Рекс Стаут - Гамбит

— Нет. Он сказал только, что ему придется посвятить во все Ниро Вульфа и рассказать ему, что я подсыпал в шоколад, поскольку ему нужен первоклассный сыщик, а лучше Ниро Вульфа нет никого. Он только… подождите-ка, подождите. Кое-что он сказал. Он спросил у меня, не понимаю ли я сам, что произошло; я ответил, что нет, и спросил его, что он имеет в виду. Он обещал мне все рассказать, после того, как обсудит это с Вульфом. Вы считаете, что он имел в виду кого-то конкретно?

— Несомненно.

— Но кого?

В жизни мне не приходилось испытывать столь сильного искушения. Очень соблазнительно было время от времени давать клиенту понять, что, хотя у Ниро Вульфа первоклассный мозг, но и у других тоже есть кое-что в голове, но я выстоял; был один шанс из тысячи, что я ошибаюсь, и необходимо было еще раз все проверить.

Итак, я покачал головой.

— Теряюсь в догадках, — сказал я. — Если в его квартире и было что-то, что могло бы навести на мысль, то сейчас это «что-то» в распоряжении полиции. Я мог бы и дальше задавать вам вопросы, но уже получил то, ради чего пришел, а именно, узнал факт, известный лишь вам с Комусом. Это действительно важный факт, и если б Комус не высовывался, а сначала посоветовался с Ниро Вульфом, то был бы сейчас жив. — Я убрал записную книжку, которой мне так и не довелось воспользоваться. — Когда мистер Вульф решит, что делать дальше, он, может быть, вам сообщит об этом, а может, и нет. Пока вы здесь, это сделать трудно и требует времени. — Я поднялся и взял со стула пальто и шляпу. — Он ведь не может советоваться с вашим адвокатом, которого вы не хотите во все посвящать.

— Но как он… что он предпримет?

— Не знаю, это уж он сам решит. Но точно можно сказать, что кое-что он все же сделает, но прежде, вероятно, пошлет меня к вам с вопросом. Так что завтра мы, возможно, с вами снова увидимся. — Я сунул руки в рукава пальто.

Он тоже встал.

— Бог мой, — сказал он. — Подумать только, что вся моя… что я целиком теперь завишу от человека, которого ни разу не видел. Так помните, что я вам сказал, я предпочел бы остаться здесь еще на месяц, на год, лишь бы мои жена и дочь никогда не узнали, какой я набитый дурак.

С этими словами он со мной и расстался, но я думал о другом. Возможно ли, что все так просто, как мне представляется? Нет ли где ловушки? Всю дорогу домой я со всех сторон рассматривал свое предположение, и к тону моменту, когда такси завернуло на Тридцать пятую улицу, решил, что могу быть уверен в двух вещах, во-первых, я точно знаю, что произошло в тот вечер в «Гамбит-клубе»; во-вторых, Ниро Вульфу никогда не удастся это доказать. Совершенно очевидно, что нигде не было ни трещинки, чтобы можно было вбить клин.

Но, по крайней мере, я могу потягаться с ним. Если он чего и ждал от моего визита в тюрьму, так уж точно не этого. Было две минуты седьмого, когда такси подъехало к старому особняку. Он, должно быть, уже спустился из оранжереи. Я расплатился и вышел, поднялся на крыльцо, открыл дверь своим ключом, повесил пальто и шляпу на вешалку и направился в кабинет. Ниро Вульф сидел за письменным столом, перед ним лежала книга в голубом переплете, очевидно, «Происхождение африканцев» он уже прочел. Пока я шел на свое место, он закрыл книгу, Я сунул в ящик стола записную книжку, сел, и глядя на него, сказал:

— Я знаю, кто убил Пола Джерина и Комуса.

— Вздор, — прогремел он.

— А вот и нет, сэр. Знаю, и притом наверняка. Но поскольку мне хочется проверить и вашу сообразительность, то я начну с доклада, а его, в свою очередь, начну с того же, что и Блаунт. Он сам положил яд в шоколад.

Вульф присвистнул.

— А кто же тогда придушил Комуса?

— Скоро узнаете. Ну что, пересказывать все дословно?

— Да.

Я и начал по порядку. У него есть привычка закрывать глаза, пока я рассказываю, но тут он раскрыл их в тот момент, когда я рассказывал, как спросил у Блаунта, отравил ли он сам шоколад, а тот ответил утвердительно. Глаза Вульфа не закрывались до того места, где Блаунт сказал, что бутылочка с результатом анализа хранится у него в ящике стола. Когда я кончил рассказа, он снова открыл глаза, встрепенулся и сказал:

— Теперь я не удивляюсь, что ты знаешь имя убийцы.

— Да, сэр. Это очевидно. Есть вопрос. Вам это приходило в голову, когда вы заставили Салли позвонить им всем и пригласить к вам, включая и его?

