Эрл Гарднер - Дело белокурой удачи

Мейсон затянул ремень.

– И помни, Сид, если начнут допрашивать тебя, ты не в курсе, кто заходил к Борингу. У тебя имеются только догадки – и то же самое касается меня.

Мейсон поспешил в комнату Деллы Стрит. Дверь открыла женщина-полицейский.

– Доброе утро, – поздоровался Мейсон. – Я – Перри Мейсон, адвокат Дайан Алдер. Насколько я понял, вы пришли, чтобы ее арестовать?

– Да.

– Я хочу поговорить с ней.

– Она не одета. Она уезжает со мной. Вы поговорите с ней уже в управлении.

– В таком случае я поговорю с ней сквозь дверь, – возразил Мейсон, повышая голос. – Не делайте никаких заявлений, Дайан, совсем никаких. Не называйте полиции своего имени, не рассказывайте о своем прошлом, родителях…

Дверь захлопнулась у Мейсона перед носом.

Мейсону пришлось ждать в коридоре десять минут. Наконец дверь распахнулась, и женщина-полицейский в сопровождении Деллы Стрит и Дайан Алдер вышла в коридор.

– Вы выдержите, Дайан? – обратился к ней адвокат. – Вы сможете не произнести ни слова?

Девушка кивнула.

Женщина-полицейский повернулась к Мейсону.

– Я не позволю никаким адвокатам разговаривать с арестованной, – заявила она. – Если желаете проконсультировать свою клиентку, приходите в тюрьму и делайте все, как положено.

– А что я сделал не так?

– Вы мешаете мне выполнять приказ. Если вы будете настаивать, я предъявлю вам обвинение в попытке помешать аресту.

– Разве преступление давать советы клиентке в присутствии представительницы службы правопорядка, производящей арест, говоря ей о том, что если она начнет отвечать на вопросы, то место, на котором она остановится, будет считаться чрезвычайно важным, однако если она сразу же откажется отвечать на какие-либо вопросы по совету своего адвоката и потребует немедленного слушания дела в суде…

– Хватит! – злобно закричала женщина-полицейский. – Я не позволю вам с ней разговаривать.

– Я разговариваю не с ней, а с вами.

– Ваши слова предназначаются для нее. Я прошу вас с мисс Стрит покинуть нас. Это приказ.

Мейсон улыбнулся.

– Да, с вами сложно договориться, – заметил адвокат.

– Естественно, – сердито ответила она.

Дайан Алдер сделала шаг назад и оказалась за спиной женщины-полицейского. Девушка встретилась глазами с Перри Мейсоном и приложила указательный палец к губам, показывая тем самым, что поняла его наставления.

Мейсон поклонился представительнице службы правопорядка.

– Я выполню ваши пожелания, мадам. Пошли, Делла.

Картер Леланд, прокурор округа Риверсайд, обратился к судье:

– Сейчас проводится предварительное слушание, ваша честь. Мы намерены показать, что обвиняемая по этому делу вступила в деловые отношения с погибшим, Харрисоном Т. Борингом, убедилась в том, что Боринг обманул ее, пришла в возмущение, отправилась в мотель «Реставайл», чтобы встретиться с ним лично, и встретилась. Она последняя, кто видел Боринга живым. Когда она уходила из домика, Боринг находился при смерти. Это все, что от нас требуется, фактически даже более того, что требуется для того, чтобы дело передали в следующую судебную инстанцию.

– Представляйте вашу версию, – велел судья Уоррен Талент.

– В качестве своего первого свидетеля я хотел бы пригласить Монтроза Фостера, – объявил Леланд.

Монтроз Фостер вышел вперед, поднял правую руку, принял присягу и с беспокойным видом опустился на стул, предназначенный для свидетелей.

– Вас зовут Монтроз Фостер, последние два года вы проживаете в Риверсайде и являетесь президентом компании «Пропавшие наследники и невостребованная собственность», не так ли?

– Все правильно, – подтвердил Фостер.

– В прошлый вторник, день убийства, разговаривали ли вы с обвиняемой?

– Да.

– Где?

– В Болеро-Бич.

– Делала ли обвиняемая какие-либо заявления относительно своего отношения к Харрисону Т. Борингу?

– Да.

– Что она говорила?

– Что готова его убить.

Леланд резко и неожиданно повернулся к Перри Мейсону.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – предложил окружной прокурор.

– Вы не собираетесь больше ничего показывать через допрос этого свидетеля? – поинтересовался Мейсон у Леланда.

– Этого достаточно, – ответил окружной прокурор. – Я не намерен превращать предварительное слушание в цирк.

Мейсон обратился к свидетелю:

– Говорили ли вы что-нибудь обвиняемой, что было рассчитано на то, чтобы она сделала подобное заявление?

