Элизабет Ролле - Венец королевы

— Картмел, вы что, совсем спятили? — сказал Кейн, открыв дверь.

Ему никто не ответил. В комнате было темно. Кейн пошарил по стене в поисках выключателя. Пудель, продолжая визжать и лаять, прыгал прямо на него, путаясь под ногами. Наконец Кейн нащупал выключатель и зажег свет: Джек, скорчившись, лежал на полу вниз лицом. Кейн бросился к нему и перевернул на спину: юноша был без сознания. Секунду секретарь тупо смотрел на него, затем кинулся к доктору Уэйну.

Близоруко щурясь (в спешке он забыл надеть очки), доктор наклонился над Джеком и приподнял его голову.

— Это отравление, — сказал он, выпрямляясь. — Давайте положим его на кровать. И разбудите Гордона.

Когда в комнату вошел Трэверс, доктор Уэйн торопливо рылся в стоящей возле кровати тумбочке, поднося к самому лицу всякие тюбики и баночки.

— Краска… и это краска, — бормотал он и одну за другой отбрасывал их прочь. — Куда же он его девал? Гордон, помогите мне, а то я без очков ничего не вижу. Где-то здесь должна быть упаковка от того, что он проглотил. Пузырек или что-то другое…

— Что значит проглотил? — спросил Трэверс, переглянувшись с Кейном.

— Это яд, — пояснил доктор, махнув рукой в сторону Джека. — Мне надо знать, что именно он принял.

Кейн во все глаза уставился на доктора.

— О Господи! Я подумал, что он просто съел что-то недоброкачественное.

— Кейн, сходите за очками, а я помогу доктору здесь, — распорядился Трэверс.

Он быстро перебрал содержимое тумбочки, пересмотрел тюбики и флаконы в ванной, но ничего подозрительного не обнаружил. Вернулся Кейн с очками, и доктор, озабоченно хмурясь, вновь склонился над Джеком.

— Он в тяжелом состоянии, пульс очень слабый. Яд он принял скорее всего вечером. Если бы знать, что он выпил… Как бы не было поздно… Кажется, мистер Бэрридж говорил, что у него работает специалист по ядам? — Доктор вопросительно посмотрел на Трэверса.

— Сейчас я ему позвоню, — сказал Трэверс и быстро вышел.

Узнав, в чем дело, Бэрридж сказал, что немедленно выезжает. Вскоре его машина подкатила к подъезду. Вместе с Бэрриджем из нее вышел высокий худощавый мужчина с серьезным лицом и в сопровождении Кейна сразу поднялся наверх.

— Хорошо еще, что Уоррен был сегодня дежурным, — сказал Бэрридж, сбрасывая пальто. — Я сам разбираюсь в ядах не лучше доктора Уэйна. — Он взялся за привезенный с собой чемоданчик. — Мы напихали сюда всего, что может понадобиться.

Они поднялись наверх и вошли в комнату Джека. Кейн тоже был там.

— Столько народу мне мешает, — отрывисто бросил Уоррен, даже не глядя на них: он был занят человеком, чья жизнь сейчас зависела от него.

— Гордон, вам и Кейну лучше отсюда уйти, — сказал Бэрридж, тронув Трэверса за рукав. — Нас здесь трое врачей, и вы тут совсем ни к чему. Пусть Кейн пока побудет в коридоре на тот случай, если нам что-нибудь понадобится.

Трэверс сделал знак Кейну, и они вышли. Секретарь устроился на подоконнике напротив двери. Трэверс тоже остался в коридоре; он стоял, повернувшись к окну, и глядел куда-то в темноту; лицо его хранило замкнутое и отсутствующее выражение. Однако, когда через полчаса Бэрридж вышел в коридор, он обернулся на звук открывающейся двери так быстро, словно все время ждал этого.

— Он пока без сознания, но Уоррен ручается за его жизнь, — сказал Бэрридж. — Как это случилось?

— Его пес лаял и не давал мне спать, — ответил Кейн. — Я пошел к нему и обнаружил, что он лежит на полу, как мертвый.

— Мы с Уорреном побудем здесь до утра, а там посмотрим.

— Может быть, отправить его в больницу? — спросил Трэверс.

— Уоррен говорит, что в этом нет необходимости. Кейн, идите спать, вы нам больше не понадобитесь.

Секретарь ушел.

— Собака спасла Джеку жизнь, — заметил Бэрридж. — Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы он оставался один до утра.

— Когда он отравился?

— Вечером. Вы думаете, он сам отравился?

Трэверс удивленно взглянул на Бэрриджа.

— Разумеется. А вы считаете, что кто-то из нас подсыпал ему яд?

— Для того, чтобы травиться, нужна веская причина.

— Это моя вина, — признался Трэверс. — Вчера я выставил его вон и, должен сознаться, сделал это довольно грубо. Не следовало говорить с ним так при всех, но я хотел избежать объяснений и поэтому специально отказался от его услуг в присутствии посторонних. Здесь и мистер Харт был… Если бы я знал, к чему это приведёт! Я ведь не предполагал, что на него это так подействует!

