А. Баантье - Амстердамский крушитель

— Звонок же есть, — заметил Фледдер.

Декок его не услышал. Он, не останавливаясь, бил в дверь теперь уже обоими кулаками. В доме зажегся свет. В дверях появилась Ирмгард в красном пеньюаре. Лицо бледное и испуганное.

— Декок! — удивленно воскликнула она.

Декок прошел мимо нее. Потом повернулся:

— Где Иво?

Ирмгард нерешительно показала на дверь:

— В своей комнате… я так полагаю.

Декок кинулся к указанной двери и распахнул ее.

На пороге он остановился. Труп Иво Бюилдайка, чуть наклонившийся набок, был в глубоком, удобном кресле.

Декок подошел поближе и посмотрел на Иво. Из-под светлых волос на лбу к левому уху стекала струйка уже подсыхающей крови. На цветастом ковре образовалась небольшая лужица. Голубые глаза Иво были широко открыты. Они выглядели испуганными и были как будто крупнее, чем при жизни. Казалось, он пытался понять, что случилось. Убийца нанес ему один-единственный удар сзади. И снова жертва не заметила приближения своего палача. За спиной Декока завизжала Ирмгард.

Декок наблюдал за работающими в комнате экспертами. Несмотря на печальные обстоятельства, он, к собственному удивлению, испытывал удовлетворение. Наконец-то с ним работала его команда.

Ему понравился Теез, дактилоскопист из двадцать третьего участка. Он даже нашел коронера из Олдкерка, доктора Хана, весьма приятным молодым человеком. Но с точки зрения Декока, они были чужими… не то что та команда, с которой он проработал долгие годы. Он тайком поднажал кое-где, чтобы иметь возможность работать с Брамом Вееленом, фотографом, и Францем Крюгером, специалистом по отпечаткам пальцев. Присутствовали также доктор Конинг и его собственная группа санитаров. Что касается Декока, эта троица плюс Фледдер как раз и составляли нужную ему команду. Не было никакой неразберихи, каждый делал свое дело и знал, что можно, а что нельзя. Вне зависимости от расположения место преступления теперь являлось прерогативой полицейского участка на Вармез-стрит, или, точнее, Декока. Когда он закончит, команда технических экспертов получит возможность делать все, что ей заблагорассудится. По крайней мере, эту команду пришлет главное управление, не двадцать третий участок.

Декок наблюдал за работой экспертов и размышлял. Сколькими делами ему довелось заниматься? Наверное, на сегодняшний день не менее сотни. Странная все-таки у него работа.

Декок не сразу оказался в убойном отделе. Начал он с констебля в гражданской одежде. Затем стал членом так называемого летучего отряда, который занимался исключительно убийствами. В тот период в Амстердаме было так мало убийств, что не стоило создавать специальный отдел. Теперь же амстердамский убойный отдел имел своих представителей в различных полицейских участках.

Он взглянул на Иво Бюилдайка и припомнил, о чем они говорили с покойным. На этот раз хитроумие его не спасло. Стал ли он жертвой своего практически рабского преклонения перед тетей Изольдой? Или близость между Иво и теткой кому-то показалась опасной? Кто был этот неизвестный любитель больших ставок, кому этот союз угрожал?

К нему подошел Брам Веелен. Обычно жизнерадостный фотограф был в плохом настроении. Он выглядел усталым и бледным. Глаза покраснели.

— Это уже третий за неделю, из-за которого меня вытаскивают из постели, — ворчливо сказал он. Он взмахнул рукой, в которой держал люксметр: — Прямо бойня какая-то. Когда же это кончится? И вообще, сколько их, этих Бюилдайков и их друзей?

— Боюсь, это не последний Бюилдайк, на которого охотятся, — пожал плечами Декок.

— Может быть, тебе стоит их всех эвакуировать, поселить где-нибудь под защитой. В этом случае им придется перестать убивать друг друга.

— И тебя перестанут вытаскивать из постели, — улыбнулся Декок.

— Нет покоя утомленным, — проворчал Веелен. — Они найдут мне кого-нибудь еще.

— В этом можно на них положиться, — согласился Декок.

Брам Веелен снял вспышку с камеры и уложил ее в саквояж.

— Тебе обязательно нужны эти фото утром?

Декок отрицательно покачал головой:

— Не торопись. Сначала поспи несколько часов. Судя по твоему виду, тебе это не помешает.

— Это точно, — сказал Веелен и с благодарностью посмотрел на старого сыщика. Он поднял свой саквояж, небрежно помахал всем присутствующим и вышел.

Доктор Конинг тронул Декока за плечо.

