Джо Алекс - Я расскажу вам, как погиб…

Лицо Спарроу выражало ни с чем не сравнимое удивление. Но тут оно уступило место страху.

— Кто? — еле слышно спросил он. — Кто признался в убийстве Яна?

— Ваша жена, миссис Спарроу, — сообщил Паркер. — И призналась она, будучи уверенной, что убийца вы, профессор. Но вы заботитесь не о ней. Не ее вы выгораживаете, а кого-то, кто, как вы думаете, убил Драммонда ее ножом и подбросил вот это на место убийства, — Паркер поднял носовой платок и показал лежащий под ним рубин. — А затем засунул под ее шкаф окровавленную перчатку, которую вытащил из ее чемодана. Спарроу, вы предаете память человека, с которым вас столько лет связывала совместная работа. Неужели любовь может довести до этого, профессор?

И тогда Гарольд Спарроу сломался. Он начал сбивчиво рассказывать о себе, о своей жизни, как познакомился с Сарой и о том, как он, кто не мог совершить поступка, которого бы впоследствии стыдился, стал жить двойной жизнью.

Я, видевший немало мужей и жен, в жизни которых эти проблемы играли наименьшую роль, был поражен чистотой и целомудрием этого человека. Его трагедия вытекала из невозможности сосуществования лжи с правдой.

— Вчера она приехала, — продолжал Спарроу, — и мы встретились после ужина в парке. Я хотел уехать с ней, убежать от этой двойной жизни, но она сказала, что за последнее время поняла, что любит только Яна, и попросила меня оставить ее, быть мужчиной, сохранить все в тайне. Я обещал ей это. Решил уйти. Гастингс предлагал мне уехать с ним. И вчера вечером, когда он пришел ко мне, я дал ему согласие. Потом я пришел к Лючии и сказал… — Он замолк и провел рукой по лбу. — Как я мог! Она же ради меня готова была идти на виселицу, а я…

Паркер не прерывал его. Он слушал Спарроу, но ни на секунду не спускал с него глаз.

— Я сказал ей, что между нами все кончено. Я сказал, что больше не люблю ее, что хочу уехать.

— А она?

— Она… Она тихо заплакала. Потом она спросила, есть ли у меня другая женщина. Я ответил, что есть. Я не мог ей солгать, хотя не сказал, кто она. Сказал, что не смогу жить под одной крышей с ней, но думать о другой. А она… Она сказала, что никогда не перестанет любить меня и верить, что я вернусь… Затем я вышел. Я пришел в свою комнату и задумался над тем, правильно ли я сделал. И засомневался. Но было уже поздно. Я спустился вниз, потому что еще предстоял разговор с Яном. Я решил ничего не объяснять ему, а только сказать, что мои личные дела вынуждают меня ехать в Америку. Естественно, я бы не выпустил в свет в Америке наши исследования. Я знал, что Ян и один сможет довести все до конца. Существует еще одна область, в которой я не работал с Яном, но которая меня очень привлекает… Я вошел в кабинет. Ян сидел за столом, в его спине торчал нож. Я окаменел. Потом понял, что надо что-то делать. Я понял, что это нож Лючии. Я дотронулся до него, потому что вдруг решил, что его нужно спрятать… Видимо, кое-кто хотел… Мне стало страшно. Я бросил все и побежал наверх. Я вошел в свою комнату, но сразу вышел и постучался к Гастингсу. Я понял, что теперь не имею права уехать. Кто же закончит работу? На самом деле, эта работа — самое важное.

— Мне хотелось бы верить вам, профессор, — сказал Паркер. — Вы больше ничего не хотите сообщить?

— Больше ничего я не знаю… Ах нет, после ужина ко мне подошел юный Дэвис и сказал, что хочет поговорить со мной. Но в парке мы не встретились, и он зашел ко мне, когда я вернулся. Это было, наверное, в половине одиннадцатого. Он очень нервничал и что-то просил у меня, кажется, тысячу фунтов. Но я был в таком состоянии, что как-то отговорился и выпроводил его. Теперь я жалею об этом. У меня была нужная сумма…

— А позже вы его не видели?

— Нет.

— Профессор, у меня к вам просьба. Вернитесь к себе и никуда не отлучайтесь. Вы можете нам еще понадобиться.

Спарроу встал и направился к дверям, но остановился.

— Но то, — он подыскивал слова, — что я говорил, останется между нами?

— Мы не занимаемся разглашением личных тайн, профессор, — сухо ответил Паркер. — Кроме того, не забудьте, что мистер Алекс и я были друзьями Яна Драммонда. А как вы знаете, настоящих друзей у него было немного.

Спарроу повернулся и, опустив голову, вышел из комнаты.

Когда дверь за Спарроу закрылась, Паркер повернулся ко мне и развел руками:

— Ну, что ты думаешь?

— Я думаю о том, почему, скажи мне на милость, две такие потрясающие женщины оказались связанными с этим человеком…

— А потому, — спокойно ответил инспектор, — что профессор Гарольд Спарроу не прочитал в своей жизни ни одного детектива.

— С чего это ты решил, что он не прочитал ни одного детектива?

— Если бы он их читал, он бы не оставил отпечатков пальцев на ноже, а если и оставил бы, то впоследствии об этом вспомнил. Далее… Но нет, не будем опережать события. Скажи, тебе что-нибудь необычное не бросилось в глаза в ходе нашего расследования?