— За что вы его выгнали? Думаете, это он пытался украсть диадему?

— К сожалению, я не думаю, а знаю. Когда в ту ночь я вышел в коридор и открыл дверь его комнаты, Джека там не было. Его кровать была даже не разобрана — он еще не ложился.

— Полиции вы сказали, будто видели его спящим.

— Я, что называется, дал ложные показания. Они сразу заподозрили в краже Картмелов и могли засадить Джека в тюрьму.

— А дальше что было?

— Обнаружив, что Джека нет, я спустился по винтовой лестнице, чтобы проверить, заперта ли дверь. Засов был задвинут.

— Гордон, зачем вы туда пошли? Вы его в чем-то подозревали?

— Нет, я тогда совсем другое подумал. Его отец давно здесь крутился, один раз он избил Джека, когда тот в воскресенье возвращался из города. Джек это скрывал, сказал, что сам упал и расшибся. После этого он был какой-то запуганный. Отец держал его в страхе, и я подумал, что он принудил его встретиться с ним. Убедившись, что дверь закрыта и, следовательно, Джек в доме, я спокойно вернулся к себе и лег спать. Подумал, что он, вероятно, в библиотеке, ведь он любил читать и однажды я застал его там за полночь. Джек боялся отца и уступил его требованиям. Совершенно очевидно, что он впустил отца через ту дверь, которую запирали только на засов, после чего засов снова задвинул. Пока я ходил, они убежали из моего кабинета, так как услышали мои шаги и испугались, что я зайду туда. Воспользоваться винтовой лестницей они из-за меня не могли, а другие двери были заперты на ключ, поэтому они убежали через оранжерею. Впрочем, Джек остался, удрал только его отец. Или они выбежали оба, а потом, убедившись, что все тихо, Джек вернулся.

— А убийство?

— Мне кажется, дело было так: под вязом Картмела-старшего ждал сообщник. Картмел явился с пустыми руками, сообщник заподозрил, что тот утаил добычу и обманывает его. Началась драка, закончившаяся убийством. Я специально сказал Джеку о смерти отца до того, как инспектор стал его допрашивать, иначе он от неожиданности мог бы выдать себя, он и так был на пределе. Удрать он не решился, так как его бегство сразу вызвало бы подозрение. Возможно, он надеялся, что я не стану обращаться в полицию, раз диадема осталась на месте. Когда в доме появились полицейские, он стал сам не свой. Я-то видел, что он был таким еще до того, как узнал от меня о смерти отца, а инспектор, к счастью, добрался до него уже после этого, и его состояние можно было целиком приписать потрясению от известия об убийстве.

— Но Джек должен был догадываться, что вам все известно. Ведь он знал, что вы побывали в его комнате.

— Не обязательно. Он мог думать, что я впустил к нему собаку после того, как он вернулся к себе и лег. Я же не сказал, в котором часу это было. А насчет высокого человека он, вероятно, считал, что либо мне померещилось, либо там действительно кто-то прошел, но не хочет в этом сознаваться. Хотя не знаю… Может быть, он догадался, что я его покрываю. Иногда он так странно смотрел на меня… А вчера, когда я его выгнал, он, конечно, все понял.

— Почему вы выгнали его именно вчера?

— Мне позвонили и сказали, что дело прекращено. Тюрьма Джеку, таким образом, больше не грозила, и я его выставил. Все-таки он пытался меня обокрасть.

— Во всем этом есть одно «но», — задумчиво сказал Бэрридж. — По-моему, Джек не способен у вас украсть.

— Но вы же слышали, что говорил про него инспектор Кроуз!

— Я не утверждаю, что он вообще не способен на кражу, я сказал: у вас. У вас, Гордон, как мне кажется, он ничего не возьмет.

Вопреки логичности приведенных Трэверсом доводов, Бэрридж сомневался, что Джек хотел украсть диадему; точно так же он сомневался в том, что Джек пытался покончить с собой.

Трэверс, доктор Уэйн и Кейн делали вид, будто считают, что у Джека было обычное пищевое отравление.

На третий день после отравления Трэверс приехал из города довольно поздно. Он хотел заглянуть к Джеку, но дверь оказалась запертой. Трэверс подумал, что Джек, наверное, уже спит, и не стал стучать, но запертая изнутри дверь встревожила его. У него были ключи от всех помещений; взяв связку, он выбрал один, как ему казалось, от комнаты Джека, однако ключ не подошел. Стараясь не шуметь, Трэверс вставил в замок другой, повернул — замок тихонько щелкнул. Из глубины комнаты раздался такой звук, будто кто-то не то вскрикнул, не то всхлипнул, и снова стало тихо. Шторы в комнате были задернуты, и Трэверс ничего не видел. Он тихонько окликнул Джека. Не получив ответа, Трэверс всерьез забеспокоился и зажег свет: Джек сидел на постели и смотрел на дверь глазами, полными дикого страха. Увидев Трэверса, он перевел дух и, бледный, с каплями холодного пота на лбу, в изнеможении откинулся на подушки.