Жорж Сименон - Смерть Беллы

Его охватила самая настоящая паника. До дрожи. Он боялся протянуть руку и включить зажигание. Сейчас од еще в городе, справа и слева — ряды домов, тротуары, прохожие, за освещенными окнами собрались семьи и коротают вечер. На углу, вероятно, стоит полицейский, Судя по всему, она истолковала его колебания по-своему.

Или решила выдать ему аванс? Все же сердце у нее не камень.

Она быстро приблизила к нему лицо и прижалась пухлыми губами к его губам.

Когда он в последний раз глянул на часы, они показывали без десяти десять. Теперь уже можно не сомневаться, что Кристина звонила Райену. Наверно, сказала ему, что он еще не вернулся, что она волнуется. А Райен в свою очередь непременно позвонил в полицию. Хотя не исключено, что Кристина и сама туда позвонила. Может быть, попросила у кого-нибудь машину и поехала его искать? Но куда? Машину она, скорее всего, одолжила у своего кузена Уэстона. Но даже если так оно и было, теперь-то она уже вернулась домой: в Личфилде всего три-четыре бара да два ресторана. Никому в голову не придет наводить справки в кафетерии.

Он вовсе не пьян. Выпил шесть или семь стаканов, сам не помнит точно сколько, но выпитое совершенно на него не подействовало: он трезв, рассуждает здраво.

Если бы кто-нибудь знал, что он с секретаршей Райена, его бы мигом обнаружили: Анна позвонила матери, как только они приехали в «Маленький коттедж». Он не посмел войти с ней в телефонную будку. Не спросил, говорила ли она о нем, сказала ли, где они. Надо соблюдать осторожность.

Через полчаса она бросила ему любопытную фразу.

Анна уже изрядно набралась. Пила наравне с ним. Ей не хотелось уходить, хотя он уже несколько раз предлагал отвезти ее домой. Она покусывала его за кончик уха и вдруг сказала ни с того ни с сего, без всякого повода, словно выбалтывая тайную мысль:

— Повезло тебе, что я работаю у коронера. Сейчас мало кто из девушек посмеет составить тебе компанию!

«Маленький коттедж» оказался совсем не такой, каким Спенсер воображал его себе по денберийской газете.

Там говорилось только о баре и не упоминался второй зал в глубине, который и был главным. Наверно, в других заведениях тоже так, наверно, второй зал есть везде, недаром же Анна Меллер, которая никогда здесь не была, сразу потащила его в это помещение.

Здесь было темнее, чем в самом баре, свет проникал только сквозь маленькие отверстия в потолке, изображавшие звезды; вокруг площадки для танцев располагались отгороженные друг от друга столики с полукруглыми банкетками. В зале было почти пусто. Наверное, больше всего народу здесь по субботам и воскресеньям. Сперва они вообще оказались одни. Бармен был не в белой куртке, а в рубашке с засученными рукавами. Он был жгучий брюнет. Наверно, итальянец. Помня его показания о парочке, приходившей в ночь смерти Беллы, Эшби воображал, что бармен посмотрит на него косо, быть может, о чем-то спросит. Ничего подобного. Наверно, они с Анной похожи на его обычных клиентов. Анна-то уж наверняка. Она тут в своей стихии. Пьет, как мужчина.

Между танцами прижимается к нему всем телом, так что у Спенсера уже занемел бок.

С их места бар не виден, но бармен может следить за ними в дверной глазок. Всякий раз при звуке открывающейся двери Эшби ждал появления полиции. В углу стойки он приметил маленький радиоприемник, отсюда тоже может грозить опасность. Его непременно ищут.

Теперь, когда он скрылся, какие могут быть сомнения в том, что это он убил Беллу?

Эшби никак не пытался изменить ход событий, повлиять на него. Анна говорила ему название песни, он шел и кидал монетку в музыкальный автомат, такой же, как тот, полированный, с бегущими по кругу разноцветными лампочками, что так его очаровал.

Она тащила его танцевать. Каждые десять минут требовала нового танца, особенно если за одной из перегородок появлялась новая пара. С промежутком в полчаса оказались заняты один за другим два кабинета. Одна из девушек, коротышка в черном платье, танцуя, буквально прилипала губами к губам партнера.

Неужели такое творится во всех барах, сияющие вывески которых он видел по сторонам шоссе?

Он танцевал, чувствуя всей кожей запах помады своей партнерши, запах ее слюны. Она искусно ластилась к нему, пуская в ход определенные приемы, не скрывая, что преследует известную цель, и когда достигла этой цели, испустила смешок. Она была довольна собой.

Неужели полиция в самом деле их ищет?

