Эрл Гарднер - Дело о зарытых часах

– Вот именно. И я чуть не сыграл обвинению на руку… Видела бы ты взгляд этого Цицерона! И как он потом разозлился!

– Что же дальше?

– Пока не знаю. Что-то надо придумать.

– Надо же вляпаться в такую путаницу! – жалобно призналась Делла. – Возможно, Милисент вовсе не убивала, но доктор в этом не сомневается и делает все для того, чтобы ее выручить, запутывая ее и себя… Или доктор ухлопал Хардисти, а Милисент пытается его выручить. В обоих случаях вы при пиковом интересе. А у этого Цицерона торжествующая рожа, так бы и вцепилась в нее ногтями!

– Не входи в раж, Делла, – улыбнулся Мейсон, – давай лучше думать головой. В свидетельских показаниях есть одно несоответствие, которое не учли.

– Какое же?

– Обождем показаний милейшего Джеймсона.

– До меня не доходит.

– Сомневаюсь, чтобы до кого-нибудь доходило, но уж я постараюсь сунуть их носом куда надо.

– Неужели, шеф, вы не сможете разработать версию, которая вытащит из ямы Милисент?

– Не знаю, – устало признался Мейсон, – ведь ни один из них не помогает, ставят только палки в колеса. Не зря Мак-Ниир рассчитывает на легкую победу. Я ему еще поубавлю спеси, но пока…

Он не договорил, послышался голос Пола Дрейка. Детектив спрашивал, не здесь ли Перри Мейсон. Мейсон отодвинул штору.

– Хэлло, Пол, с чем пришел?

Детектив вошел в кабинку с ухмылкой. Под мышкой у него был небольшой пакет, завернутый в газету и туго перетянутый шнурком. Он сел и аккуратно положил пакет на стол. Сразу же стало слышно тиканье…

– Те самые! – кивнул Дрейк.

– Где ты их взял?

– Не я, Раймонд обнаружил их под тонким слоем почвы, примерно футах в десяти от того места, где они были спрятаны в первый раз.

– На каком расстоянии от того места, где нашли осколки очков?

– Совсем близко… Раймонд обернул часы бумагой и расписался. Я сверху намотал еще бумаги и тоже расписался. Откроем в суде?

– Вызовем на скамью свидетелей Гарлея Раймонда и попросим опознать свою подпись. И сделать это надо до того, как кончится завод. Он суточный?

– Да!

– Отстают они или спешат?

– Идут вперед на два часа сорок пять минут.

Мейсон стал набрасывать на бумаге какие-то расчеты.

– Они и вправду показывают звездное время! Учитывая военный сдвиг на час.

Дрейк похлопал глазами.

– Слушай, Перри, а вдруг эта петрушка со звездами сработает, а?.. Для чего-то использованы часы, которые фиксируют время по звездам!.. Да еще и закапываются в разных местах! Зачем?

– Этот вопрос мы и предложим нашему всезнайке Мак-Нииру.

– Эй, Перри, не очень-то рассчитывай, что они согласятся пристегнуть к делу такую сказочку.

Мейсон блаженно улыбнулся и согласился:

– Конечно, так и будет… но попотеют изрядно, пока втолкуют присяжным, что тут нет никакой связи… Жюри состоит из людей! А они падки на всякую чертовщину!

Делла и Пол только вздохнули, глядя на Мейсона.

Когда суд вновь собрался в два часа, Мак-Ниир занял свое место за столом обвинения с видом юбиляра.

Судья Кенпильд велел помощнику прокурора продолжать допрос свидетелей, но тут поднялся Перри Мейсон и попросил, в виде исключения, нарушить порядок и взглянуть на одно вещественное доказательство защиты, которое, в противном случае, может «испортиться».

Узнав, что речь идет о пресловутых часах, Мак-Ниир воспротивился, но ему пришлось уступить, потому что все присяжные и судья, не говоря уже о публике, были страшно заинтригованы новым поворотом дела.

Часы представили суду, и Мэйсон простыми выкладками доказал, что они поставлены на звездное время.

Мак-Ниир, обозленный нарушением плавно текущего дела, напомнил о себе ледяным тоном:

– Ваша честь, я хотел бы получить право провести перекрестный допрос свидетеля мистера Раймонда после того, как суд решит, имеет ли эта нелепая безделушка хоть какое-то отношение к делу.

– Хорошо, мистер Мак-Ниир, – согласился судья и обратился к адвокату: – Скажите, мистер Мейсон, были ли эти часы проверены на наличие отпечатков пальцев?

– У нас не было времени, ваша весть, но я бы очень хотел, чтобы суд отдал распоряжение экспертам, – вежливо ответил Мейсон.

– Безусловно, мы так и сделаем.

– А теперь, – заявил Мак-Ниир, – пока мы на время покончили со звездами, я предлагаю не витать в облаках, а спуститься на землю. Я вызываю свидетеля – помощника шерифа мистера Джеймсона.

