Эрл Гарднер - Дело встревоженной официантки

– Подготовим повестку о явке в суд со стороны защиты в деле по обвинению Катерины Эллис и вручим ее слепой женщине. Это будет чертовски сложно, Пол. Пошлем оперативников, чтобы следили за парадным и черным входами в ее дом, кого-то отправим к компании «Джиллко». Тебе также придется вручить повестку и миссис Гудинг.

– Управляющей тех квартир? – удивился Дрейк.

– Да, – кивнул Мейсон.

– Почему ей?

– Потому что она нас разыграла. Над нами здорово посмеялись. Когда мы звонили в дверь миссис Джиллман, пытаясь встретиться со слепой, та накручивала диск телефона и попросила миссис Гудинг выяснить, в чем дело. Когда стало ясно, что мы намерены или попасть в квартиру слепой, или поднять шум, слепая спустилась по черной лестнице в квартиру миссис Гудинг, а мы отправились обыскивать второй и третий этажи. Вся квартира на втором этаже – большой выставочный зал. На самом деле слепая живет с миссис Гудинг. Мы вскорости выясним, что миссис Гудинг готовит, убирает и вообще делает все по дому, а вторая квартира держится для виду.

– Почему ты так решил?

– Место не кажется обжитым, – ответил Мейсон. – Спертый воздух, пахнет плесенью. Более того, третий этаж никому не сдается. Я не удивлюсь, если окажется, что весь дом принадлежит слепой, а миссис Гудинг только играет определенную роль.

– А разве ты не хочешь переговорить с этой миссис Джиллман перед тем, как она займет место для дачи свидетельских показаний?

Мейсон улыбнулся и покачал головой:

– Пусть все прояснится в суде. Я буду задавать ей вопросы только после того, как она примет присягу и осознает, что дальнейшие попытки все запутать не принесут ей пользы. Если я прекращу маскарад и притащу ее в зал суда, она придет в негодование, и суду это совсем не понравится. Возникнут подозрения. А если я вручу ей повестку, приглашу в суд в качестве свидетельницы и впервые стану разговаривать с ней, когда она сядет в свидетельское кресло, тогда ей придется сказать правду. Может, из этого получится что-то хорошее.

– А пока? – поинтересовался Дрейк.

– А пока, – устало ответил Мейсон, – Гамильтон Бергер сообщит во все газеты о тайнике, полном денег. Да и по радио и телевидению объявят, что триста тысяч долларов наличными найдены в доме женщины, подвергнувшейся нападению и до сих пор находящейся при смерти. Что эта крупная сумма – прекрасная мотивация, о которой полиция догадывалась, но не могла доказать, пока в результате блестяще проведенного лейтенантом Трэггом расследования тайна не стала явью, к смущению Перри Мейсона и частного детектива, которые строили на этот счет свои планы.

– И ты собираешься поставить все на показания слепой?

– Да, – кивнул Мейсон. – Здесь слишком много узелков. София Атвуд с коробкой из-под шляпы, набитой стодолларовыми купюрами. Тайник в доме тоже со стодолларовыми купюрами. Стюарт Баксли, друг семьи. Бернис Атвуд, законная вдова Джеральда Атвуда. Тот факт, что слепая по крайней мере представляется под фамилией Джиллман. Борьба за власть в компании «Джиллко». Осознание Софией Атвуд того, что Катерина Эллис обнаружила в шкафу коробку, набитую деньгами. София предпринимает усилия обустроить все таким образом, будто одна стодолларовая купюра исчезла у нее из шкафа, в результате чего она могла обратиться за помощью к Стюарту Баксли. Хьюберт Дииринг, сын Бернис Атвуд, появляется в компании «Джиллко». Кто-то из компании передает информацию слепой женщине, а когда слепая по какой-либо причине не может занять свой пост перед зданием, ее подменяет София Атвуд.

– Продажа карандашей служила уловкой для промышленного шпионажа? – спросил Дрейк.

Мейсон кивнул.

– Тогда почему тот, кто передавал информацию, не мог просто послать слепой письмо или позвонить по телефону?

– Потому что он в то же время получал задания, – объяснил Мейсон. – И слепая лично хотела отдавать приказы.

– Слепая отдавала приказы? – переспросил Дрейк.

– Вот именно, – ответил Мейсон.

– Насколько я понимаю, господин окружной прокурор, – сказал судья Черчилл, – в течение последних суток имело место довольно драматичное развитие событий по рассматриваемому делу?

– Да, ваша честь, – ответил Гамильтон Бергер. – Мне хотелось бы пригласить лейтенанта Трэгга для дачи показаний.

– Хорошо.