— Да, — я кивнул головой. — Несколько моментов. Но я опять не хотел бы их открывать. Мне надо о них подумать. У меня есть одна версия. Но я хотел бы сначала услышать остальных.

— Да, теперь нам, наверное, нужно послушать Филиппа Дэвиса, согласен?

— Не обращай на меня внимания, делай то, что хочешь.

— Хорошо. Джонс, пригласи мистера Дэвиса.

Дверь открылась, и Дэвис несмело вошел в комнату.

— Присядьте, пожалуйста, — мягко сказал Паркер, — и расскажите, зачем вам понадобилась столь крупная сумма. — Паркер указал на лежащую перед ним пачку банкнот.

— Что?! — вспыхнул Филипп Дэвис и застыл перед предложенным ему креслом. Затем взгляд его упал на пустое кресло и на темное пятно под ним. Румянец на его щеках сменился смертельной бледностью. Паркер улыбнулся и, взяв его за плечо, усадил в кресло.

— Расскажите нам правду и ничего кроме правды, и тогда, быть может, мистер Алекс простит вам удар, которым вы его наградили среди ночи.

— О, Боже, — прошептал Филипп. — Вы из Скотленд Ярда?

— Да, я инспектор и зовут меня Паркер. В данный момент вы подозреваетесь в убийстве профессора Драммонда, вашего шефа. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Я его не убивал… Я вам все расскажу.

— Хорошо, мы вас слушаем.

— Я… Я не знаю, с чего начать…

— Начните с того первого телефонного звонка из Лондона во время ужина.

— Вы и о нем знаете…

— Да, и о многом другом. Слушаю.

— Звонила моя сестра. Она… — он в нерешительности замолчал. — Но это мое личное дело. Я не могу об этом говорить полиции.

— В данной ситуации я бы посоветовал вам это сделать. Я обещаю вам не использовать то, что вы мне расскажете, ни в каких целях.

— Вы обещаете? — взволнованно спросил Филипп.

— Я уже пообещал. — Паркер нетерпеливо махнул рукой.

— У меня есть брат. Он младше меня. Ему двадцать четыре года. Он ни в чем не чувствовал отказа, хотя мы родом из несостоятельной семьи, и часто нам многого не хватало. Но у Кристофера было все. Два года назад он получил работу в небольшом универсальном магазине. Потом в его секции оказалась недостача. Он пришел в субботу вечером в слезах. К счастью, мама его не слышала. У нее больное сердце. Я не представляю, что могло бы быть. О том, что случилось, знаем мы с сестрой Агнесс. Выяснилось, что субботнюю кассу он должен был сдать только в понедельник, потому что заболел кассир фирмы. И брат пошел с этими деньгами на скачки, где все проиграл. У меня тогда было триста фунтов за корректуру книги мистера Драммонда. И сестра добавила сто фунтов. Я даже не знаю, где она их взяла. В понедельник он их отнес в кассу. Он обещал нам, что этого никогда не повторится. Но вчера позвонила Агнесс и сказала, что история повторилась. Но долг его теперь составляет тысячу фунтов. — Он замолчал.

— И что, — спросил Паркер, — сестра просила вас о помощи?

— Да. Но откуда у меня такая сумма? Я, может быть, даже согласился бы, чтобы он посидел в тюрьме. Но мама…

— Я понимаю, — Паркер кивнул головой.

— Позднее позвонил и брат. Он плакал. Я сказал, что постараюсь что-нибудь сделать. Ради матери… Он сказал, что приедет прямо сейчас, но я запретил ему. Приедет Агнесс, трехчасовым поездом в Малисборо.

— Что вы делали дальше?

— Я подумал, что профессор Спарроу одолжит мне эту сумму. Я не хотел просить у профессора Драммонда. Он мой шеф. Он платит мне деньги.

— Из чего вы собирались отдать долг?

— У меня есть участок земли в Кенте. Мы связывали с ним наши надежды… Но теперь придется продать его, чтобы отдать долг.

— Понятно. Ну и что дальше?

— После ужина я пошел в парк, потому что мистер Спарроу сказал мне, что будет там. Но мы разминулись. Пока я ждал, появился профессор Гастингс. Он начал рисовать мне перспективы жизни в Америке. Он уже не в первый раз подходил с этим. Но на этот раз я впервые подумал о том, чтобы поехать туда и там разбогатеть. Гастингс когда-то обещал, что выпишет мне большую сумму для завершения всех моих дел в Англии. Он был готов сразу мне ее дать. Но я еще не решился дать ответ. Я был в очень возбужденном состоянии, у меня просто руки дрожали. Я пожелал Гастингсу спокойной ночи и отправился к мистеру Спарроу. Но когда я постучался, мне никто не ответил. Тогда я решил, что он, наверное, в комнате жены, и хотя было уже поздно, отчаяние заставило меня постучаться в комнату миссис Спарроу. Но Лючия была одна. Я хотел откланяться, но она, увидев мое состояние, пригласила к себе. Она стала расспрашивать, что случилось. Она самая лучшая женщина в мире. В общем, я поделился с ней своими несчастьями. Она сказала, что муж вернется с минуты на минуту и без труда одолжит мне эту сумму. Или она сама что-нибудь придумает. Она попросила, чтобы я никому не говорил о том, что она предложила мне помощь. Я и сам хотел ее об этом попросить. Она сказала, чтобы я подождал в своей комнате.