Эрл Гарднер - Дело о хитроумной ловушке

– Этот Боб Кинг ужасный лжец. Он пытается поддержать сторону обвинения, но у него не очень получается.

– Как твои дела с той девушкой-лифтершей, Пол?

– Отлично! – усмехаясь, сказал Дрейк. – Это лучшее, что у меня когда-либо было. Она чертовски хороший парень, Перри, с ней весело, несмотря на то что временами мне хотелось бы, чтобы она перестала жевать свою жвачку.

– Что ты от нее узнал?

– Узнал все, что знает она. Я могу рассказать такое об обслуживающем персонале отеля «Рэдферн», что у тебя волосы на голове встанут дыбом. Я могу рассказать о коридорных, клерках и еще вот что: у женщины, которая поднялась в комнату 729, определенно не было багажа. Лифтерша сказала, что коридорный даже ворчал по этому поводу. Он решил, что девчонка намеревается лишить его бизнеса, и администрация дала ему понять, что, если она будет в комнате развлекать мужчин, он должен будет ее выкинуть оттуда.

Мейсон прошелся по комнате.

– В этом есть что-то забавное, Пол. Положение тела на кровати было изменено… Зачем? Зачем кому-то понадобилось разрядить револьвер в матрац в номере 728? Выстрел заглушили матрацем. Звук, производимый выстрелом в упор или выстрелом в матрац, не такой уж громкий, чтобы привлечь внимание. Не громче, чем производит портфель с бумагами, который уронили.

– Но зачем меняли положение тела? – спросил Дрейк. – Зачем этот фокус с револьвером?

– Это-то как раз и нужно выяснить, – сказал Мейсон. – Начиная с завтрашнего утра, я собираюсь дать присяжным кое-какие из этих сведений, а затем намерен подразнить обвиняющую сторону, задавая подобные вопросы. Я собираюсь проковырять дыры в обвинении.

– Этого будет достаточно, чтобы добиться оправдания Конвэя?

– Думаю, да. Меня больше беспокоит, что общественность может вынести свой вердикт: Конвэй виновен, но это не доказано. Этого Конвэй не переживет.

– Он не производит впечатления слабака, – сказал Дрейк.

– Есть обстоятельства, при которых он не боец и становится тряпкой. В бизнесе он борется как дьявол, но в таком деле, когда затронута его честь, он почувствовал себя побежденным. Ты разговаривал со своей девчонкой-лифтершей – как там, черт возьми, ее зовут?

– Миртл Ламар, – сказал Дрейк.

– Она не воспринимает тебя всерьез, не правда ли? – спросила Делла Стрит. – Ты же не собираешься вскружить ей голову и разбить ее сердце, не так ли, Пол?

– Только не Миртл! – усмехнулся Дрейк. – У нее сердце сделано из каучука.

– Ты просто дурак, – не выдержала Делла Стрит. – Может быть, под внешней неприступной оболочкой скрывается чрезвычайная чувствительность и… Не пытайся разрушить ее мечты, Пол Дрейк!

– Да это невозможно! – ответил Дрейк. – Потому что у нее их нет. Да и вообще пора перестать с ней встречаться. Она знает, что я хочу узнать ее мысли, пытаясь обнаружить что-нибудь полезное нашему запутанному делу, и она делает все возможное, чтобы помочь. Она сообщает мне любую идею, которая приходит ей в голову об обслуге отеля, о том, что произошло той ночью, ну и так далее. Черт возьми! Я могу рассказать тебе слухи, которые циркулируют по всему отелю! И какое жалкое посмешище этот Боб Кинг! Он делает все, чтобы втереться в доверие к начальству.

Мейсон прошелся по комнате.

– Беда в том, что от нас все время ускользает одна женщина. Но не может же она раствориться в воздухе! Не может исчезнуть из жизни Гиффорда Фаррелла. Он бы этого не позволил. Завтра я начну задавать очень щекотливые вопросы. Обвинение не привыкло иметь дело с адвокатами, которые немного смыслят в судебной медицине. Средний адвокат считает, что это выходит за рамки его компетенции, и не утруждает себя изучением этого предмета. А в такого рода делах показания врачей являются чрезвычайно важными и имеют очень специфический оттенок. Но вот мы упустили ту женщину и…

Неожиданно Мейсон прекратил ходить по комнате, оборвав фразу не полуслове. Делла Стрит быстро взглянула на него:

– Что такое, шеф?

Одну-две секунды Мейсон помедлил с ответом, а затем задумчиво сказал:

– Знаешь, Пол, самое худшее при расследовании дела – это построить теорию, а затем подгонять под нее факты. Всегда нужно держать глаза открытыми и делать выводы только на основании фактов.

– Ну, – сказал Дрейк, – что же здесь неверно?

– В этом деле на ход моих размышлений постоянно оказывал давление Джерри Конвэй. Он сказал мне, что в данном случае его подставил Гиффорд Фаррелл, что телефон в его офисе прослушивался и что именно Фаррелл втянул его в это дело.

