спать не ложился. Смотрю — и правда: хозяин куда-то собирается. Мы со Стивенсом решили за ним проследить. Однако задача была не из легких. Плохо бы нам пришлось, заметь он нас в ту ночь. Если сэру Роберту что-нибудь не по душе, он сразу пускает в ход свои могучие кулаки, не разбираясь, с кем имеет дело. Потому-то мы и боялись подойти слишком близко, но все же заметили, куда он направляется. А направлялся он к склепу, где его поджидал какой-то человек.