Жорж Сименон - Человек по кличке Мышь

— Что ж, не вы первый, кто страдает из-за женщин, — задумчиво обронил старший инспектор, не отрывая глаз от досье, которое он внимательно пролистывал, страницу за страницей. — Впрочем, для человека, который давно занимается бродяжничеством, подобное неравнодушие к слабому полу все же скорее исключение из правил, чем само правило, не так ли? Сознайтесь, наверняка у вас в прошлом были нелады с законом, какие-то мелкие кражи. Скажем, курицу сперли себе на ужин или там кролика какого, чтобы не умереть с голоду. Был такой грех?

— А кто без греха-то? — мгновенно парировал старик.

— Тут вы правы! — миролюбиво согласился с ним Люка.

Ага! Все идет к тому, что его выпустят, мысленно обрадовался Мышь. Старший инспектор беседует с ним предельно благожелательно. Странно все это, однако. Может, у него приемчики такие, иезуитские? Впрочем, а сам он что, лучше? Будто он никогда не косил под простака, когда нужно было втереться в доверие к людям. Сто тысяч раз притворялся, ловчил, лицедействовал. Да, но это он, бездомный бродяга. Но чтобы офицер полиции такого ранга! Неужели и старшие офицеры могут опускаться до столь примитивных трюков?

Люка нажал на невидимую кнопку вызова.

— Скажите парням, пусть дождутся меня, — он глянул на часы. — Я буду минут через десять. Да, и отправьте телеграмму Стаори, что сегодня я не могу с ним встретиться. И еще одна просьба: позвоните моей жене и предупредите ее, что вечером мы ужинаем в городе.

Старший инспектор снова взял в руки досье на старика и стал бегло листать страницы. Вид у него был разочарованный. Дескать, какая досада, но здесь нет никаких зацепок для того, чтобы упечь тебя за решетку.

— Что ж, приятель, с тобой все более или менее ясно. Я задавал тебе вопросы, ты на них отвечал. Правда, инспектор Логно придерживается иной точки зрения на твою роль в этой истории, но лично я не вижу пока никаких…

— Между нами, старший инспектор! Инспектор Логно — большой упрямец! И образования у него маловато. Он, как бульдог, вгрызается в первую же подвернувшуюся версию и потом…

— Послушай меня, старик! Ты ведь приличный человек, не так ли? Срок ни разу не мотал, по тюрьмам не сидел и не горишь особым желанием угодить на нары. Я прав? А у меня свои проблемы. Как тебе известно, мне всучили чертовски неприятное дельце, в котором, к тому же, замешана целая куча иностранцев. Ты хорошо знаешь закон?

— Какой закон?

— Уголовный кодекс, статья I, если мне не изменяет память… О сокрытии улик. Гражданин, ставший свидетелем преступления и не уведомивший о нем своевременно полицию, автоматически превращается в соучастника преступления. По-моему, так это звучит. Подожди, я сейчас найду это место в Уголовном кодексе и процитирую тебе точно! — Люка сосредоточенно зашуршал страницами. — Кстати, тебе знаком парень по имени Арчибальд?

— Нет.

— Впрочем, вполне возможно, на самом деле он и не Арчибальд. Дурацкое имя, да? Кто в здравом уме и в трезвой памяти станет называть себя Арчибальдом!

Люка жизнерадостно рассмеялся, и Мышь тоже выдавил из себя жалкое подобие улыбки. В дверь постучали, а потом в комнату просунулась голова уже знакомого молодого человека, который, судя по всему, состоял помощником при старшем инспекторе.

— Там к вам одна дама.

— Одну минутку! — Люка повернулся к старику. — Я скоро вернусь.

Оставшись в одиночестве, Мышь некоторое время терзался соблазном

схватить со стола папку со своим личным делом и взглянуть, хотя бы одним глазком, что полиция насобирала на него за годы странствий. Рядом с папкой лежала газета, раскрытая на странице объявлений. Синим карандашом было обведено объявление с Арчибальдом.

Старший инспектор вернулся неожиданно и застал бродягу с газетой в руках. Кажется, он остался доволен увиденным.

— Мне тут пришла в голову одна дельная мыслишка, — начал он доверительным тоном. — А почему бы нам не устроить небольшое театральное представление? Бесплатное! Во всяком случае, лично для тебя. В конце концов, полиция на протяжении стольких лет предоставляла тебе бесплатный кров, так что пришла пора платить по старым долгам. Да и у нас, в управлении, с тобой обращались очень цивильно. Кормили, поили, спать укладывали. Словом, никакого насилия над личностью!

Логно зациклился на этом дурацком объявлении. Он считает, что именно в нем кроется ключ к разгадке преступления. А как это проверить? Если я пошлю к ресторану своих людей, то с ними может произойти то же, что и с беднягой Логно. Вот я и предлагаю: давай разыграем спектакль, а? Сейчас я хватаю такси, и мы вдвоем покатим к ресторану «Фуке». А там ты с номером газеты «Нью-Йорк Геральд» в руке станешь ходить от столика к столику и клянчить милостыню. Как всегда! А я в это время… Что с тобой?