Кристине и в голову не придет, что он здесь с девицей, чьи пухлые ноги привлекли его внимание еще тогда, во время первого допроса, когда Райен приезжал к ним домой. Напрасно он ее сюда привез. Что за странная прихоть! Он не ждал, что Анна согласится, что она примет его всерьез. После первого стакана он попытался исправить ошибку и предложил отвезти ее домой. Но было уже поздно. Он спросил:

— Вы уже ездили куда-нибудь с Райеном?

— А вы что думали? Что я девушка? — возразила она с горловым смешком, который его смутил.

Заметив, должно быть, что лицо Спенсера приняло в эту минуту серьезное выражение, она для потехи начала к нему приставать:

— Ну признайтесь, вы же думали, что я девушка? Вы и теперь так думаете?

Он не сразу понял, чего ей надо. Пустился в рассуждения. Бедняжке Анне понадобилось немало времени, прежде чем она достигла цели. Добившись своего, она машинально покосилась на глазок в двери, словно желая убедиться, что бармен на них не смотрит.

Это было вовсе не то, о чем мечтал Спенсер. Он не хотел ее. Ему представлялось, что он проведет вечер совсем не так, совсем не с такой женщиной.

А Белла была не такая? Что бы он ни делал, ему представлялась Белла на полу — Анна и не подозревала, о чем он думает. Наверно, та девушка, которая плакала и пила, та, о которой рассказывал в полиции бармен, тоже была не такая. Пошла ли она во второй зал? Он пытался припомнить подробности показаний.

Лицо у него пылало. Еще в Личфилде, когда он садился с Анной в машину, что-то сдавило ему грудь. Эшби думал, это пройдет, когда он выпьет, но спиртное не помогло. Это нервное. Ему хотелось затормозить, как на склоне, и иногда у нею перехватывало дыхание. Анна Меллер направляла события, действуя так, как, по-видимому, привыкла.

— Tсc! — цыкала она всякий раз, стоило ему заговорить об уходе. — Не будь таким нетерпеливым.

Теперь он, кажется, понял. Она воображает — он хочет уйти для того, чтобы заняться другими упражнениями уже вне бара. То есть в машине, как «н всегда и подозревал. Это его напугало, и теперь уже он сам стал оттягивать уход. Но разве не глупо будет, если его сейчас арестуют, а он так и не дойдет до конца?

Не вернись в этот день Кац, Спенсер не терял бы времени с Анной. У него был свой план. Перед возвращением домой оставить машину у обочины, тихо подойти.

Он следил за рабочими. Он знает, где провода и механизмы сигнализации. На первом этаже есть окно с матовым стеклом: это окно ванной, его никогда не закрывают до конца и к нему не подвели сигнализацию. Что до лестницы — она найдется у него в гараже. Он прокрадется в спальню на цыпочках и прошепчет, вложив в этот шепот всю нежность, какая есть на свете:

— Не бойтесь…

И Шейла, которая уже будет засыпать, узнает его. Она не испугается. Она прошепчет:

— Это вы?

В сказке, которую он для себя придумал, она не удивлялась, она ждала его, уверенная, что когда-нибудь он придет; не зажигая света, она протянет к нему теплые руки, и, обнявшись, они погрузятся вдвоем в глубокую пропасть, и настанет такое чудо, такой восторг, что за это стоит умереть.

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем.

— Тебе все еще не терпится?

Растерявшись, он замешкался с ответом и услышал:

— Держу пари, ты дрейфишь. — Теперь она навалилась на него всем телом и теребила за галстук. — А ты сказал Райену правду?

Почему мечты о Шейле кончаются Беллой, простертой на полу? И ведь это уже не в первый раз. Словно другого конца он и представить себе не может. Как будто без этого нельзя было бы достигнуть наивысшей точки.

Нахмурив брови, он вспомнил слова Лорейн:

«Эта их так называемая любовь — потребность все пачкать и ничего больше…»

Вероятно, так можно сказать и о его чувстве к Шейле.

В том, как развивались воображаемые события, был один момент, подтверждавший эту мысль.

«Уж ты поверь, — добавила мать Беллы. — Это как будто снимает с них грехи и делает их чище».

— Ну, последний танец, ладно?

Он и сам уже не понимал — не то ему хочется уйти поскорей, чтобы заняться тем, на что она рассчитывает, не то просто, чтобы поскорей покончить с этим вечером.

И то, и другое, конечно. Хотя мысли его по-прежнему так же ясны и отчетливы, как всегда, но все же от спиртного в мозгу у него что-то сдвинулось.

— Видела?

— Нет. А что?

— Тех двоих, слева.

Молодой человек и девушка сидели рядом, он обнимал ее за плечи, она приклонила к нему голову, оба не шевелились, ничего не говорили, глаза у них были открыты, лица выражали восхищение.