Превращения Арсена Люпена - Морис Леблан

Maurice Leblanc

LA COMTESSE DE CAGLIOSTRO.

LA DEMOISELLE AUX YEUX VERTS. LA DENT D’HERCULE PETITGRIS.

L’HOMME À LA PEAU DEBIQUE. L’AGENCE BARNETT ET CIE

© И. Я. Волевич, перевод, 2023

© Е. В. Морозова, перевод, 2023

© Ю. М. Рац, перевод, 2023

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Азбука®

Рауль д’Андрези выключил фонарик и оставил велосипед за насыпью, поросшей густым кустарником. На колокольне Бенувиля как раз пробило три часа.

В густой темноте он шел по проселочной дороге, ведущей в поместье Этиговы Плетни, и вскоре оказался у стен замка. Там он немного подождал. Внезапно раздался звон лошадиных подков, скрип колес по мощеному двору и звяканье колокольчиков; ворота распахнулись, и из них показался шарабан. Рауль успел расслышать мужские голоса и мельком заметить ружейный ствол. Экипаж меж тем уже выехал на главную дорогу и направился в сторону Этрета[1].

«Положим, – подумал он, – охота на кайру – занятие увлекательное, а скалы, где водятся эти птицы, далеко… и все-таки хотелось бы узнать, что означает сей неожиданный охотничий выезд и прочая суета».

Рауль пошел вдоль левой стены замка, свернул за один угол… за второй… Отсчитал сорок шагов. В руке у него были два ключа. Первым он отпер низкую дверцу и поднялся по внутренней лестнице, вырубленной в старой, полуразрушенной крепостной стене, которая примыкала к крылу замка. Другой ключ открыл ему потайной вход на втором этаже.

Он включил карманный фонарик и, не особенно таясь – зная, что прислуга занимает другое крыло, а Кларисса д’Этиг, единственная дочь барона, живет на третьем этаже, – прошел по коридору, который привел его в обширный кабинет: здесь несколькими неделями ранее Рауль просил у барона руки его дочери и получил гневную отповедь, оставившую по себе весьма неприятный осадок.

В зеркале отразилось его юное лицо – более бледное, чем обычно. Однако, несмотря на волнение, молодой человек не потерял самообладания и хладнокровно принялся за дело.

Оно было нетрудным. Во время своего недавнего разговора с бароном Рауль заметил, что его собеседник частенько украдкой посматривал на большой секретер красного дерева, крышка которого была опущена не до конца. Рауль отлично знал, к каким хитростям прибегают те, кто устраивает тайники в подобных секретерах. Через минуту он извлек из едва заметной щели письмо, написанное на тончайшей бумаге и свернутое в трубочку. На нем не было ни подписи, ни адреса.

Он изучил это послание, смысл которого поначалу показался ему слишком незначительным, если учесть, с какой тщательностью оно было спрятано; но затем, проведя кропотливый анализ, выделив наиболее значимые слова и опустив некоторые фразы, явно предназначенные лишь для связности изложения, он смог восстановить первоначальный текст, который гласил:

Я обнаружил следы нашего врага, этой дьяволицы, в Руане и поместил в тамошние газеты объявление о том, что некий крестьянин из Этрета откопал на своем лугу старинный медный канделябр с семью рожками. Она тут же телеграфировала агенту по перевозкам, чтобы ей доставили кабриолет на феканский[2] вокзал двенадцатого числа в три часа дня. Я распорядился, чтобы утром того же дня агент получил другую телеграмму, отменяющую первую. Таким образом, на вокзале она сядет в Ваш экипаж, который отвезет ее (разумеется, под хорошей охраной) туда, где будет проходить наше собрание.

И тогда мы сможем устроить суд и вынести ей суровый приговор. Во времена, когда цель оправдывала средства, наказание последовало бы незамедлительно. Мертвый враг неопасен. Принимайте решение сами, но хочу напомнить о договоренностях, достигнутых во время последней встречи, и предупредить, что успех нашего дела и даже само наше существование зависят от этого дьявольского создания.

Будьте осторожны. Организуйте охотничий выезд, чтобы рассеять подозрения. Я прибуду в Гавр ровно в четыре часа вместе с двумя нашими друзьями. Не уничтожайте это письмо. Вы мне его вернете.

«Излишняя осторожность – тоже недостаток, – подумал Рауль. – Если бы неизвестный автор не был столь опаслив, барон сжег бы письмо и я никогда не узнал бы о том, что существует план похищения, незаконного суда и даже – да простит меня Господь! – смертного приговора. Проклятие! Представляется мне, что мой будущий тесть, хоть он и набожен, ввязался в авантюру, неподобающую доброму католику. Пойдет ли он на убийство? Все это очень серьезно и дает мне шанс повлиять на него».

Рауль потер руки. Дело обещало быть интересным, но, пожалуй, не вызывало особого удивления, ибо некоторые обстоятельства уже несколько дней назад показались ему странными. Он решил переночевать на постоялом дворе, а в нужное время вернуться и разузнать, что замышляют барон и его гости и что это за «дьявольское создание», которое им так не терпится казнить.

Он вернул документ на место, однако же не ушел, а уселся перед круглым столиком, на котором стояла фотография Клариссы в рамке, и с глубокой нежностью принялся ее разглядывать. Клариссе д’Этиг исполнилось восемнадцать – она была чуть моложе его. Чувственные губы… мечтательный взгляд… нежно-розовая кожа… светлые волосы – такие же, как у большинства юных уроженок Ко…[3] Это лицо так пленяло его, что он не мог отвести от него взор.

Рауля охватило волнение. Далекие от целомудрия мысли завладели юношей помимо его воли. Там, наверху, Кларисса была совершенно одна, и уже дважды, пользуясь ключом, который она сама же ему доверила, он приходил к ней во время чая. Так что же останавливало его сегодня? Никакой звук не мог достичь ушей прислуги. Барон вернется не раньше завтрашнего вечера. Зачем же уходить?

Рауль вовсе не был ловеласом. Порядочность и деликатность боролись в его душе со страстями, силу которых он не раз испытал. Но как устоять перед таким искушением? Гордость, любовь, властная потребность побеждать подталкивали его к действию. Отбросив бесплодные сомнения, он стремительно поднялся по ступенькам лестницы.

Перед закрытой дверью юноша в нерешительности остановился. Ему уже случалось переступать этот порог, но то было посреди бела дня и не нарушало правил учтивости. А в этот поздний час его появление приобретало совершенно иной смысл!

Однако душевные терзания продолжались недолго. Он тихонько постучал в дверь и прошептал:

– Кларисса… Кларисса… Это я.

Подождав минуту