— Ничего!

— Еще минуту назад ты был безмятежен, как дитя! А сейчас даже в лице переменился. Ты что, испугался?

— А вдруг они на меня нападут? — выдавил из себя Мышь, чувствуя, как во рту у него пересохло от страха.

— Кто «они»? Да не бойся ты! Двое моих ребят уже дежурят возле ресторана: они не спустят с тебя глаз!

— И что мне им сказать?

— Ни-че-го! Нам главное вычислить преступника. Кто с тобой заговорит первым, тот и будет тем человеком, который нам нужен.

— Но я еще даже не успел поужинать! — воскликнул Мышь, уцепившись за последний предлог, дающий отсрочку.

— Я тоже, представь себе! Потом поужинаем! И перестань трястись как осиновый лист. Иначе я точно начну думать, что тебе есть что скрывать!

Последние слова были сказаны вполне серьезно. От добродушного Люка не осталось и следа. Птичка попала в умело расставленные силки, и больше с ней можно было не церемониться.

— Наша первостепенная задача, — обронил рыжий господин, прибывший из Базеля, — узнать, признал ли он официально ребенка. Если вы не возражаете, я навещу эту женщину. Дам ей франков двадцать. Как считаете?

— Думаю, с этим пока не стоит торопиться, — возразил ему Остин. — Во всяком случае, до оглашения завещания.

— А сколько во Франции тянется процедура с объявлением человека пропавшим без вести? — поинтересовался джентльмен, прилетевший из Лондона, где он на протяжении вот уже нескольких лет представлял интересы швейцарской компании.

— Понятия не имею! — процедил Остин, попыхивая сигарой. — Сегодня вечером я встречаюсь с нашим адвокатом. Но думаю, как минимум год.

— А что, если он не умер?

Впервые за все последние дни Остин потерял самообладание, и это вопреки воспитанию, семейным традициям, многолетним привычкам и негласному кодексу поведения высших должностных лиц Базельской группы. Он изо всех сил стукнул кулаком по столу так, что пепел из его тлеющей сигары градом посыпался на ковер, и воскликнул:

— Но где-то же тогда они прячут его труп!

Джентльмен из Лондона невозмутимо пробормотал:

— Труп, пожалуй, еще можно спрятать. Но вот машину… Кстати, из гаража уже прислали бумагу. Требуют компенсацию за угон автомобиля.

— Так дайте им тысяч двадцать, и пусть заткнутся. Эта развалюха столько не стоит! Нет, пока вообще не будем платить ни франка! Все риски оговорены в страховом полисе. Вот пусть и обращаются к своему страховому агенту.

Настроение у господ финансистов было далеко не радужным. Они закончили инвентаризацию всех бумаг, хранившихся в номере Лоёма.

Они перетрясли все папки и лично просмотрели каждый листок. Они не упустили ничего! Даже коллекция марок стала предметом их пристального изучения и была отправлена на оценку эксперту-филателисту. Но вопрос о том, имел ли Лоём при себе в момент исчезновения крупную сумму наличных, так и остался открытым. В номере было найдено десять пятисотдолларовых купюр и восемь банкнот по одной тысяче франков каждая, и на этом все. Помощник Лоёма тоже не смог внести ясность в этот вопрос, так как никогда не был в курсе, сколько именно наличных денег хранит шеф в номере.

Мюллер преобразился и сник. Он сновал из комнаты в комнату, словно тень, безропотно выполняя все приказы и распоряжения господ директоров. Впрочем, судьба его была уже решена. Двенадцатого июля он отплывает в Китай. Нет, его никто не изгоняет из компании. Просто отсылают прочь, навсегда или в кратковременную ссылку, все зависит исключительно от воли господ, занимающихся сейчас разбором бумаг Эдгара Лоёма. Что же до господина Стаори и его строптивой дочери, то эти фигуранты дела и вовсе не интересовали финансистов. Они полностью проигнорировали присутствие импозантного венгра в отеле «Кастильоне».

Ну, а невеста Мюллера в данный момент томилась в Берлине и в ожидании новостей засыпала жениха письмами. Впрочем, ему было строжайшим образом наказано свести контакты с мадемуазель Дорой к минимуму во избежание малейшей утечки конфиденциальной информации. Господа финансисты все уже просчитали наперед. Если у семейства Стаори и были какие-то коварные планы в отношении Базельской группы, то все их ухищрения окажутся тщетными, как только Мюллер отправится на другой конец света, в Китай. Так что эту линию в расследовании всех обстоятельств, связанных с исчезновением Эдгара Лоёма, в скором будущем можно будет благополучно отсечь.