– Ну это логично, – сказал Дрейк. – Мы знаем, что кому-то удалось перекроить программу Евангелины Фаррелл, которую она подготовила для Конвэя. Миссис Фаррелл сделала вывод, что потому он и не последовал ее указаниям и не стал встречаться с ней там, где она могла бы передать ему эти бумаги. Она должна была позвонить ему в шесть пятнадцать, но кто-то опередил ее всего на пару минут, и…

– И мы пришли к заключению, что это была сообщница Гиффорда Фаррелла, – закончил его мысль Мейсон.

– А почему бы и нет? Все это дело – подмена револьвера, тот факт, что закопали пистолет убийцы, – все говорит о дьявольской изобретательности и…

– Пол, у меня идея, – сказал Мейсон. – Возьми свою подругу Миртл Ламар и доставь завтра ее в суд. Будь там и слушай ее. Я хочу, чтобы она сидела рядом с тобой.

– Но она должна работать, Перри.

– Я пошлю ей повестку в суд – вызов в качестве свидетеля защиты. В этом случае она будет обязана прийти. У меня начал складываться план вчерне. Ты говорил, у тебя проблемы с Инскипом?

– Я говорил, у нас есть проблемы, – сказал Дрейк. – У Инскипа такое ощущение, что мы утаиваем информацию, в которой нуждается полиция, а это его волнует. Когда, в конце концов, твой план заработает и его вызовут в качестве свидетеля, полиция захочет узнать, почему он до сих пор молчал, и…

– Пусть он им все расскажет, – сказал Мейсон.

– Что ты имеешь в виду?

– Скажи, чтоб он пошел в полицию. Пусть расскажет о том, как его мучает совесть и он больше не может тянуть, и что у меня есть козырь в этой игре. Пусть расскажет, что мы обнаружили дырку в матраце в номере 728. Пусть он отдаст им пулю, которую мы извлекли из матраца, и пусть Рэдфилд сравнит ее с пулями револьвера «смит-и-вессон» – того, что Конвэй передал полиции.

Дрейк сказал:

– Это было бы лучшим вариантом для Инскипа, но это раскроет твои карты, Перри. Они сразу догадаются, что ты пытаешься сделать.

– Ну и хорошо, – ответил Мейсон. – Меня это устраивает.

– А что будет потом?

– Завтра обвинение почувствует, куда я клоню, и им потребуется время, чтобы это переварить. Думаю, доктор Гиффилд – хороший человек, и в нем я зароню сомнение. Это будет только начало. Но Гамильтон запаникует. Он начнет тянуть время.

– Но именно ты хотел ускорить события, чтобы иметь возможность рассказать акционерам…

– Да, знаю, – прервал его Мейсон. – И еще есть время. Звони Инскипу. Скажи, чтобы он шел в полицию и все рассказал.

– Все? – переспросил Дрейк.

– Все! – ответил Мейсон. – Потом бери свою девчонку, Миртл Ламар, и будь с ней в суде завтра утром. Я начинаю приводить в исполнение свой план, будь он проклят, и, думаю, все получится.

– Все присяжные заседатели в сборе, – объявил судья Девитт. – Обвиняемый в суде. Вчера последним давал свидетельские показания доктор Ривс Гиффилд. Вы не могли бы занять место свидетеля, доктор Гиффилд?

Доктор Гиффилд занял место в кресле свидетеля.

– Остановитесь, пожалуйста, на обесцвеченном пятне на левом боку тела. На том, о чем вы упомянули в прошлый раз, – попросил Мейсон. – Вы не могли бы подробнее рассказать о природе этого обесцвечивания?

– Оно было едва заметно – только при сильном освещении можно это увидеть. Это очень незначительное изменение цвета кожи.

– Хотите ли вы подчеркнуть, что это не имеет значения для медицины, доктор?

– Я бы никогда не стал утверждать, что какое-либо отклонение от нормы, обнаруженное на трупе, в случае убийства не имеет значения.

– Обсуждалось ли это? Представляет ли изменение цвета кожи какое-нибудь значение или нет?

Гамильтон Бергер вскочил на ноги:

– Ваша честь, мы протестуем, так как данный вопрос не является важным для допроса. Это незаконно, несущественно и не относится к делу. Нет никакой разницы, было обсуждение или нет. Суд заседает не для того, чтобы слушать чьи-либо аргументы, а для того, чтобы узнать факты.

– Я поддерживаю протест, – сказал судья Девитт.

– Обсуждали ли вы с доктором Мэлоумом, является ли небольшое обесцвечивание важным? – настаивал Мейсон.

– Тот же протест! – сказал Гамильтон Бергер.

Судья Девитт некоторое время колебался, затем сказал:

– То же самое. Я поддерживаю протест.

– Не является ли фактом, – продолжал, не обращая внимания на протесты судьи, Мейсон, – что это небольшое обесцвечивание может быть вызвано тем, что тело довольно долго лежало после смерти на левом боку и что незначительное обесцвечивание указывает на то, что после смерти тело, как это бывает, еще немного дрожало?