— Этот человек мертв, — объявил он.

— Благодарю вас, доктор, — официально произнес Декок.

Пожилой коронер кивнул на прощание своим помощникам седой головой и вышел из комнаты.

После утвердительного кивка Декока санитары из морга приблизились к трупу. Они осторожно вытащили тело из кресла и уложили в пластиковый мешок, застегнули его и водрузили на носилки. Привязали тело ремнями и унесли.

Декок подошел к Фледдеру, разговаривающему с Крюгером. Ему хотелось сказать что-то насчет гусей, которые все еще валялись на лужайке. Но в этот момент его внимание привлекла появившаяся в дверях Пенни. Из-под розовой ночной рубашки виднелись голые ступни. Она приложила указательный палец к губам, призывая к молчанию, и поманила Декока.

Инспектор молча направился к двери. Она схватила его за руку и вытащила в коридор. В конце коридора обнаружилось нечто вроде ниши. Там она остановилась и посмотрела на Декока большими, серьезными глазами.

— Я его видела, мистер Декок, — прошептала она.

— Кого, Пенни?

— Того дяденьку, который ударил дядю Иво.

— Ты уверена?

Маленькая девочка энергично закивала:

— Я видела, как он вошел в комнату дяди Иво.

— Ты его узнала?

Пенни отрицательно покачала головой. Ее белокурые локоны танцевали вокруг чистого личика.

— Я никогда его раньше не видела.

Декок наклонился к ней поближе:

— Почему ты просто спокойно не спишь ночью, как твои братья? Что ты вообще могла делать здесь ночью?

Девчушка одарила его сияющей улыбкой. Все ее лицо осветилось.

— Я подсматриваю, — призналась она. — Я подсматриваю за тетей Изольдой, когда она ходит и думает, что ее никто не видит.

— Ходит?

Пенни кивнула головой. Локоны возобновили свой танец.

— Да, с тростью.

Комиссар Бюитендам, высокий и аристократичный начальник полицейского участка на Вармез-стрит, показал изящной рукой с идеальным маникюром на стул напротив своего стола.

— Садитесь, Декок, — сказал он голосом, в котором крылась угроза. — Это мой долг… мне придется… я должен сообщить вам пренеприятные новости.

Декок остался стоять.

— Я слушаю, — сказал он вежливо.

Бюитендам откашлялся:

— Я хочу… мы должны приостановить ваше расследование в «Счастливом озере». Я… то есть начальник детективного отдела двадцать третьего участка займется этим. Он ведь старший инспектор.

Декок ожидал всего, только не этого.

— Вы снимаете меня с дела? После того как принудили меня им заниматься?

Комиссар кивнул:

— Три убийства за три дня, практически у вас на глазах… я не могу простить такую работу. Я… гм… не могу ее оправдать.

Декок резко взмахнул рукой.

— Вам нечего прощать, — закричал он. — И вам нечего оправдывать. Я сделал все, что мог, даже больше.

Комиссар одной рукой делал успокаивающие движения, а другую поднял, как бы защищаясь.

— Нам думается, что последнее ваше заявление может быть оспорено. И кстати, есть сомнения, что ваше «что мог» удовлетворительно. Вы наверняка помните, что взяли это дело с большой неохотой. И ваше отношение нашло свое отражение в результатах.

Декоку понадобилось героическое усилие, чтобы потушить обуревавшую его ярость.

— Мы с Фледдером занимались этим делом практически круглосуточно. Ни одного камня не осталось неперевернутым. Это очень сложное дело. Мотивы людей, завязанных здесь, хитроумно переплетены, причем это еще слабо сказано.

— В «Счастливом озере», — перебил его комиссар, — тоже не слишком довольны вашей работой. Мы с вами уже обсуждали их неудовольствие.

— И кто такие «они»? — спросил Декок с опасным блеском в глазах.

— Изольда Бюилдайк… Она обратилась к прокурору с убедительной просьбой снять вас с этот дела. Мистер Шооп крайне сочувственно относится к миссис Бюилдайк и ее точке зрения. Он считает, что больше…

Теперь пришла очередь Декока перебить комиссара.

— Мистер Шооп, — сказал он с презрением в голосе. — Никогда еще не приходилось встречать прокурора, трусливого как овца.

Поскольку по-голландски Шооп означает «овца», замечание Декока достигло цели. Комиссар снова начал покрываться пятнами.

— Декок, я запрещаю вам говорить в таком тоне о прокуроре.

Декок резко и презрительно засмеялся.

— В душе вы знаете, что я прав, — сердито сказал он. — Он бесполезен… только место зря занимает.