— Нет, мне это просто не могло прийти в голову. Ведь совершенно очевидно, что Джерину стало плохо после того, как он выпил шоколад. Итак, теперь наконец все прояснилось. — Он глубоко вздохнул. — Ты представить себе не можешь, насколько мне стало легче. Было просто невыносимо, рассудок мой отказывался допустить, что кто-то из них мог подсыпать яд в шоколад, заходя к Джерину на минуту, чтобы сообщить ход, — сам понимаешь, насколько это было рискованно. Теперь я удовлетворен. Да, Арчи, — он снова глубоко вздохнул. — Это просто бальзам для моего самолюбия. Есть ли какие-нибудь зацепки?

— Я не вижу, — сказал я. — Конечно, убийство Комуса подтверждает это. Но я не вижу, что мы можем дальше делать, когда и Блаунт, и Комус освобождены от подозрений? Так или иначе, но мышьяк был. Конечно, можно было бы еще размышлять о том, что мог Комус сказать или сделать, что навело убийцу на мысль о том, что Комус все знает, но это не зацепка, а догадка. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что вам никогда не удастся доказать, что он убил Джерина. К нему ни с какой стороны не подступишься. С Комусом еще есть шанс. Он приходил в квартиру Комуса, может, тот его пригласил, может, нет. Но так или иначе, Комус его сам впустил, так что, очевидно, больше его никто не видел, ведь там нет ни швейцара, ни лифтера. Он застал Комуса врасплох, огрел его пепельницей, взял шнурок, сделал свое грязное дело и ушел. Отпечатки пальцев — это не проблема, да они теперь вообще не проблема для любого человека, у которого есть хоть капля ума. Наш шанс — это если кто-то видел, как он заходил или выходил, но над этим и так уже работает полиция, хотя и не подозревая никого конкретно. Чтобы обосновать его мотив, надо доказать, что он убил Джерина и что Комус знал это или подозревал. По-моему, это безнадежно. А что касается мотива, по которому он убил Джерина, то здесь подходит ваша гипотеза о том, что ему надо было убрать Блаунта, чтобы получить его жену. Он ведь из всех четверых чаще всего с ней виделся. Да и с мышьяком все понятно. Он ведь знал, что собирается проделать Блаунт, потому что Комус, наверное, советовался с ним, что бы такое положить в шоколад. По крайней мере, не было бы ничего удивительного, если бы Комус посоветовался именно с ним.

Я развел руками и продолжил:

— Все чисто. Ни одной улики, кроме разве что незначительной мелочи, по которой все равно ни вам, ни ФБР, никому не удастся состряпать ему обвинение. С Комусом он просто сглупил, потому что если выяснится, что кто-нибудь видел, как он входил или выходил, то ему придется несладко. Даже если Комус догадался, как он убил Джерина, он все равно не смог бы собрать нужные улики против него. Их просто не было.

Вульф буркнул:

— Что ж, похоже, ты прав.

— Мне приятно это слышать.

— Пока ты прав. Но даже у Комуса не было улик, чтобы убедить полицию, а их бы не хватило и в том случае, если б он предал гласности факт, который Блаунт намеревается держать в секрете, то все равно его подозрения были крайне опасны. Что если ему удалось бы убедить Блаунта? Или, что гораздо более важно, миссис Блаунт?

Я поднял брови.

— Да, безусловно. Это испортило бы все дело, независимо от того, что бы дальше произошло с Блаунтом. Но хотя это и объясняет, зачем он убил Комуса, все равно не меняет главный…

Я замолчал. Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и зашевелил губами. Я ведь уже упоминал, что в этом состоянии его нельзя прерывать, так что я положил ногу на ногу и устроился поудобнее, приготовившись ждать минуты две-три, как обычно.

Но на этот раз это длилось не три, а все тридцать минут. Точнее, прошли тридцать одна минута и десять секунд (я положил перед собой часы), прежде чем он открыл глаза и выпрямился, это был рекорд. Как всегда, ожидая, я пытался угадать, над чем он размышляет, и как всегда, ни одно из моих многочисленных предположений не оправдалось. На этот раз в том, что он собирался с мыслями так долго, не было ничего удивительного: он раздумывал, не позвонить ли по телефону женщине.

— Мне нужно поговорить с миссис Блаунт, — сказал он. — Какой у нее номер?

Я развернулся в кресле и потянулся к аппарату, но он меня остановил:

— Нет. Номер я наберу сам. Ты не здесь.

Я обернулся.

— А где же я?

— Не знаю. Я тебя выгнал, уволил за то, что ты не справляешься со своими обязанностями, сразу после того, как получил отчет о твоем свидании с мистером Блаунтом. Из дома никуда не выходи. К телефону не подходи, дверь не отворяй. Предупреди Фрица, если тебе кто-нибудь позвонит, пусть говорит, что тебя нет, — вот все, что ему следует знать. Дальнейшие инструкции дам тебе после разговора с миссис Блаунт. Какой у нее номер телефона?