Поначалу Джеймсон давал самые обычные показания, но вскоре Мак-Ниир прибегнул к приему нагнетания:

– Второго октября вы вместе со мной поехали на квартиру доктора Мейкома.

– Да, сэр.

– Кто присутствовал еще?

– Никого. Только вы и он.

– Во время моего разговора с ним вы выходили?

– Да, сэр.

– И что вы сделали?

– Я осмотрел машину доктора Мейкома.

– Что же вы обнаружили?

– Чемоданчик доктора лежал на заднем сиденье. В нем со всякими пузырьками находилась склянка, набитая ватой. В вате обнаружена бумажка.

– На ней что-то написано?

– Да, сэр.

– Узнаете ли вы этот листок бумаги, если его покажут?

– Да, сэр.

– Завтра я представлю заключение графологов: записка написана рукой Милисент Хардисти. А сейчас мы ее просто зачитаем для ясности.

– Не возражаю, – сказал Мейсон в ответ на несколько озадаченный взгляд судьи в его сторону.

Мак-Ниир стал читать голосом чтеца-декламатора:

– «Дорогой Джеф!.. Джек сделал нечто ужасное. Никогда не думала, что он способен на такую низость… Сейчас он в горах, в домике отца. Я еду туда для объяснения. Если дело дойдет до самого худшего, вы меня больше не увидите. Я надеюсь, мне удастся заставить Джека сказать правду и хоть частично исправить зло, которое он причинил отцу. О зле, которое он причинил мне, я не думаю, но бедный папа ни в чем не виноват…

Поскольку это письмо может оказаться прощальным, я хочу, чтобы вы знали, какое огромное место вы занимали в моей жизни. Ваше бесконечное терпение, дружба и вера в меня поддерживали душу и давали силы для жизни, пока было возможно.

Прощайте, мой дорогой. Ваша Милисент».

Мак-Ниир передал листок секретарю суда, попросил пометить его как вещественное доказательство обвинения. Потом обвинитель торжественно взглянул на Перри Мейсона и – красноречиво – на часы. Ему явно хотелось и сегодняшнее заседание закончить на «высокой ноте».

– Вы закончили допрос свидетеля? – спросил судья.

– Да, ваша честь. Уже четыре часа, и…

– Приступайте к перекрестному допросу, мистер Мейсон, – сказал судья, не обращая внимания на слова Мак-Ниира.

Мейсон повернулся к свидетелю:

– Вам поручено работать по данному делу, мистер Джеймсон?

– Что вы имеете в виду?

– В ваши обязанности входит обнаружение вещественных доказательств?

– Да, сэр.

– А вы проверили каньон, куда, по словам обвиняемой, она бросила оружие?

– Вряд ли это необходимо, – улыбнулся Джеймсон.

– Почему же?

– Револьвер спрятали там, где его и нашли.

– Известны ли вам слова миссис Хардисти, сказанные сестре, что она бросила оружие через парапет?

– Да, она так заявила.

– И вы, полицейский офицер, возглавляющий расследование, проверили правильность ее заявления?

– Нет. Я предпочел осмотреть то место, где она на самом деле его запрятала…

– А вы уверены, что это тот самый пистолет?

– Ну… Наверное…

– И вы можете присягнуть: на дне и на склонах каньона нет оружия, о котором говорила миссис Хардисти?

– Присягнуть я не могу, но готов поспорить на тысячу долларов…

– Отвечайте только на вопросы, – одернул судья, – нас не интересует, на сколько вы можете поспорить.

Мейсон иронично улыбнулся Джеймсону:

– Итак, вы не знаете, то ли это оружие, которым был убит Хардисти. Вы не знаете, спрятала ли его обвиняемая в том месте, где вы его нашли. И все же вы не потрудились обыскать то место, на которое она сама указывала. Так?

– Могло ли у нее быть два револьвера, как вы полагаете, мистер Мейсон?

– А я ничего не полагаю. Я задаю вопросы, хочу выяснить, какого рода расследование производилось.

– Так вот, в каньоне оно не производилось.

– Хотя, по имеющимся данным, миссис Хардисти могла выбросить оружие именно в каньон?

– Да…

– И это мог быть именно тот пистолет, из которого застрелили собаку?

– Теоретически, почему бы и нет. Обвиняемая убивает собаку, зарывает ее у гаража доктора Мейкома, а потом несется в каньон, чтобы выбросить там оружие, – попытался иронизировать Джеймсон.

– Благодарю вас, это очень интересно. Но вы не думаете, что это так и было?

– Нет, не думаю.

– А почему?

– Возле домика не было никакой собаки.

– Откуда вы знаете?

– Ничто не указывало на ее присутствие.

– А что должно было указывать?

Джеймсон растерялся:

– Не было там собаки, вот и все.

– Как вы узнали?

– Я просто знаю. На основании следов!