– Я возражаю, – встал со своего места Леланд. – Для ответа на заданный вопрос требуется вывод свидетеля. Свидетель не имеет права давать показания о том, что думала обвиняемая, или предполагать, что могло вызывать определенные эмоции.

– Возражение принимается, – постановил судья Талент. – Измените формулировку вопроса, мистер Мейсон.

– С радостью, ваша честь, – ответил Мейсон и повернулся к Фостеру: – Вы пытались сказать что-нибудь, что должно было привести обвиняемую в гнев по отношению к погибшему?

– Ваша честь, это тот же вопрос, – воскликнул Леланд. – Адвокат защиты, несмотря на постановление суда, повторяет то же самое. Для ответа требуется вывод свидетеля.

– Нет, это уже другой вопрос, – возразил Мейсон. – Он относится к ходу мыслей и настрою свидетеля.

– А это несущественно, – заметил Леланд.

– То есть вы утверждаете, что я не имею права показать пристрастность свидетеля? – улыбнулся Мейсон.

– Вопрос очень умело перефразирован. Возражение отклоняется, – постановил судья Талент.

– Я говорил ей определенные вещи о Боринге, – заявил Фостер.

– Вопрос заключался в том, пытались ли вы, мистер Фостер, сказать что-нибудь, что вызвало бы гнев обвиняемой по отношению к Борингу, – напомнил Мейсон.

– Хорошо, я отвечу. Да.

– Вы преднамеренно пытались возбудить у обвиняемой гнев?

– Да, я же уже сказал вам.

– Вы говорили ей, что Боринг хотел поставить ее в такие условия, что она была бы вынуждена торговать собой?

– Ну… она сама пришла к такому выводу.

– И вы с ней согласились?

– Я не стал ее переубеждать.

– И ни разу во время вашего разговора с обвиняемой вы не упоминали, что у Боринга были аморальные цели в отношении обвиняемой?

– Она сама подняла эту тему.

– А вы поддержали ее в этом мнении?

– Да.

– И объяснили ей, что Боринг обманул ее, чтобы заставить подписать контракт, который позволит ему продать ее в рабство и заставит торговать собой?

– Я ей этого не говорил. Она сама пришла к такому выводу.

– И вы с ней согласились?

– Да.

– А потом вы заявили ей, что это и было целью Боринга?

– Хорошо, заявил.

– Но вы-то знали, чего добивался Боринг, не так ли, мистер Фостер? Разве вы не говорили мне, что Боринг обнаружил какую-то собственность, на которую могла претендовать обвиняемая?

– Да, он добивался именно этого, – согласился Фостер.

– И вы знали, чего он добивается?

– Конечно, знал.

– Значит, это было его истинной целью?

– Да.

– Следовательно, заявляя обвиняемой, что целью заключения Борингом контракта было заполучить ее в свою власть с совсем другими намерениями, вы ей наврали?

– Я позволил ей ввести в заблуждение саму себя.

– Отвечайте на вопрос, – велел Мейсон. – Вы ей наврали?

– Я возражаю, – встал со своего места Леланд. – Перекрестный допрос ведется не должным образом. Он предполагает факты, не представленные в качестве доказательств.

– Возражение отклоняется, – постановил судья Талент.

– Хорошо. Я ей наврал, – сказал Фостер.

– Вы сделали это, чтобы получить преимущества для себя лично?

– Да.

– Значит, вы готовы врать, вступая в деловые отношения, чтобы получить какие-то преимущества для себя?

– Я этого не говорил.

– Но я вас спрашиваю об этом.

– В таком случае мой ответ: нет.

– Обычно вы не врете, чтобы получить для себя преимущества?

– Вношу протест. Это спорный вопрос, – заметил Леланд.

– Согласен. Протест принимается, – постановил судья Талент.

– Тем не менее вы солгали, чтобы получить преимущество в том случае? – спросил Мейсон.

– Да! – рявкнул свидетель.

– В тот вечер, когда было совершено убийство, вы сами встречались с Харрисоном Т. Борингом в мотеле «Реставайл», не так ли?

– Да.

– И разговаривали с ним?

– Да.

– Ваша честь, я возражаю против представления всего, что имело место во время того разговора, – встал Леланд. – Никаких вопросов о том разговоре не задавалось во время допроса свидетеля выставившей стороной, то есть нами. Если адвокат защиты хочет допросить мистера Фостера о содержании того разговора, то ему следует пригласить мистера Фостера как своего собственного свидетеля.

– Я пытаюсь показать мотивацию и пристрастность, – заявил Мейсон.

– Я склонен согласиться с вами, господин адвокат, – решил судья Талент. – По крайней мере, как мне кажется вы таким образом покажете пристрастность и заинтересованность свидетеля, а если затем вы еще покажете, что в день смерти погибшего он сам с ним встречался, это добавит силы вашим аргументам.