Трэгг сел в свидетельское кресло и рассказал о том, как они со вторым полицейским подготовили засаду в доме Софии Атвуд. Они предполагали, что адвокат Катерины Эллис получил от своей клиентки определенную информацию, которая должна заставить его вернуться в дом. Пока полицейские ждали, Мейсон и Дрейк вошли в дом, поднялись по лестнице и отправились в комнату, где был опрокинут титан с питьевой водой, нашли тайник и уже готовились покинуть здание, когда им преградили дорогу полицейские. Представители правопорядка сделали опись наличных, спрятанных в тайнике, и подсчитали, что там хранилось триста тысяч долларов наличными в стодолларовых купюрах.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулся Гамильтон Бергер к Перри Мейсону.

– У меня нет вопросов, – объявил Мейсон усталым, бесстрастным голосом.

Гамильтон Бергер пригласил свидетеля, который показал, что на фонарике, использовавшемся для того, чтобы ударить по голове Софию Атвуд, остались отпечатки пальцев обвиняемой, в чем не может быть сомнений.

Когда Гамильтон Бергер закончил со специалистом по дактилоскопии, Мейсон задал лишь один вопрос:

– Вы можете точно сказать, когда были оставлены эти отпечатки пальцев?

– Нет, – признался свидетель. – Возможно, во время нападения, возможно, раньше.

– У меня больше нет вопросов, – объявил Мейсон.

Сосед Софии Атвуд дал показания о полночном визите обвиняемой. Мейсон не стал его ни о чем спрашивать.

Гамильтон Бергер пригласил таксиста, которого Катерина Эллис вызывала для поездки к дому Софии Атвуд. Тот показал, что обвиняемая его специально предупредила, чтобы он постарался не создавать лишнего шума, подъезжая к дому.

Судья Черчилл время от времени бросал задумчивый взгляд на Мейсона, очевидно убежденный в том, что тоскливый и безразличный вид защитника объясняется тем, что адвокат подчинился неизбежному и считает, что удивительное развитие событий, имевшее место в течение последних двадцати четырех часов, определенно приведет к вынесению обвинительного приговора.

Когда Гамильтон Бергер закончил допрос свидетелей, судья Черчилл показал направление своих мыслей, заявив:

– Теперь, судя по имеющимся данным, доказательства оправдывают проведение судебного процесса над обвиняемой. Я так не считал вчера, но на сегодняшний день…

Судья замолчал, заметив, что Мейсон поднялся на ноги и явно ждал, когда ему предоставят слово.

– Я хотел бы представить защиту, – объявил адвокат. – Я вручил повестку свидетельнице, которая, насколько мне известно, полностью слепа. Ее зовут – или, по крайней мере, фамилия, которой она представляется, – миссис Джиллман. Повестка о явке в суд была должным образом вручена, и, в случае если миссис Джиллман в настоящий момент нет в зале, я требую, чтобы суд издал приказ о доставлении ее сюда.

На одном из задних рядов с места поднялась женщина и сообщила:

– Миссис Джиллман находится здесь в соответствии с полученной повесткой. Я сейчас ее приведу.

Мейсон кивнул и опустился на стул.

Последовала тишина.

– Вы, конечно, имеете право выставить свидетелей со стороны защиты, – наконец заговорил судья Черчилл. – Я надеюсь, вы понимаете, мистер Мейсон, что на предварительных слушаниях мы обычно не пытаемся выяснить надежность различных свидетелей. Суд принимает показания, представленные обвинением, за чистую монету. Имеющихся доказательств достаточно, чтобы передать дело в суд присяжных, независимо от противоречий в показаниях.

– Я понимаю, – кивнул Мейсон.

Открылась задняя дверь в зале суда, и появилась Минерва Гудинг. На ее руку опиралась женщина в черных очках, держа впереди себя палку, окрашенную в черно-белые полосы. Она шла довольно уверенно, с чувством собственного достоинства и прямо держа спину.

Минерва Гудинг подвела ее к месту дачи свидетельских показаний. Женщина подняла правую руку, принесла присягу и заявила, что ее зовут София Джиллман.

Мейсон подошел к свидетельскому креслу и обратился к сидевшей женщине:

– Миссис Джиллман, вы видели меня когда-нибудь в своей жизни?

– Последние десять лет я никого не видела, – ответила она.

– Я когда-нибудь говорил с вами?

– Нет. Однако я слышала ваш голос.

– Когда?

– Вы разговаривали с Минервой Гудинг обо мне, о том, чтобы попасть в мою квартиру и о моей связи с Софией Атвуд. Не знаю, как вам удалось столько всего раскопать, но я поняла, что колеса завертелись.

Гамильтон Бергер и лейтенант Трэгг обменялись удивленными взглядами. Окружной прокурор поднялся со своего места и спросил судью: